Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни

— Намёк я понял, — мрачно усмехнулся злодей. — Но, увы… Злых деяний я совершил намного больше, чем добрых. Мне уже терять нечего.

— Всё можно поправить. Всегда решающими являются концовка романа, последние ноты в музыкальном произведении, аргументы в завершающей части спора.

Мы снова помолчали и выпили. Коньяк был очень хорош. Спокойствие и благостность воцарились в наших душах, но, увы, ненадолго. Пасторальная тишина была внезапно и грубо нарушена.

— Что здесь такое происходит и творится!? Шеф, ты что, сошёл с ума?! — вдруг ворвался в комнату какой-то здоровенный мужик в шортах и с автоматом.

Коротышка мгновенно выхватил откуда-то пистолет и разрядил всю его обойму в мужика.

— Уберите этого придурка!

Мёртвого придурка быстро убрали какие-то типы в масках.

— Не люблю нарушения субординации и отсутствия выдержки и терпения, — поморщился коротышка и осушил стакан коньяка.

— Я тоже этого не люблю, — с готовностью последовал я его примеру. — Выдержка и терпение лежат в основе всего мироздания!

— О, как ты прав!

— Ладно… Ты меня разжалобил, — вздохнул я. — Так и быть. Тебе миллиона хватит?

— Но ты же сказал…

— Да мало ли что я говорю! Я такое могу наговорить! Дарую тебе последний оставшийся у меня миллион, тщательно припрятанный. Всё, баста! Сажайте меня на кол, вешайте, вырывайте ногти, делайте, что угодно! Мне на всё насрать!

— Но это же несправедливо! — ужаснулся коротышка. — Как это!? Последний миллион!? Я, конечно, злодей, но не до такой же степени! Я готов с тобой поделиться и подарить тебе сто, нет, пятьдесят тысяч евро.

— Что мне эти несчастные пятьдесят тысяч?! — скептически усмехнулся я. — Это что за деньги?! За один серьёзный концерт я получаю такую сумму, а то и более. Всё зависит от клиентуры и обстоятельств.

— Вот как?

— Как-то пригласил меня на пару неделек в своё поместье один миллиардер. Сноб, эстет, лорд. Играл я ему три раза в день, после завтрака, обеда и ужина. А в выходные дни он приглашал на мои концерты массу народа, ну, своих друзей, родственников, партнёров по бизнесу, политиков там всяких. И знаешь, сколько он мне заплатил?

— Даже не предполагаю и не представляю, — с трепетом произнёс похититель и затаил дыхание.

— Два миллиона долларов! — усмехнулся я. — По миллиону за неделю!

— Что!? Вот это да! — изумился коротышка и страшно напрягся. — А у тебя есть продюсер?

— Есть, — раздражённо ответил я. — Тот ещё мошенник, придурок и прощелыга!

— Так, этого мерзкого вора ликвидируем завтра, и я становлюсь отныне вашим продюсером, Маэстро. Обещанного миллиона мне не надо. Уж как-нибудь заработаю намного больше. Вернее, мы вместе заработаем.

— Превосходно! — восхитился я и выпил ещё одну довольно глубокую рюмку божественного напитка. — С каких именно краёв этот коньяк?

— Темрюк.

— Великолепно! Это где-то неподалёку от Тамани или в ней, или рядом с ней? О, исконно славянская земля! Обожаю! О, мои славные и величественные предки!

— Чёрт его знает… Но, вроде бы, там жили ранее совсем не славяне, — робко сказал похититель.

— Как?! — изумился я. — Ты, что, не ПАТРИОТ!?

— Глубочайший! — истово заверил меня коротышка и ударил рукой по своей груди так мощно, что всё завибрировало и загудело вокруг нас.

— Если уж у нас сложились такие добрые, дружеские и даже доверительные отношения, то хочу прочитать коротенький отрывок из одного известного стихотворения Михаила Юрьевича нашего, Лермонтова. О, Тамань! О, Печорин! О, Белла!

— Внимательно слушаю, Маэстро!

— Почему ты вдруг так меня стал называть?

— Но я же теперь ваш финансовый директор, импресарио, продюсер, или как там ещё нас называют?!

— Да, ты прав… Слушай.

«Боюсь не смерти я. О нет!

Боюсь исчезнуть совершенно…».

— Как отточено!

— Да, великолепно!

Мы только подняли бокалы за Михаила Юрьевича Лермонтова, как вдруг в комнату ворвался очередной бородатый и могучий мужик с автоматом и почему-то в трусах, и пророкотал:

— Шеф, что тут происходит?! Что за бред!

Коротышка снова молниеносно выхватил откуда-то пистолет и разрядил обойму в агрессора.

— Ну, что же это такое!? Распустились, сволочи! Унести его куда подальше, этого маньяка, конченного придурка, подонка и параноика!

— Да, я предчувствую, что продюсер из тебя будет отменным, мощным и всеми уважаемым, — задумчиво произнёс я, наблюдая, как двое молодцов куда-то отволакивали очередной труп.

— А то! Ух, как мы с вами развернёмся! Завоюем и покорим весь мир!

— Дай Бог.

— А вы знаете, Маэстро, честно говоря, я ведь являюсь вашим давним восторженным обожателем и крайне истовым поклонником, — печально, но одновременно с экстазом произнёс мой новый продюсер. — Именно потому я вас и похитил.

— Странное заявление.

— А ничего странного в нём не вижу. Нет ничего сладостнее, чем похитить того, кого ценишь, уважаешь или даже любишь!

— Ну, ты даёшь!

— Маэстро! Вместе с вами была похищена и ваша скрипка. Виноват! Каюсь! Но покой её не нарушен. Вот она! Я вам возвращаю её в целости и сохранности. Я, как ваш давний и преданный поклонник, прошу исполнить для меня что-нибудь такое, этакое…

— А волынка?

— Да кому она нужна, эта ничтожная и глупая волынка! Смех и грех… Страдивари, есть Страдивари, хоть он не отец, а его старший сын. Ну, Маэстро!

— Хорошо… — задумался я на несколько секунд. — «Маленькая полуденная серенада»!

— Я уже трепещу!

В комнату вдруг снова ворвался какой-то громила, но уже со страшным пулемётом в руках, из которого был немедленно открыт бешенный огонь. Мы с коротышкой мгновенно упали на пол.

— Ты что творишь, Марк?! Мы так не договаривались! Ты что, сошёл с ума?! Опомнись! Сначала деньги, а потом всякие серенады! — завопил мужик.

Мой новоявленный продюсер по имени Марк снова молниеносно выхватил откуда-то очередной огромный пистолет и, молниеносно вскочив, разрядил его довольно содержательную обойму в громилу.

— Унести этого идиота!

— Слушай, а сколько у тебя этих пистолетов всего? — уважительно спросил я. — Не легче ли просто менять обоймы в одном надёжном пистолете?

— Пистолетов у меня целых шесть. Два в двух наплечных кобурах и два за брючным ремнём. И ещё два внизу под брюками. Ну, а насчёт обойм… Ты же видишь, какие кретины и даже идиоты меня окружают. Времени на смену обойм просто не хватает. Ужас какой-то!

— Так, вернёмся к серенаде, — сказал я, с трудом поднимаясь с окровавленного пола.

— Давай вернёмся, — сказал Марк, сел на стул и на всякий случай положил очередной пистолет на стол.

— Бог с ней, с Серенадой. Скажи честно и откровенно, как на духу, — спросил я. — А какое же из моих нетленных произведений всё-таки тебе нравится больше всего?