Яков Шехтер - «Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика

— Значит, и у меня есть. Но где же чудеса? Что-то я их не вижу.

— Чудеса… — вздыхал реб Велвл. — Зачем тебе нужны чудеса? Их совершают в особых, трагических случаях, когда обычными способами уже невозможно помочь. Тебе хочется, чтобы в нашей жизни возникли такие ситуации?

Нет, этого Кейла не хотела. Она желала, чтобы все продолжалось так, как оно есть — спокойно, благополучно и сыто, — но вдобавок ко всему были еще и чудеса.

Так и жили реб Велвл и Кейла, в городе Одессе, у самого синего моря много лет подряд, пока в одно субботнее утро, отпив из субботнего кубка, реб Велвл не ощутил во рту горечь.

Быстро перепробовав на кухне все субботние блюда и убедившись, что ни в одном из них нет даже намека на горечь, Кейла приступила к выяснению прочих обстоятельств дела. Тщательно расспросив мужа, выяснив хорошенько все подробности его ощущений, Кейла развила бурную деятельность. Уже на исходе субботы она потащила реб Велвла к самому лучшему врачу Одессы. Профессор собирался в Оперный театр и уже облачился во фрак, когда налетевший смерч вернул его в рабочий кабинет.

— У нас во рту возникла горечь, — объяснила Кейла слегка оторопевшему от натиска профессору. — Что в рот ни возьмем, все горчит.

— Позвольте, позвольте, — остановил профессор поток ее объяснений. — Горчит сразу у обоих?

— Нет, только у мужа, — нимало не смущаясь, пояснила Кейла. Видя такое трогательное проявление супружеского единства, профессор смягчился и приступил к обследованию пациента.

— Пока ничего страшного, — объявил он, закончив осмотр и расспросы. — Болезнь только начинается. Я бы советовал вам съездить на воды. Курс лечения на водах в Карлсбаде может задержать, а иногда даже полностью остановить заболевание.

— В Карлсбаде! — задохнулся реб Велвл. — Откуда у нас такие деньги?

— В Карлсбад, значит, — оценивающе произнесла Кейла, и реб Велвл понял, что вопрос о поездке уже решен, и его милая женушка соображает, откуда достать денег.

Так и получилось. Кейле понадобилось всего одна неделя на то, чтобы занять, заложить, попросить, договориться, сдать, вытребовать деньги, уложить вещи и выяснить дорогу. В те годы поездов еще не было, и добирались на лошадях. Люди побогаче — в собственных каретах или экипажах, попроще — на перекладных. Ночевали в постоялых дворах у трактов, в корчмах или трактирах, тоже сообразно достатку.

Поскольку реб Велвл и Кейла нанимали только еврейских балагул и останавливались исключительно в еврейских постоялых дворах, их путешествие длилось раза в полтора дольше обычного. Спустя неделю после выезда из Одессы они ехали на телеге по узкой дороге в самом сердце Карпатских гор. Ярко светило солнце, тихо, словно море в хорошую погоду, шумели огромные старые сосны, кроны которых уходили прямо в голубое небо.

Дорога круто поднималась вверх, балагула отпустил вожжи, предоставив лошадям делать свою работу. В двух метрах от края дороги, сразу за поросшими мхом валунами, склон резко обрывался, и насколько хватало глаз, тянулись поросшие лесом хребты, увалы и взгорья, разделенные пропастями, на дне которых стеклянно сверкали быстрые речки.

Реб Велвл и Кейла не могли оторваться от горного пейзажа. Они привыкли к другому простору, бескрайнему простору моря, ничем не ограниченному пространству. Виды Карпат, с множеством планов, плавно переходящих один в другой, завораживали. Подул ветер, небо быстро покрылось косматыми облаками. Они пролетали совсем низко, цепляясь за верхушки сосен. Балагула принялся нахлестывать лошадей.

— Что случилось? — спросила Кейла.

— Погода на дождь собирается, — взволнованно ответил балагула. — Надо успеть добраться до перевала. Там есть еврейский постоялый двор.

— Ну, так помочит нас немного дождиком, — храбро продолжила Кейла — Не сахарные, не растаем.

— Дождиком, — усмехнулся балагула. — На этой дороге дождь превращается в бурный поток, который все сносит вниз. Грунт тут глиняный, когда размокает, становится скользким, как лед. Опомниться не успеем, как окажемся вон там, — и он ткнул кнутом в сторону пропасти.

— Так мы успеем добраться? — обеспокоено спросил реб Велвл, доставая книжечку Псалмов.

— С Б-жьей помощью, — неопределенно ответил балагула.

И помощь, вне всякого сомнения, была оказана: лишь после того, как лошади, всхрапывая, вытащили телегу на перевал, дождь хлынул во всю силу. Пока доехали до постоялого двора, расположенного на самой высокой точке перевала, путники успели основательно промокнуть. Оглянувшись назад, реб Велвл увидел, как вьющиеся между валунами и стволами деревьев тонкие струйки воды соединялись в один поток, и этот поток, набирая силу, убегал за склон, прямо на дорогу, по которой они только что поднялись.

Постоялый двор представлял собой длинное приземистое строение, с опоясывающей его балюстрадой и почерневшей от дождей деревянной крышей. В большой зале было чисто и уютно, седовласая, но держащаяся прямо старуха — хозяйка постоялого двора — приветливо улыбнулась гостям.

— Я попрошу внука провести вас в комнату, — сказала она после обмена приветствиями.

— В комнату? — удивилась Кейла. — Но нам не нужна комната, мы переждем дождь и поедем дальше.

— Этот дождь надолго, — ответила хозяйка. — Думаю, до середины ночи. Да еще день ждать придется, пока дорога подсохнет. В общем, располагайтесь поудобнее. Обедаем мы через три часа, под вечер, но если вы проголодались, я попрошу внучку подать вам что-нибудь на перекус.

В комнату реб Велвл и Кейлу проводил далеко не молодой мужчина.

— Сколько же ей лет, — удивилась Кейла, — если внуку на вид уже за пятьдесят?

Пока Кейла приводила себя в порядок после утомительной поездки, реб Велвл вышел покурить.

Он стоял на балюстраде, с удовольствием затягиваясь ароматной самокруткой. Зеркальные полосы воды, раскачиваясь от порывов холодного ветра, свисали с козырька балюстрады. Крепко и остро пахло мокрой хвоей. Внизу сквозь сетку дождя синели густо поросшие лесом вершины гор.

Вдруг волна воздуха мягко придавила уши, а спустя мгновение раздался страшный удар грома. Грохнуло рядом, за косматыми облаками, быстро несущимися над самым коньком крыши. Затем раздался сухой шелест, будто на огромную сковородку бросили пласт сливочного масла, и оно, шипя и плавясь, покатилось по раскаленному чугуну. Разорвав серую пелену, из тучи над соседней вершиной вылетела молния и вонзилась в огромную сосну. Сосна вспыхнула, будто сухая спичка, но дождь сразу сбил пламя. Несколько минут над расщепленной вершиной дерева курился дым, а потом и он исчез. Реб Велвл замерз и вернулся в дом.

В зале крутилось довольно много народу. Сначала реб Велвл решил, будто все они — постояльцы, застигнутые дождем, вроде него с Кейлой. Но приглядевшись и прислушавшись, он сообразил, что это одна семья — потомки хозяйки постоялого двора.