Тим Каррэн - Мертвое море

В днище плота что-то ударило. Потом еще раз. От царапающего звука у Гослинга зашевелились волосы на затылке. Он слышал такой звук раньше, медленное изучающее движение. Снова царапание, потом еще удар. Потом что-то ударило в днище так сильно, что плот накренился влево.

— Боже, — воскликнул Джордж.

К тому моменту он уже вытащил свое весло из воды, Гослинг выдернул свое — его ничто не удерживало. Они молча сидели и ждали, что будет дальше, потому что знали, что что-то случится. Что-то должно случиться. Замерев, они смотрели то друг на друга, то на море.

На воде по левому борту пошла рябь. Со стороны Джорджа. Потом по правому. Он непроизвольно ахнул, и в следующий момент брызги воды окатили его, словно волной на пляже.

Что-то крупное двигалось в воде.

Гослинг мельком увидел нечто темное и блестящее, как промасленная резина.

— Что за черт? — воскликнул Джордж, отодвигаясь от края плота, возможно, чувствуя подспудно, что встреча с существом не сулит ничего хорошего.

Гослинг думал об оружии, о чем-то более серьезном, чем мокрое весло, когда в лодку полетела очередная порция брызг. Джордж вскрикнул… и что-то гигантское и змеевидное взвилось из воды. Толстое, как бревно, бурое, кожистое, с длинным извивающимся туловищем и огромной безглазой головой, покрытой чем-то вроде костяных пластин. У существа была пасть и довольно большая.

Джордж пригнулся, когда тварь метнулась в его сторону, словно питон, ловящий крысу. Ее голова была размером с почтовый ящик, с пастью, в которую могла войти человеческая голова.

Гослинг ударил ее веслом, потом еще раз.

Та отпрянула, скользнула под воду и снова выскочила.

Она бросилась туда, где, как она думала, находились люди, но из-за своей слепоты просчиталась. Она была абсолютно слепой и адаптированной для охоты в черных глубинах моря. Она походила на гигантскую мурену. Ее туловище в воде скручивалось кольцами и извивалось. Гослинг прикинул, что в длину она футов пятнадцать-двадцать. У нее были плавники, как у угря и жутко длинное, вращающееся как штопор, бескостное туловище. У самой головы находились ярко-желтые жаберные щели. Тварь ударила в плот головой и туловищем, не зная, из чего он изготовлен. Всякий раз, когда она раскрывала пасть, Гослинг чувствовал ее горячее, соленое дыхание.

Джордж уклонялся от атак твари, бешено размахивая веслом.

— Отвали от меня на хрен! — закричал он.

Они с Гослингом, не переставая, молотили ее веслами.

Не будь ситуация такой ужасной, она была бы весьма забавной. Потому что в вязком море этот угорь, или чем он там был, вел себя как ловкий, злобный хищник, но на открытом воздухе он действовал крайне неуклюже, и казалось, был совершенно не в состоянии держать равновесие. Он снова и снова пихался носом в бока плота, потом скатился в бурлящую воду, показав бледное, пятнистое брюхо. Его плавники раскрылись, как птичьи крылья, но не смогли удержать его в воздухе.

Устав от игр и явно задыхаясь, если можно было судить по раскрывающимся, трепещущим жабрам, тварь разинула пасть и, вцепившись в борт плота, начала его трясти.

Гослинг стал молотить ее по голове веслом, пока она не отпустилась. Он с радостью отметил, что в резине не осталось пробоин.

Тварь скользнула обратно в воду, явно чтобы набрать воздуха из той грязной жижи. Но она не уплыла. Они слышали, как она бьется под днищем, царапая его.

Гослинг вытащил из спасательного оборудования ракетницу. Этот зверь, червь, или чем он там был, напомнил ему большеротов, которых рыбаки иногда вытаскивали из сетей. Он имел такое же змеиное туловище и большую голову, как у большинства глубоководных тварей. И походил на монстра из дешевого фильма ужасов.

Джордж сейчас находился на корме. Насквозь промокший, он тяжело дышал и высматривал тварь с поднятым над головой веслом.

— Давай же, урод, — воскликнул Гослинг дрожащим от возбуждения голосом.

В следующий момент тварь стремительно вынырнула из воды, широко разинув пасть. Но Гослинг не растерялся. Он вскинул ракетницу и выстрелил ей через рот прямо в горло. Последовала яркая вспышка. Из пасти брызнули красные искры. Тварь принялась бешено трясти дымящейся головой взад-вперед, источая запах горелого мяса.

С шипением она метнулась обратно в воду.

И там и осталась.

Прошло минут пять, но она так и не вернулась.

Переведя дух, Джордж наконец сказал:

— Давай вернем на место этот гребаный полог.

— Давай, — согласился Гослинг.

Сакс не спускал глаз со своих «друзей».

Следил за ними, как мать-птица следит за оказавшейся поблизости змеей. Он прекрасно знал, о чем они думают. Знал, что за козни замышляют. Все они только и мечтали, как одолеть его, прикончить и бросить за борт… к тем голодным тварям. Хотя, может, и не все. Менхаус слишком труслив, чтобы предпринять нечто подобное, Крайчек — просто псих. А остальные двое? О, да. В этом можно быть уверенным.

Фабрини и Кук. С ними будут проблемы. Они попытаются заполучить нож.

Скорее преисподняя замерзнет, нежели он допустит это.

— Интересно, что там такое? — почти весело спросил Сакс. — Какие-то твари… и сдается мне, мерзкие твари. Как и сказал Крайчек. Зубастые твари, которые чуют кровь в воде. Вроде той, которая, как мы слышали, сожрала парней в другой лодке. Помните? Те звуки… чавканье и хруст. Помнишь это, Менхаус? Ужасные звуки. Чавканье и хруст костей.

— Ладно, Сакс, — сказал Кук. — Хватит.

— Нет, не хватит. Знаешь, мне просто интересно, кого сожрут первым.

— Может, тебя, — сказал Фабрини.

— Еще чего!

— Эй, Сакс, — сказал Менхаус, — почем бы тебе не прекратить это дерьмо? Просто прекратить. Что скажешь?

— Извини. Думаю, не получится. Как только я брошу нож, твои дружки тут же прикончат меня. Возьмут его и порежут меня на наживку. Ты же этого хочешь, Кук? Скормить старого Сакса монстрам из тумана. Тебе бы это понравилось, верно?

— Послушай, — сказал Кук. — Я вовсе не хочу причинять никому вреда. Мы нужны друг другу. Неужели не понимаешь?

— Я понимаю лишь, что ты врешь.

Сакс продолжал смотреть на них, поигрывая ножом. Ему очень хотелось, чтобы они попробовали напасть. И узнали, как ловко он владеет ножом. Он прикончил пару узкоглазых во Вьетнаме, и не забыл, как это делается. Так что, пусть только попробуют. Вжик, вжик. Одного он ударит по глазам, другого в живот. А потом скормит их жалкие задницы монстрам из тумана. Менхауса он не тронет.

— Когда вы, сосунки, наберетесь храбрости, — сказал Сакс, — можете подойти и взять меня. Я здесь. Буду ждать вас здесь. Будет очень больно, но вы подходите.

— Ты же спишь иногда, — сказал Фабрини.

— О, я очень чутко сплю, Фабрини.

Похоже, это они и замышляли, — понял Сакс. Ждали, когда он закемарит. Тогда и собирались сделать это. Все спланировали, трусливые уродцы. А сейчас тянули время. Изображали из себя невинных овечек, чтобы усыпит его бдительность. Не выйдет.