Сергей Арбенин - Собачий род

И не то, чтобы Костя сильно привязался к Тарзану. Ему вообще больше нравились кошки. Но возмущала крайняя несправедливость того, что произошло.

"Вот же гады! — думал Костя. — Могли бы объяснить по-человечески… А то… Обманули. Как пацана вокруг пальца обвели!". Он с ненавистью поглядел на ошейник с поводком, уложенные в дурацкий шуршащий пакет с фирменной надписью "Мухтар". Поди, брызнули псу в нос перцем из баллончика, завели куда-нибудь за насыпь, да и пристрелили… Или "собаковозку" вызвали, а пса привязали где-нибудь… Стоп! Где?

Костя быстро сообразил — где, и чуть не бегом направился в вокзальную дежурную часть милиции.

Там сидел сонный сержант и ковырял пальцем в ухе. Перед ним на столе лежала потрёпанная книга дежурств, стоял древний чёрный телефон. На стене висели карта области и портрет президента.

Костя прямо-таки ворвался в "дежурку" и радостно сказал:

— Здорово! А где остальные?

Сержант вынул палец из уха, поглядел на него, на Костю, и, кажется, признав своего, нехотя ответил:

— Да кто их знает. Вышли прогуляться, пивка глотнуть, — и целый час уже где-то бродят.

— Вот чёрт, — сказал Костя и ляпнул наугад: — А я как раз для Саньки подарок приготовил.

— Какой? — заинтересовался сержант и потянулся через стол.

— А вот! — И Костя вывалил из пакета ошейник и поводок. — Новенькие. В магазине сказали — "фирма".

Сержант слегка округлил глаза, рассмотрел подарок и сказал:

— В "Мухтаре" брал? Знаю я их "фирму". Там сплошь всё китайское. Красная цена — червонец за пучок.

— Ну, обманули, значит, — легко согласился Костя. — Надо им проверку устроить. По полной программе.

Сержант усмехнулся.

— Не… не получится. Они нам аккуратно отстегивают.

"Ну, вы и гады", — подумал Костя. А вслух сказал:

— Да? Свои, значит? Чего ж они говном торгуют?

Сержант раскрыл рот, но подумал, и закрыл.

Костя сказал:

— Ладно, мне некогда — автобус через десять минут. Так ты уж передай подарок Саньке.

— Ладно, передам… Стой! А какому Саньке-то?

— Ты чего, Саньку не знаешь? — с упавшим сердцем спросил Костя.

Сержант засмеялся:

— Так они оба Саньки!

— Ну, вот обоим и передай, — сказал Костя с облегчением, и закрыл за собой дверь.

* * *

А получилось всё просто. Едва Костя затерялся в толпе, один из милиционеров вытащил казённый ошейник с поводком, а его напарник — баллончик с перечной начинкой.

— Ну что, бродяжка, подставляй, что ли, шею…

Тарзан внезапно всё понял. И молча попятился.

— Ты куда, собачка? — ласково спросил тот, что был с баллончиком. Он сделал шаг ближе.

Толпа мирно обтекала их, не останавливаясь, и только несколько пассажиров, ожидавших на остановке "маршрутку", обернулись, наблюдая.

— Иди сюда, собачка, иди… Хочешь, косточку дам?

И он действительно вытащил другой рукой из кармана кость — муляж из пластмассы.

Тарзан мельком глянул на кость. Он сразу заподозрил подвох, потому, что настоящие кости из супа пахли, а эта была с каким-то странным запахом. Он зарычал низким, на нижнем пределе, голосом, и попятился ещё дальше.

Внезапно милиционер, сюсюкавший и уговаривавший, прыгнул вперёд, одновременно выпуская из баллончика струю перца. Но промахнулся: Тарзан отскочил в сторону, едва не сбив с ног какую-то женщину, и мгновенно затерялся в круговороте торопившихся людей.

— Стой, гаденыш! — крикнул не на шутку распалившийся милиционер.

Из толпы на него глянули неодобрительно.

