Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни

— В том-то всё и дело, что вроде бы! Какое-то гнилое и никчёмное корыто! Какой-то прогнивший шлюп! Какая-то дранная, вонючая, тошнотворная резиновая калоша! Смех и грех!

— Саша!

— Молчи, баба!

— Ну, не горячитесь так, Маэстро! Эти все корыта и калоши обошлись вам в четыре миллиона долларов!

— Эх! Вот, сидит перед тобой моя любимая женщина. Почему я не могу позволить себе подарить ей остров в океане, или хотя бы чёрный, или на худой конец розовый бриллиант внушительных размеров!?

— Да, очень странные вы существа, люди, — задумчиво произнёс Бог. — Всё вам мало и мало…

— Мы те, которых ты сотворил, вылепил собственными руками по образу и подобию своему!

— Ах, да… Но не будем о грустном, — вздохнул Создатель и опрокинул в себя целый фужер виски, а потом горестно произнёс. — Никак не могу напиться. Сколько не пытался, не получается, представляете?

— Как?! — удивилась Наташа.

— Мечтаю опьянеть, но достигнуть вожделённого состояния не могу. Беда, беда…

— Ну, надо настроиться, расслабиться, раскрепоститься, решительно отвлечься от своей исконной сущности и окружающей действительности, предаться медитации, очистить карму, — весьма неуверенно произнёс я. — Может быть, и получится что-то, в конце концов.

— Не получается, увы…

— Да, тяжёлый случай, — посочувствовал я Творцу. — Но могу тебя утешить. Мой случай ещё тяжелее.

— Так, не будем о грустном, — усмехнулся Создатель. — Поговорим о чём-нибудь другом.

— И о чём же?

— О музыке. Играл ты великолепно, страстно, могуче, мощно! Испепелял всё и всех вокруг. Я был очень и очень сильно удивлён. Нет, нет! Я был потрясён! Говорю это совершенно честно. Представляешь, мне даже показалось в определённый момент, что я несколько переборщил с дарованным тебе талантом.

— Вот как?

— Да о каком таланте я говорю?! Подумаешь, талант… Талантов столько, что ими хоть пруд пруди. Ты — гений! Самый настоящий гений! Эх, мне бы научиться играть хотя бы на балалайке! — Создатель снова выпил, горестно и тяжело задумался и чуть не заплакал.

— Господа, — осторожно вмешалась в наш диалог Наталья. — Вам не кажется, что ситуация лежит, как любит говорить Александр, в плоскости сплошной фантасмагории и полного абсурда?

— Совершенно не кажется, милая моя, — горестно вздохнул Бог и снова чуть не заплакал. — Мир намного сложнее, противоречивее и парадоксальнее, чем вы о нём думаете. А, вообще, главная моя проблема заключается в том, что я не могу любить.

— Как!? — ужаснулась Наташа.

— А вот так! Пробовал, и ни разу не получалось! Ни в психологическом, ни в эротическом смыслах. Ну, хотя была бы отдушина в виде алкоголя! Но и с ним ничего не выходит и не получается! Беда, беда! А зачем тогда жить?! Какова наша конечная цель? В чём заключается смысл бытия? Зачем создано всё сущее!?

— И этот вопрос нам задаёт сам Господь Бог!? — возмутился я. — Творец, Создатель и так далее!?

— Да, в том-то и дело, что всего-навсего — «так далее!».

— Как-то Вольтер сказал, что истинное блаженство не может быть уделом человека на земле, — вздохнул я. — Как я понимаю, оно не может быть и уделом Бога на небесах?

— Увы, увы…

— Господа! Какие-то пессимистичные ноты я слышу. Давайте поговорим о чём-нибудь весёлом, — тревожно усмехнулась Наташа и задумчиво посмотрела на Создателя. — Расскажите нам какую-нибудь интересную историю.

— Да, пожалуйста, — улыбнулся Бог. — Слушайте… Один скряга прятал все свои богатства в потаённом месте и ничего не тратил на семью. Но однажды его сын обнаружил тайник. Он выкопал всё золото и положил камень на его место. А деньги он прокутил. Вскоре отец обнаружил потерю и предался скорби, но сын попытался приободрить его, сказав: «Золото хорошо для трат, а для припрятывания камень ничуть не хуже…». Муслихиддин Саади. Был такой персидский поэт.

Мы с Натальей некоторое время почтительно молчали, переваривая услышанное из уст Бога, а потом я сказал:

— У меня тоже есть одна история.

— Ну, слушаем!

— Жил был как-то один мужик по фамилии Гельвецый.

— Это всем нам известный французский философ по имени Клод Андриан? — усмехнулся Бог.

— Тот самый. Издевайся, сколько хочешь! Но звали его всё-таки Адриан.

— Ну, и чёрт с ним!

— Так вы чёрт или Бог? — резво склонился я к Чёрному Человеку.

— Да не цепляйся ты за слова! Надоело! — взвился Создатель. — Я — Бог! Ну и что сказал этот Адриан?

— Он произнёс следующее. «Иллюзия — непременное следствие страстей, глубина которых измеряется степенью ослепления, в которое они нас погружают. Это прекрасно почувствовала одна женщина. Застигнутая своим возлюбленным в объятиях его соперника, она смело отрицала факт, свидетелем которого он был. «Как? — сказал он ей. — Ваше бесстыдство заходит так далеко?!». «О, коварный! — воскликнула она. — Ты разлюбил меня! Ты веришь больше своим глазам, чем моим словам!?». Эти слова можно применить не к одной лишь любовной страсти, но и ко всем страстям. Все они разят нас полным ослеплением».

Мы снова посидели некоторое время молча и думая каждый о своём, в основном о суетном. Создатель выпил, в очередной раз попытался что-то ощутить и досадливо поморщился:

— Да что же это такое?!

— Может быть, следует засосать пяток бутылок виски сразу, одну за одной, без перерыва? А вдруг произойдёт чудо?

— Саша! Ну, что ты такое несёшь! — возмутилась Наталья. — В данный момент Бог имеет вид обычного человека со всеми присущими его организму физиологическими свойствами и нормами. Если он выпьет несколько бутылок, то может сразу умереть! И что же мы будем делать без него!?

— Прервётся связь времён, — глухо и безнадёжно произнёс Создатель. — Хаос будет неминуем.

— А вот так рассуждать не следует! — обеспокоился я. — Всё-таки хочу я прожить ещё хотя бы полгода, а то и год. Я считаю целесообразным заказать пару бутылок виски. Не более. Шотландского.

Идея хорошая, — задумался Бог. — Официант! Нам ещё пять бутылок виски! Нет, семь!

— Вот это по-нашему! — восхитился я. — А почему именно семь?

— Ну, ты же обожаешь это число. И, вообще-то, семёрка — число Бога. Именно Бога, а не Дьявола.

— Так, у кого-нибудь имеются ещё какие-либо истории? — буркнул я.

— А можно, я просто прочитаю одно стихотворение? — несмело подняла руку Наташа.

— Конечно, конечно, о, прекрасная леди! — оживился Творец.

— Надеюсь, оно не будет пессимистическим? — строго спросил я.

— Ни в коем случае!

— Слушаем.

— Неплохо, — усмехнулся я. — На поэтическом поприще ты делаешь явные успехи.

— Не кощунствуй и не издевайся, Александр! — возмутился Бог. — Неужели ты не знаешь, что сии строки написал Александр Сергеевич Пушкин?!