Александр Юрин - Сквозь тернии

— Ну и?..

Колька отодрал от шорт приставучий репейник.

— С Юлием Валентиновичем проблем быть не должно. Он с самого утра засел за свои сети, так что вряд ли в ближайшее время отвлечётся на что-нибудь другое. Ещё к нему дядя Паша заходил — шоферила местный. Договорились в город ехать, только я прослушал, когда именно.

— Может уже уехали?

— Может и уехали. Сейчас другое важнее: придумать, как плоскодонку через забор перекинуть.

Яська отступил на шаг. Замер, прислушиваясь к приглушённому звону под ногами. Осмотрел забор, что возвышался на их пути непреодолимой зелёной преградой.

— Да тут метра два будет… — прикинул он, почёсывая бок. — Так-то, безо всего, не перелезешь, а с лодкой и вовсе. Ты когда всё это задумывал, разве забор не учёл?

Колька повёл плечом.

— Какая теперь разница! Идём. Что-нибудь придумаем.

Яська снова ухватился за побрякивающий мешок, но Колька приказал жестом: не надо, пусть тут остаётся. Только с тропинки нужно убрать, а то мало ли кто мимо пройти удумает…

Яська старательно запихал мешок в лопухи, Колькину лопатку — следом. Затем отошёл и расправил примятую траву. Славно вышло — никто и не подумает, что тут что-то припрятано.

Колька повёл вдоль забора. Сначала по косогору, что заканчивался вонючим отстойником, за которым раскинулся пустырь. Солнце припекало, а оттого болотная жижа противно пузырилась, испуская слезоточивые миазмы. Яська зажал нос, но и это не помогало — вдыхаемый ртом воздух каким-то непостижимым образом всё же проникал из лёгких в носоглотку, чиня непередаваемые ощущения. Колька изредка оборачивался и хрюкал, точно сытый поросёнок, — такое ощущение, что его ничто не брало.

«Ну конечно, этот и тут не упустит возможности подколоть».

Яська старался не обращать внимания — чего с балбеса возьмёшь, потом как-нибудь расквитаются.

Спустя метров сто забор резко свернул налево. Канава осталась позади, а с нею и треклятые запахи. Дышать сделалось легче, и Яська тут же принялся вертеть головой по сторонам. Они свернули в узенький переулок, что одним своим концом упирался в мостик через канаву и убегал дальше, к еловой рощице, а противоположным — сливался с центральной улицей.

На другой стороне переулка возвышалась старая водонапорная башня, сложенная из красного кирпича. Фундамент напрочь искрошился, ощетинившись рыжими проплешинами. Огромные деревянные ворота висели на покорёженных петлях, а суставчатая лапа ржавой щеколды утопала в зарослях барбариса.

Яська зажмурился и тут же снова открыл глаза. Казалось, допотопная постройка перекосилась на один бок и всем своим весом опирается на этот самый стальной сустав. Тот изогнулся, покрылся ржавой коростой, но по-прежнему противостоял нещадному времени. Точнее жил своей нелёгкой повседневной жизнью, даруя постройке надежду на будущее. Однако на деле ничего такого конечно же не было — башня ровнехонько уходила ввысь, заслоняя собой полуденное солнце.

Яська прогулялся взглядом по бойницам пустых окон, глянул на остроконечную крышу, где в разные стороны торчали куски почерневшей от дождей черепицы. Казалось, изнутри бабахнул мощный фугас, раскурочив ударной волной большую часть крыши. Кое-где сквозь кирпич и черепицу пробивалась зелень. Чуть ниже, на карнизе, ворковали голуби. Самих птиц видно не было — видимо забились в какую-то невидимую щель, — однако их скучный диалог нёсся во все стороны, словно был единственным способом бегства из-под перекосившейся крыши.

— Как давно её построили? — машинально спросил Яська и тут же наткнулся на спину замершего друга.

Колька пожал плечами. Нехотя глянул на постройку. Скривил губы.

— До войны ещё. Водокачка. Хотя и не работала никогда толком, если верить рассказам местных. До сих пор, вон, по колодцам шастаем.

— А почему не работала?

— Времена всё не те были. Когда революция началась тут в основном бандюки всякие шарились. При гражданской войне — то же самое было. Потом вроде как под склад отдали. А в сорок первом и вовсе немцы пришли… и полицаи. А последние пострашнее самих фрицев оказались, — бабушка рассказывала.

— Это ещё почему?

Колька присвистнул.

— Потому что вроде как свои, а своими и не пахнет. Точнее пахнет, но как от шакалов — бабушка говорила, что их за версту учуять можно было. Скорее всего, именно в ритме дело, — Колька подмигнул. — В сердечном ритме. Потому что у таких нелюдей, оно и стучит иначе. Как «накапает» на кого полицай, так беднягу сразу же сюда. Карцер своего рода. Только пострашнее. Из карцера рано или поздно выпускают, а отсюда — никого так и не выпустили.

Яська сглотнул комок жути.

— Как это?

— Да просто. Как набьют под завязку — пара гранат и дел-то. Видишь, что от крыши осталось…

Яська ощутил плечами леденящую дрожь. Казалось, из-за приоткрытых дверей дохнула сама смерть. Хотя… Так, наверное, и было. Ведь каких-то пятьдесят с небольшим лет назад тут бесчинствовали твари. Они пожирали плоть, а может и не только плоть… и не только пожирали…

Но что может быть страшнее кровавой расправы?

Яська не знал.

«Если только та же самая расправа, только наделённая смыслом?..»

— Идём, — и Колька двинул дальше, недобро косясь на гнутую щеколду.

На миг Яське показалось, что Колька тоже что-то чувствует, находясь именно здесь. Но лишь на миг — потом друг отвернулся, и поток эмоций прервался.

Яська оглянулся на чёрный зев. Присмотрелся. Приложил руку к груди. Поёжился.

«Там что-то есть! Именно сейчас. Причём оно видит нас и…»

Яська отвернулся и зашагал вслед за другом. Чувство слежки не покидало его вплоть до тех пор, пока они не свернули за угол.

Между участком Юлия Валентиновича и соседним двором шла узкая тропка. Непонятно, для какой именно цели она задумывалась, да и задумывалась ли вообще. Вездесущий сорняк не спешил устраивать здесь непроходимую чащу, апатично атакуя лишь дощатые заборы по обе стороны тропинки. Ветра не было, а оттого над головой повисла пряная июльская духота, усеянная неподвижными семенами одуванчиков. Яська дурашливо махнул рукой. Пушинки тут же «ожили», принявшись сновать в самых различных направлениях, ловко перелетая через забор и оседая на широких лопухах репейника.

Колька уверенной походкой направился вдоль двух заборов. Яська — следом. Метров через тридцать они замерли. Колька задумчиво покачал головой и полез в бурьян. Яська молча наблюдал за другом. Из-за спины донеслась приглушённая человеческая речь, где-то в подворотне залаяла собака.

Яська загнанно оглянулся — ну вот и всё, доигрались!

Колька шикнул, чем-то заскрипел. Яська с трудом преодолел сковавшее тело оцепенение, вновь уставился на друга. Тот отогнул в разные стороны две соседние доски, поманил за собой в образовавшуюся щель. Яська, не думая, шагнул.