Милиционер, встав на ступень стилобата, стал оглядывать толпу. Ему показалось — метнулось под ногами у прохожих что-то тёмное, — и он кинулся наперерез.

И опоздал. И снова стал озираться. И снова показалось: вот же он, чуть не ползком через кусты лезет, метит за железнодорожный вокзал уползти. А там пути с товарняками, а за путями — опытный участок Ботанического сада, а попросту — густой многоярусный лес. "Уйдет!" — подумал милиционер, спрыгнул с парапета, обогнул пристанционные строения, и кинулся через пути.

Он заглядывал под вагоны, спрашивал у рабочих в жёлтых жилетах, — пёс как сквозь землю провалился.

Остановился на краю леса. Тропинка вела в глубину, в самую чащобу.

Милиционер постоял, отдуваясь и вытирая мокрое лицо.

Потом махнул рукой, сплюнул. Подумаешь: одним больше, одним меньше. Лишь бы начальству кто не стукнул.

Побрёл обратно.

Второй милиционер ждал его на дебаркадере.

— Слышь, Санёк, плюнь ты на него, — сказал он. — Пусть чешет, куда хочет. Всё равно далеко не убежит — или в лесу подохнет, или изловят. Чего нам тут пылить?.. Не открывать же было пальбу.

Санёк вполголоса выматерился, спрятал кость и баллончик.

— Ладно, — сказал он. — Что далеко не убежит — это точно. Но, чувствую нутром, он опять сюда вернётся. Походим, посмотрим…

Второй Санек развел руками и со вздохом поплёлся следом за напарником.

* * *

А Тарзан в это время уже обогнул здание автовокзала, и по аллейке из чахлых кустарников помчался мимо автобусов, заборов, каких-то хибар, потом — пятиэтажек.

Свернул к двухэтажному зданию, где, как ему показалось, было безопаснее. Но ошибся. Едва он остановился у высокого крыльца, переводя дух, как большие двери с грохотом открылись и на улицу высыпала густая толпа школьников.

Тарзан фыркнул, и побежал за угол. Там было какое-то подобие скверика с протоптанными дорожками. Тарзан помчался по одной из дорожек, но увидел впереди прохожего, и прыгнул в сторону, в снег, побежал, выдергивая лапы из сугробов.

Затаившись, он подождал, пока прохожий пройдёт мимо. И каким-то чутьем понял, что лучше всего сейчас — дождаться ночи.

Выбрав самое укромное местечко в скверике, он принялся отбрасывать передними лапами снег. Выкопав яму под стволом старого тополя, Тарзан забрался в неё, свернулся калачиком, прикрыв хвостом нос. Первые минуты он дрожал от холода. В яме было мокро и неуютно. Ствол тополя тихо ворчал о чём-то; под снегом, в земле, потрескивали корни. В отдалении кричали дети, а еще дальше — нудно и хрипло каркала ворона.

Наконец, Тарзан задремал. И ему снилась нарядная Молодая Хозяйка в белом платье, с голубыми бантами в золотых косичках, — самый красивый человек, которого он встретил в своей короткой собачьей жизни.

* * *

Тверская губерния. 1860 год

Доктор оказался нервным, суетливым молодым человеком. Едва выпив чаю и отказавшись от закуски, он сел в дрожки, чтобы ехать в деревню.

— Да подождите! — встревожился Григорий Тимофеевич. — Я ведь с вами поеду.

— Да? — удивился доктор. — А пожалуйте, пожалуйте. Я подожду.

И он неподвижно замер в дрожках, уставившись в пасмурное небо.

— Видите ли, — сказал он, когда барин вышел на заднее крыльцо, одетый для дороги, — Не всем помещикам нравится наблюдать за нашей работой. Запахи лекарств неприятны, зрелища тоже бывают такие, что нормальный человек может как кошмар воспринять. Опухоли, гниющие конечности, раны невероятные. Недавно в Волжском один мужик под жерновое колесо попал. Нога — всмятку. Пришлось делать ампутацию.