Гапарон Гарсаров - Ламбрант-Некромант

— Э-э-э, полегче, дорогой! — потребовал лиценциат, приказав Вельмону помочь невнимательному Борисову выбраться из дыры.

— Что за херня!! — выругался Аделард, вытаскивая помятое копыто. — Здесь этого не было!

— Э-э-э, прошло время, тут могли побывать разные люди, — подметил Эдмонт, поправляя на себе сиреневую мантию.

Впрочем, молодой бес не стал слушать его умозаключения и, невзирая на побаливающее копыто, двинулся прямиком к распятию. Он чувствовал, что заветный предмет поблизости. Его руки властно схватились за основание креста и сдвинули конструкцию вбок. Правда, следом Аделард испытал новый прилив злости, ведь ниша в стене оказалась пуста.

— М-да, если там что-то и было, то его забрали, — сделал неутешительный вывод Вельмон с самодовольным видом, приблизившись к молодчику.

Борисов заскрежетал зубами и вдруг со всей силы врезал гвардейцу прямо по челюсти. Тот отлетел к боковой стене, как соломенное пугало. Неофит же зарычал погромче любого люпастора и схватился за основание креста. Он стал трясти его из стороны в сторону с такой силой, что сверху посыпалась пыль и деревянная крошка. Эдмонт в окружении солдат недоумённо наблюдал за этой сценой. Когда же один из гвардейцев захотел подойти к оглушённому Вельмону, лиценциат придержал его пухлой рукой.

Аделард с обезумевшим видом вытащил огромное распятие со штырей из стены и скинул в зал. Оно с грохотом рухнуло, подняв вокруг столб пыли и напугав присутствующих ещё сильнее. Борисов же принялся карабкаться по алтарю и шарить по новым отверстиям, которые недавно скрывал крест. Где-то валялись скрученные пергаменты, где-то склянки и свечки с перьями. Но ничего, похожего на флейту, не было. Бес взбирался всё выше и выше, совсем как паук, срывая иконы и металлические ободки, украшавшие иконостас. Затем ловко приземлился и принялся за украшения на стенах, тоже скидывая их на пол.

— Я помню! — приговаривал он, громя церковь. — Всё было здесь, это здесь спрятано!

— Может, кто-то забрал мощи Святого Реазарха? — осторожно подкинул ему версию Эдмонт.

Аделард остановился, переводя дыхание. Он сначала посмотрел на лиценциата, потом на лежащий крест и задумался. Перед единственным глазом мелькнула картинка с надгробиями и аллеями. И вот он бежит между ними, пытаясь от кого-то спрятаться.

— Кладбище!.. — воскликнул Борисов.

— Какое кладбище? — напрягся Эдмонт, единственный из всех посмев подойти к потрёпанному неофиту.

— Большое, в городе… Старинное! — озвучил Аделард свои видения, уже позабыв про погром в храме.

— Черноозёрское уж, — отозвался из угла Вельмон, держась за челюсть.

— Тогда едем туда? — уточнил старейшина у Борисова.

— Да, — как-то неуверенно ответил тот и зашагал к выходу.

Примерно с такими же сомнениями Ламбрант выглянул из окна своей машины на заросли справа от грунтовой дороги. Деревьев в низине было не так много, как в обычном лесу, но все они стояли наполовину в тёмной воде, поверх которой плавала трава. Неужели эти трое из церкви солгали насчёт сделки? Если так, то они дорого за это заплатят, подумал люциферит, выходя из автомобиля. Из багажника донёсся приглушённый стук. Пришлось выпустить оттуда Рыкова, который тут же ринулся к зарослям справлять малую нужду.

Павлов же вытащил с заднего сидения электропилу, которую приобрёл в загородном магазине полчаса назад, и потащил её вниз. Правда, перед этим пришлось опять снять обувь да и на всякий случай джинсы. Портить их в затхлой воде совсем не хотелось. Зато Андрей не переживал за свою одежду, прыгнув в низину прямо в кожаном наряде. Впрочем, тот и так был изрядно истрёпан за последние сутки.

— Рыков, ко мне! — приказал Ламбрант, и люпастор послушно вернулся к хозяину.

Деревьев внизу оказалось больше, чем виднелось с дороги. В каком из них спрятался Дендрус, сказать было сложно. У многих имелись широкие стволы, в которых запросто мог поместиться демон. Судя по свежеспиленным пенькам, его уже пытались найти. Может, те самые бандюги, которые любезно продали это место в обмен на Падерина. Странно, что им не удалось при помощи Дендруса найти флейту. Хотя с этим существом пообщаться удастся далеко не каждому, ведь нужно понимать демонический язык.

Воодушевившись тем, что только он сумеет расколоть древесного демона, Ламбрант улыбнулся.

— Рыков, ищи! — скомандовал Павлов, постучав по ближайшему стволу, и люпастор принялся принюхиваться к каждому крупному дереву.

Ламбранту лишь оставалось следовать за ним, держа наготове пилу. Вода под копытами пахла примерно так же, как и оживший пару дней назад студент. Люциферит ловил себя на мысли, что в последнее время ему часто приходится терпеть подобную вонь. Но поручить столь ответственное мероприятие кому-то другому было рискованно. Ведь речь шла о смертельном оружии, которое собирались применить против него.

Когда он наступил на очередную затопленную кочку, в голове раздалось шипение.

— Эго постуло истум сангвин инноцентиум ! — потребовал голос, заставив Ламбранта остановиться.

Он почувствовал, как дрожат копыта, и быстро нацепил рукоять пилы на ближайшую толстую ветку. Сам же крепко обнял дерево, чтобы не упасть. В следующую минуту яркая вспышка ослепила его, и вокруг разлился красный огонь. Под ногами трещали языки пламени, небо окрасилось в бордовый цвет. Деревья стали чёрными, а их ветви превратились в длинные когти. Адская обстановка мигом обступила люциферита.

— Уби ест виктима ?! — разлился вокруг страшный хриплый бас, и огонь из болота стал вырываться десятками фонтанов.

— Я занят! — испуганно выкрикнул Ламбрант, держась за обожжённый ствол.

— Мии деберес !!! — раздражённо воскликнул голос, и Павлов в панике прижался к дереву с закрытыми глазами.

— Ут сис венчурюс эд эрдебит ! — пригрозил невидимый бас, и очередная огненная струя вылетела аккурат из-под люциферита.

Его молниеносно обдало пламенем и сорвало одежду. Кожа стала пузыриться и лопаться. Ламбрант, стиснув зубы, терпел эту боль, но не издал ни звука. Недовольный хрип вокруг несколько раз повторился и вдруг разом исчез вместе с адским видением. Вместо него донёсся лишь скулёж Андрея, который сидел невдалеке и наблюдал за своим хозяином.

Люциферит перевёл дыхание и разжал руки. Кажется, приступ был недолгим, но небо над Турановым полем начинало уже темнеть. Павлов отошёл от дерева и заметил, что оно почернело от копоти. Равно как и одежда на нём практически вся сгорела, свисая дымящимися лохмотьями. Скинув с себя остатки того, что раньше было курткой, рубашкой и трусами, Ламбрант принялся поливать себя пахучей водой, чтобы сбить жар. Рыков с недоумением смотрел на него, а затем громко залаял.