Карина Сарсенова - Хранители пути

— Из сердца властителя мрака… из своего дома, — бесстрастно глядя на Луну, сообщила Амелия.

— И что это значит для нас? — силясь справиться с охватившей ее дрожью, спросила девушка.

— Это значит, что Самаэль наполняет сердце своего служителя новой силой… — глядя на бьющуюся в нервном ознобе Аннику, с горечью вымолвил ее хранитель. — АННИКА, — зависнув перед лицом своей протеже, внушительно произнесла Амелия. — Тебе предстоит самая трудная битва в твоей жизни.

— Если то, что я проживаю сейчас, можно назвать жизнью… — выдавив из себя вымученную улыбку, пробормотала девушка.

— Жизнь — это осознание, вернее, самосознание. И нет разницы, где именно оно происходит, — ласковый свет заструился из взгляда Амелии. — Но вернемся к главному. Анника, — прозрачные глаза ангела лучились сочувствием и любовью, — я сделаю для тебя все, что смогу. И если придется, я отдам за тебя мою жизнь.

— Разве ангелы смертны? Я никак не могу свыкнуться с этим открытием, — начиная согреваться, вымолвила пустынная путешественница.

— Да, если к тому есть наш выбор. Если мы того желаем сами. Или если желает Он.

Взгляд Амелии, всегда вроде бы обращенный на Аннику или на реальность, ее окружающую, вдруг опустел, отпустив сознание ангела в сокровенные для него области. С изумлением девушка осознала, что Амелия всегда смотрела на все иначе, чем любое знакомое Аннике существо. Ее внутренний и внешний взгляды всегда были поразительно уравновешенны. Иными словами, ангел с неизменной четкостью осознавала происходящее в своей душе и вовне ее… Если только эти границы внешнего и внутреннего вообще существовали.

Открыв рот, Анника с потрясенным видом уставилась на мирно улыбающуюся ей Амелию. То, как она думала только что, было поистине необыкновенным опытом! Она не думала в обычном смысле, жонглируя в голове обрывками мыслей и путаясь в лоскутах внимания, а будто полностью входила в некую реальность и проживала ее. Словно тень, или образ, входящий в ее сознание в данный момент, становился ею… или она им…

— Мы что, все и вправду тени? — вопрос сорвался с ее губ вопреки осознанной воле.

— Я отдам за тебя свою жизнь, — проигнорировав его, Амелия продолжила предыдущую тему. — Но, боюсь, этого будет недостаточно. Исход предстоящей битвы в твоих руках.

— Что я должна сделать? — позволив себе погрузиться в недолгую, но глубокую паузу, решительно произнесла Анника. Сощурившись, она спокойно созерцала неумолимо растущее багровое светило.

— Встретиться с самым страшным своим кошмаром и пережить его, — ангел снова подарил подопечной исполненный сочувствия взгляд.

— Чего мне бояться, если я не более чем тень, — с мрачной улыбкой Анника решительно направилась к наливающейся кровавой тьмой зловещей Луне.

— Помилуйте, шеф! — привычно жалобным тоном тянул Александр Евстигнеевич, отирая мокрым носовым платком снова и снова потеющий лоб. — Мы не можем ни в какой форме сотрудничать с Шалкаром! Это же верный конец! В конце концов, это же неформат нашей деятельности! Сверху однозначно не одобрят такого хода!

— Иногда, дорогой друг, — успокаивающе похлопал Амадео секретаря по опущенному плечу и грустно улыбнулся. — Надо идти на риск и ломать формат. Тем более, когда обстоятельства к тому благоволят. Нет ничего хуже омертвевшей формы. Она убивает суть. Вспомни, суть создает форму, а не наоборот!

— Да откуда вы знаете, к чему благоволят обстоятельства! — горестно всплеснул руками пожилой мужчина. — То ведь чистая иллюзия! Все может оказаться совсем не так, как кажется! Тем более после той ужасной истории с благотворительным концертом… Конечно, никаких прямых доказательств тому нет, но, чует мое сердце, что без злого промысла шалкаровской банды там не обошлось…

— Ну, полно, полно вам! — примиряюще вымолвил Амадео. — Никакая они не банда, а так… группа артистов.

— Артистов?! — брызгая желчной слюной, взорвался праведным негодованием Александр Евстигнеевич, пурпурно-красный от распирающего его негодования. — Ничего себе артисты! Невинные ангелочки под предводительством отпетого бандита! Да они там все одинаковы!

— Не судите всех по одному человеку, — спокойно парировал секретарский выпад продюсер, неспешно прохаживаясь по приемной и внимательно рассматривая окружающие стены. — Они ни в чем не виноваты. Живут своей судьбой, и не более того, — вздохнув, Амадео остановился и прошелся рассеянным взором по окружающему пространству. — Ремонт пора уже делать…

— Еще и ремонт туда же! — снова всплеснул руками Александр Евстигнеевич и суетливо забегал по периметру безмятежно разлегшегося посреди приемной ковра. — Впрочем, ремонтом тут ничего не испортишь — дальше портить некуда, — яростно выпалил секретарь, наткнувшись взглядом на изъеденный непонятно откуда взявшейся мышью ковровый край. — Попомните мои слова, шеф, — неожиданно решительно развернулся он к Амадео, внимательно изучавшего паутинную сетку морщин на потолке и набившуюся в них серую уличную пыль. — Добром все это не закончится!!!

— Это закончится так, как должно закончиться… — задумчиво изрек Амадео, не сводя глаз с покрытого следами нелинейного времени офисного потолка. — Добром или злом, но будет именно так, как надо. А не как мы хотим, — после полуминутной паузы спокойно добавил он, проигнорировав вызов оглушительного дверного хлопка. С пылающим от досады лицом Александр Евстигнеевич шел прочь от шефских владений.

— Я никак не могу преодолеть свой страх… — темные блестящие волосы, упавшие на опущенное лицо Меруерт, надежно скрывали его выражение от сторонних глаз.

— А ты не думай о нем, когда поешь! Не думай о себе! Думай о песне!

— Спасибо, Камилла… — еле слышно поблагодарила Меруерт сидевшую напротив нее волоокую мулатку. — Но как я могу не думать, если я боюсь… Смертельно боюсь…

— Ты просто не думай! Пой и все! Это же легко! — не унималась в снедавшем ее желании помочь экзотическая красавица. Меруерт тяжело вздохнула и спрятала лицо в вспотевших ладонях и, поняв невозможность спрятаться ни от себя, ни от мира, обреченно уронила руки на стол.

— Понимаешь, я и не думаю… Я просто живу им… Мне кажется, что я вся состою из страха…

— Ну, брось, деточка! — нарочито бодрым голосом произнесла Елена, поглаживая дрожащие девичьи пальцы. Почувствовав прикосновение, Меруерт задержала дыхание и осторожно убрала свою кисть из-под чуждого ей касания. — Это ж так банально! То, что ты переживаешь, называется страхом сцены, — не заметив исчезновения руки Меруерт и продолжая автоматически гладить казенную ресторанную скатерть, назидательно бубнила Елена. — Все певцы с ним сталкиваются на первых порах.