Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни

— Возьмите вот это полотенце. Я не имею особого желания созерцать ваш вялый, скукоженный и поникший член.

— А как же ему быть не вялым и не поникшим!? — страшно возмутился я. — В таких-то обстоятельствах и при таких-то условиях! А каким бы он был у вас!? Представьте!

— Да, я вас понимаю и сочувствую, — скорбно произнёс незнакомец. — Одно дело, когда член стоит при виде красивой и соблазнительной дамы в спокойной обстановке, а совсем иное дело, когда он не стоит при таких-то чрезвычайных обстоятельствах. Да, мои ребята явно перестарались. Бывает. Увы, пути Господни неисповедимы. Как вы себя чувствуете?

— При чём тут Господь наш?! — возмутился я. — Мы сами чаще всего определяем свои пути и судьбы!

— Ладно, тема крайне скользкая и спорная. Повторяю свой вопрос. Всё-таки, как вы себя чувствуете?

— Как себя чувствую? — злобно буркнул я. — Задайте мне ещё пару идиотских вопросов из голливудских фильмов: «С вами всё хорошо? Вы в порядке?». Тьфу!

— И всё-таки?

— Каков вопрос, таков ответ. Чувствую себя прекрасно и даже превосходно! Я безумно рад встрече с вами. Но зачем надо было меня пинать так долго, и тем более несколько раз попасть в самое сокровенное место?! Никакой выдержки у ваших бойцов, никакого чувства меры.

— Возможно, вы и правы. Парни явно погорячились. Господь, конечно, иногда даёт нам возможность спустить пар, но всё должно быть в меру, — задумался и опечалился коротышка. — Придётся кое-кого примерно наказать.

— Было бы неплохо.

— А, вообще-то, пинали вас, или не пинали, — это действо такое, произвольное и очень непредсказуемое. О, как мне хочется иногда кого-нибудь от души и качественно попинать! Но совесть не позволяет, образование и воспитание. Одна надежда на мой могучий интеллект. Он и только он периодически спасает меня от суеты и несправедливости этого мира, от нехороших поступков и работает, как предохранитель.

— Да, предохранители нужны везде и всегда. Я согласен. Хоть я и не электрик.

— А, вообще, вы кто такой по сути своей? — спросил задумчиво и печально злодей.

— Странный вопрос, — устало произнёс я. — Вы именно меня вроде бы похитили. Знаете, очевидно, всё обо мне.

— Да не так вы восприняли вы мой вопрос! — огорчился и возмутился коротышка. — Он был задан в философском плане.

— Бог с ней, с философией. Как-то не тянет меня к диспуту в этом подвале. А кто вы такой?

— Ах, да… Я тот человек, которому вы заплатите очень большие деньги за своё возможное освобождение.

— Увы… Смею вас разочаровать.

— Почему? — встревожился говнюк.

— Денег у меня нет.

— Как, почему?! Вы блефуете! Быть такого не может! Вы же известный композитор, исполнитель и, кроме того, — миллионер!

— Не блефую, — устало произнёс я. — Ничего я за последний год не сотворил. Все деньги я спустил на бирже, проигрался вчистую в казино и на скачках. А кроме этого — бабы… Вы меня понимаете?

— О, как понимаю!

— Вот так…

— А машины, яхта и всё остальное движимое и недвижимое имущество, в том числе всем известный сарай в Сочи?

— Да что вы все к нему прицепились?! Сарай, он и есть сарай. И он и всё остальное записано на мою бывшую жену, мать моего единственного сына. Я в данное время гол, как сокол.

— Ну, вы даёте! — заметался человечек. — А вы знаете, меня всегда смущало это выражение: «Гол, как сокол». Соколы вроде бы не голы. Красивая птица, вся в перьях. Ничего не пойму!

— Ну, русский язык, основанный на крайне парадоксальном национальном мышлении, имеет свои определённые особенности, — вздохнул я.

— Да, вы совершенно правы, — задумался коротышка. — Но по поводу денег я вам не верю! Кстати, а где живут ваши жена и сынишка? Придётся похитить и их.

— В Англии они живут!

— Вот это да, — разочарованно произнёс мужичок и очень сильно огорчился. — Заковыристый пасьянс. Данный момент всё значительно усложняет.

— Я тоже так думаю, — усмехнулся я.

— Всё равно я вам не верю. Придётся вас жестоко пытать и, возможно, даже садистки и медленно истязать, — заявил коротышка.

— Ну и пытайте, и истязайте, — абсолютно равнодушно произнёс я. — Пытайте не пытайте, — конец всё один. Увы, увы…

— В смысле?

— В том-то и дело, что смысла нет никакого в моей бездарно прожитой жизни.

— Это как?

— Я обречён. Рак в последней стадии или степени. Осталось мне несколько месяцев бытия. Мне на всё и на всех наплевать кровавой слюной! Лучше умереть в результате сравнительно краткосрочных пыток, так как сердце не выдержит, чем валяться несколько месяцев в палате, принимать наркотики и страдать от невыносимых физических и моральных мук.

— Вот это да…

— Да, дела мои плохи. Как сказал Бальзак, «сильные жизненные потрясения исцеляют от мелких страхов». Что мне ваши пытки. Так, ерунда, детские игры. Рак, этот чёрный и беспощадный монстр, наложил на меня свою тяжёлую и холодную длань, и нет от него избавления, — зарыдал я и в полном отчаянии врезался лбом в стол.

— Ну, к чему такой страшный и невыносимый пессимизм? Успокойтесь, — чрезвычайно сильно огорчился и засуетился коротышка. — Но, мне, конечно, очень и очень жаль. Приношу вам мои самые глубокие и искренние соболезнования.

— Я, вообще-то, пока ещё вроде бы не умер!

— О, извините, извините!

Мы посидели, скорбно помолчали.

— У вас выпить чего-либо не найдётся? — тяжело и глухо спросил я.

— Есть водка и коньяк.

— Коньяк чей?

— Армянский и Краснодарский. Оба десятилетней выдержки.

— Последнее то, что надо. Доставайте и наливайте, а потом мы о ваших проблемах поговорим более подробно и обстоятельно.

— О моих!? — оторопел и чрезвычайно возмутился похититель.

— Да, именно о ваших! У меня-то всего одна главная проблема, а у вас, я чувствую, их накопилась не одна сотня.

— Да, вы правы. Проблем много, — тяжело вздохнул мужичёк и глаза его вдруг увлажнились.

Мы нервно выпили, задумались, скорбно помолчали, посмотрели на облачное, но всё равно прекрасное небо за узким окном.

— Хочешь, я прочитаю тебе очень короткое стихотворение? — внезапно спросил меня злодей. — Тема, затронутая в нём, касается нас обоих.

— С удовольствием послушаю. Кто автор?

— Тао Юаньмин.

— О, ты любитель восточной поэзии?

— Да, я ею сильно увлекаюсь.

— Честно говоря, не ожидал от тебя такого.

— Я же тебе уже говорил, что я очень хорошо образован, — обиделся похититель.

— Извини, извини! Слушаю стихотворение.

Мы задумались, помолчали, потом выпили не чокаясь.

— Позволь и мне прочитать одно стихотворение Фирдоуси, — глухо произнёс я.

— Я готов его выслушать.