Джонатан Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант

— Но… вы же выиграли, — сказал Шпулькинз. Он выглядел уже не таким радостным.

Как по волшебству, из собравшейся перед павильоном толпы вышло восемь здоровых мужиков — у каждого по черенку от кирки.

— Подстава, — кричали они. — Лохотрон! Ломаем!

— Как же так? — произнёс Шпулькинз, когда мужики начали громить палатку. От былой радости почти не осталось и следа.

Новость о беспорядках достигла ушей Кабала, когда тот устанавливал в каллиопу ленту с безымянной композицией. По пути к месту происшествия он остановился у входа в «Туннель любви». Там Хорст вовсю раздаривал комплименты молодой привлекательной девушке.

— Хорст! Там проблема. Неплохо бы вмешаться!

Хорст хотел было что-то возразить, но его отвлёк аквариум, который пролетел над тоннелем и с глухим всплеском погрузился в воду.

— Похоже, и правда проблема, — признал он. Затем, обернувшись к молодой особе, произнёс, — Сожалею, моя дорогая, но моё присутствие требуется в другом месте. Побудьте здесь. Я скоро вернусь.

Когда он отошёл в сторону, Кабал заметил, что она продолжала смотреть на то место, где секунду назад стоял Хорст.

— Нельзя гипнотизировать женщин, а потом бросать где попало! — заворчал он. — Это… ну я не знаю, негигиенично, что ли!

— Это же ярмарка. Люди привыкли видеть всякую всячину, — отозвался Хорст. — К тому же, я умираю с голоду. Несколько дней не ел. Съедобнее её, я сегодня никого не нашёл, и убежать ей не дам. А теперь пошли!

Он растворился в темноте между аттракционами.

Кабал огляделся, увидел мистера Костинза и щёлкнул пальцами, чтобы привлечь его внимание.

— Костинз! Сделай что-нибудь с той женщиной!

Костинз вопросительно взглянул на оцепеневшую фигуру.

— Типа чего, босс?

— Что-нибудь. Одеялом накрой, например, — огрызнулся он и сломя голову последовал за братом.

К тому времени как они прибыли на место, там уже завязалась массовая потасовка. Разорение первой палатки повлекло за собой несколько драк, которые перекинулись и на соседние павильоны. Хорст за шиворот поднял человека, который пытался поджечь павильон «Сбей кокос», сказал ему, что тот плохо себя ведёт, и швырнул его на соседнее поле, а находилось оно по ту сторону реки. Отчаянный крик несчастного, уносящийся в ночное небо, заметно помог успокоить остальных. Кабал прохаживался мимо и завершал процесс успокоения с помощью своей трости. Несколько минут прикладной физической дипломатии, и потасовка обратилась в толпу усталых, побитых, угрюмых людей, преимущественно мужского пола. Кабал с явным отвращением на них смотрел.

— Кто первый начал? — спросил он.

У всех старше школьного возраста возникло неприятное желание сказать как раньше «Это не я». Все молчали. Он начал расхаживать перед толпой, сжав руки за спиной.

— Я просто хочу узнать правду. Никто не будет наказан.

Никто не вёлся на его слова.

— Они убежали, — послышался слабый голос из-под обломков палатки — слабый, измученный, но по-прежнему угодливый, можно сказать, радостный.

— Кто-нибудь! Помогите ему выбраться, — сказал Кабал, и несколько человек со сбитыми кулаками и расквашенными носами немедленно взялись за дело, желая показать, что уж они-то люди порядочные и в драку не полезут ни за что на свете.

Шпулькинза поднесли Кабалу как победный трофей и бросили ему под ноги.

— Что значит, ушли?

Он с трудом поднялся и посмотрел по сторонам.

— Двое их было. Один — хмырь хмырём, а второй — тоже хмырь, только жирный. Пришли поиграть, выиграли. И вдруг съехали с катушек. Стали говорить, мол, надули их.

— Но они выиграли?

— Да. Я пытался отдать им приз, а тут другие парни повыскакивали и начали крушить всё вокруг. Я пытался их остановить, — с сияющим лицом взмолился он. — Их было слишком много.

Хорст разглядывал обломки. Он опустился на колени и вытащил устрашающего вида деревяшку. Показал её Кабалу.

— Это черенок от кирки. Обычные люди для самозащиты такое не носят.

Кабал взял её и взвесил в руке.

— Хочешь сказать, всё было заранее спланировано? Но кем? И зачем?

— Одного звали Кроул! — просияв с новой силой, прервал его Шпулькинз. — Так его называл второй. Энди. Или Эндерс. Или как-то так.

— Но кто они? И зачем они это сделали? И почему ты ухмыляешься?

Хорст выглядел до отвращения самодовольным.

— Не много же ты знаешь о ярмарках и людях, которые ими владеют.

— Тебе и так известно…

Кабал заметил, что повинившиеся дебоширы всё ещё стояли вокруг и грели уши.

— Что встали?! Убирайтесь! Представление окончено!

Те потихоньку разошлись.

— Тебе и так известно, что не знаю. Поэтому давай, наслаждайся звёздным часом и посвяти меня в эти тайные знания.

— Никаких секретов и нет. В чём основная функция ярмарки? Не этой, само собой. Я имею в виду обычной.

— Дать людям… повеселиться, — ответил Кабал, как будто испачкал этим словом рот.

— Как ни странно, нет. Это лишь способ выполнять основную функцию. Попробуй ещё раз.

Кабал ненавидел, когда с ним общались снисходительно, и начинал закипать.

— Чтобы делать деньги. Я не дурак. Но нас они не интересуют. Не понимаю, что… — Правда ударила его в лицо, будто брошенная мёртвая треска. — Я дурак. Это же очевидно.

— Конкуренты. Они не знают, что нам нет дела до денег. Это касается только нас с тобой да мистера «С».

С некоторым удовлетворением он смотрел, как Кабал, не веря своим ушам, с отвращением качал головой.

— Полагаю, это значит, нам придётся убить их, — сказал наконец Кабал. — Какая шумиха поднимется. Нет, они ведь бизнесмены. Мы заключим сделку. Поверь мне, они прислушаются к голосу разума.

Не пришлось проводить особых расследований, чтобы выяснить, что в соседний городок приехала ярмарка на колёсах «Бродячие увеселения Батлера». На следующее утро Кабал нанёс им визит с целью во всём разобраться, прихватив с собой пачку денег на случай, если они будут благоразумны, и Джоуи Гранита — «Человека с каменной головой» — на случай, если нет.

Когда они прибыли, на ярмарке было тихо. Большая плохо нарисованная вывеска над входом гласила: «Бродячие увеселения Билли Батлера! Лучшие аттракционы! Лучшие представления!»

— Выглядит отталкивающе, — сказал Джоуи.

— Да уж, — ответил Кабал. — Кстати говоря, мистер Гранит, хорошо бы, чтобы ты предоставил вести переговоры мне.

— Как скажешь, кемосабе.

— Это значит, говорить буду только я.

— Конечно. Ты же, в конце концов, босс. Можно, хотя бы, узнать почему?

— Откровенно говоря, ты мне нужен в качестве мышечной массы. Какие-то психологические проблемы не дают людям поверить, что человек может быть одновременно и умным и умопомрачительно сильным. Либо одно, либо другое.