Александр Юрин - Сквозь тернии

А перед этим катила суматошная неделя, которую, как казалось самому Яське, впоследствии будет не так-то просто забыть, если вообще возможно. Пока держалась температура — ещё ничего. Приходилось просто выслушивать безумные Колькины замыслы и делать вид, что воспринимаешь их со всей серьёзностью.

При встречах, Яська старался придать лицу соответствующее содержанию бесед выражение, чтобы друг, не дай бог, не прочувствовал его истинное состояние. А состояние было никчёмным. Хотя как иначе, когда тебе с таким вдохновением рассказывают о немыслимом, что просто не может прийти в голову, по обыкновению, к тому же считая это единственно верным решением всех проблем. Колька жаждал отмщения, будучи уверенным, что Шнырь попал в руки религиозных подонков. Как казалось Яське, фраза несла мало смысла. Он не знал, почему именно так — просто казалось и всё тут!

Сложно сказать, где Колька разыскал столько нержавеющей стали, но одна зацепка всё же была. Яська сам слышал от бабушки, что в райцентре собираются реставрировать тамошнюю церквушку, а купол на колокольне и вовсе покрыть листовым железом заново. Другой столь щедрый источник нержавейки представить было довольно проблематично. Да Яська и не стал изводиться — какая разница, тем более что и сам Колька этого нисколечко не скрывал. Главным было другое — во что именно он превратил эти самые куски нержавеющей стали.

Не сказать, чтобы данность являлась новшеством — в городе Яська с ребятами этим так же «переболели», попутно исполосовав друг дружку в кровь. Даже непонятно, кому первому пришла в голову идея подлизаться к строителям городского театра с просьбой, чтобы те выделили кучке малолетней детворы ножницы по металлу и затюканную киянку. Однако случилось и такое! Ну а дальше… Дальше, как частенько говорят взрослые, подразумевая широчайший размах детской души: «Пути Господни неисповедимы…» Куда уж там. К вечеру каждый из Яськиных друзей был вооружён до зубов самодельными ножами, секирами и топориками. Кто-то даже додумался вырезать из листа побольше самый настоящий щит, правда идея не вызвала всеобщего одобрения по причине того, что изготовить в полевых условия более мене сносную ручку так и не удалось. А бегать с железным блином подмышкой, на потеху остальным, не пожелал даже сам изобретатель.

Прохожие обходили их стороной, словно самых настоящих бандитов с большой дороги, а то, что приключилось в родном дворе и вовсе, как случаем коллективной паники и не назовёшь. Дошкольная малышня разлетелась по подъездам, точно выброшенная из пушки картечь! Кто с испугу заскочил не в свой подъезд, так и остался сидеть там, страшась даже носа высунуть. Бабушки на скамейках просто крестились, забыв про семечки, а участковый дядя Сергей долго стоял на балконе своей квартиры, нервно теребя пальцами пустую «гильзу» от истлевшего «Беломорканала».

Оружие заставили сдать в тот же вечер. Но перед этим всё же была «войнушка», да ещё какая! Всем «войнушкам» войнушка, с кровью, рёвом и с трудно сдерживаемым восторгом, который, в большей степени, смахивал на всё то же коллективное помешательство.

Всё это Яська вспомнил машинально за какие-то доли секунды, пока молча лицезрел нехитрое Колькино «вооружение». Два корявых меча — причём «рабочие» поверхности и того и другого орудия имели зазубрины явно преднамеренно, чтобы причинить как можно больший урон, — один топорик с поблескивающим лезвием и необычайно длинная пика, при помощи которой можно было запросто пронзить пару-тройку взрослых насквозь. Единственное, что Яська смог сказать с порога комнаты, это: «Ты спятил?» На что Колька лишь отрицательно мотнул головой, добавив хриплым тоном, на манер персонажей крутых блокбастеров: «Это они все спятили».

Яська ждал традиционного в таких случаях: «А я всего лишь выполняю свою работу», — но так и не дождался, как и популярного пацанского плевка сквозь щель между отколотыми верхними зубами.

Колька сказал, что нужно спрятать «оружие» в Яськиной комнате — отсюда двинуть к реке проще всего: мимо магазина, затем вниз по оврагу и, вот он, берег — всего два локтя по карте.

Яська сразу же заметил, что так они однажды уже делали, и вот что вышло: он с температурой, Тимка под арестом, а Колька и вовсе свихнулся, раз так хочет ввязываться не пойми во что… Что если и можно хоть как-то охарактеризовать нормальным человеческим языком, так лишь кровавой бойней, и никак иначе!

Колька даже ухом не повёл и утянул Яську на поиски плоскодонки.

Рыбак в деревне был лишь один — городской профессор Юлий Валентинович, что выбирался на природу во время летних каникул, насладиться свежим воздухом и рыбалкой. Обычно он привозил на прицепе своего джипа мощный катер, с хромированным винтом и блестящим мотором, который на берегу был укутан в тёмно-зелёный брезент. Яську поражала скорость и то, как на ходу из мотора вырывается в небеса струя охлаждающей жидкости — словно этакий хвостик игривого животного.

Или как фонтанчик из головы кита!

Естественно, на профессорский катер они претендовать не собирались — диковины сразу же бы хватились, да и проблем потом не оберёшься, — так что решили довольствоваться малым. Куда в большей степени притягивала старая плоскодонка, что выполняла на дачном участке Юлия Валентиновича роль уличного столика, на котором можно запросто и рыбу почистить и салатик «нарубать», да и просто отдохнуть в компании с «беленькой». Последнюю Юлий Валентинович обожал наравне с рыбной ловлей, так что, как заметил Колька, даже «в случае чего», будет время на то, чтобы вернуть плоскодонку на место. Думается, сразу же, на ровном месте, Юлий Валентинович устраивать переполох не станет — какое-то время побродит с нелёгкими думами, относительно всего случившегося, прикинет все за и против, опросит соседей, дружков, ещё раз самого себя, а дальше…

Дальше Колька не загадывал. Куда в большей степени его заботило, как бы половчее умыкнуть плоскодонку незамеченными. А вернуть всегда успеется. Даже если вычислят, ну и что… Подумаешь, парочка деревенских ребят не знала, как развлечься, и решила сплавиться вниз по речке. А спросить просто испугались — ведь всем известна сущность взрослого человека: мол, если маленький, так нечего к воде и соваться! Чего уж там говорить про плоскодонку.

А Юлий Валентинович, он человек свой, — сильно ругать не станет. Сам потом, по «весёлому настроению», на катере прокатит. Так-то.

На том и порешили.

Яська полдня ходил хвостиком за бабушкой, то и дело повторяя, как ему здоровится, и как, в связи с этим, хочется на улицу. Бабушка, естественно, оставалась неприступной. Правда, лишь до той поры, пока не заявился Колька, — сразу необходимо отметить, что за время Яськиной болезни Колька и бабушка — как это не парадоксально звучит — подружились.