Гапарон Гарсаров - Ламбрант-Некромант

Цепь, которая удерживала пленника, вдруг ослабла, и студент с воплем полетел вниз. Ламбрант с омерзением посмотрел ему вслед. Едва парень достиг дна колодца, как огромная когтистая лапа полоснула его по спине. Жгучая боль пронзила всё тело, но крики не остановили зверя. Перед носом промелькнула длинная клыкастая пасть, и второкурсник лишился чувств.

Выждав несколько секунд, Павлов вернул жертву в исходное положение. Вроде бы голова и видимые части тела были на месте. Значит, парня не успели разодрать.

— Спасибо! — крикнул Павлов в колодец, и оттуда донёсся протяжный голодный рёв.

Аделарда Борисова одолевала зевота. И хотя в экзархате ему уже объяснили, что бесы не спят, он всё равно думал об отдыхе на мягкой постели. Со вчерашнего судьбоносного дня, когда ему дали столь пафосное имя, удалось узнать много интересного про местные особенности.

Например, старенький регистратор Аброн, когда заполнял какие-то документы на неофита, поведал о проделках ангрилотов. Оказывается, те сожгли прежнюю резиденцию Мартимиана Делуса, главы бесов, два года назад. С тех пор в экзархате была усилена дисциплина. Повсюду сновали гвардейцы, их штат сильно расширили, а полномочия стали практически безграничными. И вроде больше масштабных атак со стороны истребителей нечисти не происходило. Но по отдельности подданные экзархата пропадали довольно часто, поэтому на счету был каждый бес.

Лекарь Ульма, та самая бесиха в тёмном чепчике, рассказала про всякие магические болезни, которые иногда могут одолевать представителей нечисти. Собственно, она подтвердила слова Ламбранта о грязных чертях и о том, какие инфекции они могут разносить. Но, слава Дьяволу, у Аделарда никаких посмертных болезней не обнаружилось. Разве что ныли раны на теле, оставленные неведомыми убийцами, и отсутствовал один глаз. Ульма посоветовала сеанс кровавых ванн в каком-то бесовском санатории на Волге, якобы те творили чудеса и заживляли любые травмы, кроме сломанных рогов.

Об уязвимости этой части бесовского организма говорил и Герман. Под впечатлением от успешного спасения Гелеонта он восхищался неофитом и всячески покровительствовал ему. Старейшина лично провёл экскурсию по резиденции экзарха, познакомил с лучшими гвардейцами и даже пообещал устроить в личный отряд. Но на ближайшие пару лет мечтать об этом не стоило. Каждый новичок должен был отучиться в специальном заведении под названием лиценциария. Требовалось вызубрить какие-то Правила Дорта, приобрести навыки по склонению смертных к совершению грехов, усвоить технику безопасности жизни.

Поэтому сегодня первым делом Аделарда отправили в сопровождении гвардейца Вельмона в лиценциарию бесов — неприметное здание на окраине города, больше напоминавшее детский сад. Высокий солдат был как будто не рад такой почётной миссии, всё время молчал с кислым выражением лица, а на вопросы неофита отвечал односложно. Не удивительно, что Борисова потянуло в сон.

— Приветствую вас, молодые бесы! — раздался, как звон будильника, густой бас, и в коридоре возникла громоздкая фигура в сиреневом одеянии.

К ним вышел тучный старейшина, тот самый, на которого обратил внимание Аделард в первый день в зале заседаний. На нём была та же мантия с эмблемой областного университета и такое же розовощёкое лицо.

— Я лиценциат Эдмонт, — представился бес. — Экзарх Делус попросил меня лично заняться твоим случаем.

— Вы будете меня обучать? — оживился Аделард, который с ночи мечтал задать кучу вопросов о бесовской жизни.

— Э-э-э, нет, — осадил его лиценциат. — Тебе надо в срочном порядке восстановить память.

— А, ну да, — с долей сожаления в голосе признал Борисов. — И как Вы будете это делать?

— Боюсь, мой мальчик, тебе не понравится, — ухмыльнулся Эдмонт и пригласил их обоих войти в кабинет.

За дверью оказалось длинное тёмное помещение со всякими странными штуковинами. Среди них Аделард узнал кресла с шипами, дыбу, розги, цепи и прочий инвентарь, которым можно было изрядно покалечить человека.

— Мне придётся пытать смертных? — уточнил Борисов, вызвав усмешку на лицах Вельмона и Эдмонта.

— Чтобы пробудить память о прошлой жизни, тебе самому надо испытать боль, — огорошил его старейшина, двигаясь мимо всевозможных аппаратов.

— Сильную? — напрягся неофит.

— Э-э-э, такую, чтобы убить в тебе всё человеческое. — Лиценциат дошёл до ржавой клетки с торчащими во все стороны шипами и игриво потеребил их пухлыми пальцами. — Эта конструкция называется «Объятия девственницы». Не самый популярный инструмент для пыток, но действенный.

Аделард угрюмо осмотрел металлическую штуковину, в которой запросто мог поместиться даже тучный лиценциат. Он осознавал, что память необходимо возвращать всеми средствами. С другой стороны, надеялся, что у бесов найдётся какой-нибудь волшебный эликсир или изысканный ритуал.

— Попробуй, мой мальчик, многим даже нравится, — ухмылялся Эдмонт, приглашая его внутрь колючей клетки. — Обещаю, твои милые рожки останутся невредимыми.

Вельмон схватил Борисова за плечо и повёл к старейшине. Впрочем, сопротивляться Аделард не собирался. Надо, так надо. Кто знает, вдруг именно сейчас ему удастся вспомнить собственных убийц.

— Ты не откажешься поуправлять этим механизмом? — уточнил лиценциат у гвардейца.

— С удовольствием, — заулыбался Вельмон и взялся за массивную металлическую ручку, которой, судя по всему, предстояло крутить.

Неофит забрался в клетку, просунул голову в верхнее отверстие и почувствовал, как шипы упираются в кожу рук.

— Э-э-э, нет, — зловредно сказал Эдмонт. — Тебе придётся избавиться от всей одежды.

Если Аделард и хотел возмутиться, то сдержался. Он быстро разделся, заметив ироничный взгляд гвардейца, и вернулся в клетку. Теперь шипы ощущались гораздо сильнее. Лиценциат махнул ладонью Вельмону, и тот принялся усердно крутить рукоятью. Стены клетки завибрировали и стали медленно сдвигаться вовнутрь.

— Гвардейцев что, так плохо тренируют?! — возмутился Борисов, заставив молодого беса сменить улыбку на недовольную гримасу.

Вельмон заработал сильнее, и несколько шипов припечатались к спине испытуемого. Аделард раскрыл рот, но не запаниковал.

— Прислушайся к чувствам, — посоветовал Эдмонт. — У неофитов всегда чувства на пределе. Их со временем не станет. Боль должна быть яркой и всеобъемлющей. Ты слышишь?

— Только Вас и слышу, старейшина! — выкрикнул Борисов сквозь неровное дыхание.

— Э-э-э, нет, давай-ка потуже его, — приказал лиценциат гвардецу, и Вельмон с напряжённым выражением лица принялся крутить рычаг дальше.