Джонатан Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант

Он заметил, что Барроу смотрит куда-то мимо него и проследил за его взглядом.

— Как правило, животных я люблю, — сказал Барроу, — но в воронах есть что-то пугающее.

Вороне, видимо, наскучило болтаться по ярмарке и она решила исследовать город. Она сидела неподалёку, на стене, которая как-то сразу потускнела. Она посмотрела на них, сначала левым глазом, потом правым. Затем, чтобы показать, что отличается от других ворон, снова посмотрела левым.

— Эй, ворона, лети сюда, — сказал Кабал.

С радостным криком «Кар!» птица вспорхнула со стены, и, хлопая крыльями с шумом большим, чем орнитоптер, сделанный из складного зонтика, приземлилась ему на плечо, и самодовольно огляделась.

Барроу был впечатлён.

— Никогда бы не подумал, что вы ладите с животными, мистер Кабал.

— Вовсе нет.

Он наклонил голову вбок, к вороне, которая только что хотела клюнуть его в ухо, но тут же передумала.

— Есть два способа заставить животных подчиняться. Первый — с помощью доброты, но…

Он грозно посмотрел на ворону. Почти непреодолимое желание улететь вместе с его славными блестящими очками внезапно испарилось. Вместо этого она попыталась выглядеть очаровательной, безобидной вороной, которая не собирается воровать очки. Вышло так себе.

— …есть и другой способ, — мрачно закончил Кабал.

— Жестокость? — неодобрительно спросил Барроу.

Кабал искренне удивился.

— Нет, — ответил он. — Угрозы.

— Я думал, угрозы — для трепачей и трусов.

— Да, когда имеете дело с людьми. Однако животные, кажется, воспринимают их как есть. — Барроу удивлённо на него смотрел.

— Ну, или я так понял, — немного нерешительно закончил он.

— Ясно. Что ж, — Барроу посмотрел по сторонам, думая как бы сменить тему, — вам нравится город, мистер Кабал?

— Нравится? — Кабал задумался. — Не уверен, что использовал бы слово «нравится». Вместе с ярмаркой я побывал во многих городках и деревнях, и могу честно сказать, что это место — уникально. Здесь так хорошо.

Он произнёс это как проклятие.

— Здесь и правда хорошо, — ответил Барроу, предпочтя не обращать внимания на тон Кабала.

Пробили часы церкви святого Олава; ворона, испугавшись, вспорхнула в воздух.

— Уже десять?

— Что? — Кабалу не верилось, что так быстро стало так поздно.

— Счастливые часов не наблюдают, а?

Не будь Кабал так ошарашен, он одарил бы его тяжёлым взглядом.

— Этого не может быть. Я только что пришёл сюда.

— Пивная ещё долго не откроется, но мы с вами можем посидеть в кафе, попить чая с плюшками, — сказал Барроу.

Кабал с трудом мог вспомнить, когда в последний раз бывал в кафе, да он и не имел желания изменять своему утончённому старосветскому вкусу.

И всё же, по выпавшей из его памяти причине он, ни разу не пикнув, позволил взять себя под локоть и завести в церковную чайную.

Разговор с официанткой, заказ чая с плюшками и ещё кое-чего по вкусу пришлось взять на себя Барроу. Платить, как он догадывался, тоже придётся ему. Не то, чтобы он считал Кабала прижимистым по натуре, нет, просто нужно знать, для чего нужны деньги, чтобы разбираться, важны они для вас или нет. Барроу сомневался, что Кабала вообще волнует этот вопрос.

Они хранили ненапряженное, но прохладное молчание. Наконец вернулась официантка, поставила ни столик чайные приборы и побежала обратно в кухню рассказывать маме, что мистер Барроу разговаривает с одним из чудаков из балагана.

Кабал снял свои синие солнцезащитные очки, аккуратно сложил и поместил в нагрудный карман. Он выглядел очень уставшим.

— Ну… и как вам эта жизнь? — спросил Барроу.

— Эта жизнь? — тихо произнёс Кабал. — Как клуб дыма, уносимый бурей.

Повисла долгая пауза, в течение которой Барроу смотрел на Кабала, а Кабал — на горшочек с кремом из взбитых сливок, так, как будто ждал, что с ним что-то произойдёт.

— Я имел в виду, — сказал Барроу, — как вам жизнь балаганщика?

Кабал начал было говорить: «С чего бы мне знать?», но у него получилось:

— С чего бы мне начать? Непросто. Очень непросто. Судьба… — он произнёс это слово резко, как будто был с ним не в ладах, — …постоянно подбрасывает то один сюрпризик, то другой. Стараешься всегда быть готов…

Он посмотрел на Барроу, и тот удивился, что впервые в его взгляде совсем не было злости.

— Ожидать неожиданностей?

Кабал почти что улыбнулся.

— Избитое выражение и к тому же надуманное. Я сохраняю ясность ума и стараюсь оставаться гибким. Но будущее остаётся загадкой вплоть до того момента, когда становится настоящим.

— Я заметил в вашем зале автомат, предсказывающий судьбу. Не помогает?

— Не особо. И никакие уговоры не действуют.

Он взглянул на репродукцию, изображающую сцену охоты девятнадцатого века и замолчал. Барроу не был уверен, было ли только что сказанное шуткой. Он почему-то сомневался.

Кабал ни с того ни с сего сказал:

— Я против охоты.

Затем, ни говоря ни слова, бросил в свою чашку кусочек лимона и налил в неё «Ассам». После чего, слегка удивив этим Барроу, проделал то же самое и с его чашкой. Ему, видимо, даже в голову не пришло, что Барроу так чай не пьёт. Барроу счёл парадоксальным то, что Кабал был готов налить ему чай, но не удосужился уточнить, с молоком тот любит или с лимоном. Раз уж это произошло, он особо не возражал. Кабал сделал глоток.

— Как вам чай? — спросил Барроу.

— Очень вкусный, спасибо.

Кабал наблюдал, как несколько крошечных чаинок, проскочивших через ситечко, оседают на дне чашки.

— В юности мне нравился Лапсан Соучун…

Он посмотрел Барроу прямо в глаза, и тот ожидал, что он добавит «теперь вы знаете мою тайну и должны умереть». Вместо этого Кабал закончил так:

— …не могу представить, почему. Сейчас я не выношу его запах.

Он поставил чашку и принялся густо намазывать булочку кремом.

Наблюдая за аккуратными, уверенными движениями рук Кабала, которые по-прежнему были в чёрных лайковых перчатках, Барроу думал, что его действия напоминают действия хирурга. Не имея заранее продуманной линии разговора, он начал развивать эту мысль:

— По вам не скажешь, что вы имеете отношение к ярмаркам, мистер Кабал.

Сливочный нож застыл в воздухе на пару мгновений, затем продолжил свою работу.

— Я в своей жизни встречал достаточно много разных людей и, думаю, научился судить о них по внешнему виду.

— Я слышал, вы ушли в отставку, мистер Барроу, — сказал Кабал.

Он сделал необычное движение кистью руки, когда проводил ножом по кромке горшочка, и все остатки крема удалились с него, как будто его начисто вымыли. Затем погрузил кончик ножа в джем, зачерпнул небольшую порцию с клубничкой внутри и поместил на самую серединку булочки. Вышло так точно, как будто сработала машина. Кабал повторил действие с ножом и положил его, чистенький, на блюдечко. Он поднёс булочку к губам: