Михаил Анохин - Проклятая повесть

Лялькин не мог сдержать усмешку, да и как ему было не усмехаться: посадить на «энергетическую иглу» такого высокопоставленного чиновника, подчинить его своей воле – разве этого мало? В Новокузнецке у него не получилось, а тут полная и окончательная победа! Теперь не Анатолий Валерьянович хозяин города, а он, незаметный, скромный, бородатый, простоватый… Как Распутин при царе Николае.

Эта мысль придавала ему силу куда большую, чем забавы с «перекачкой энергии» от «жертвенных баранов» к другим, не менее жертвенным и не менее бараноподобным существам! Именно так разделял мир Лялькин – на «посвященных» – касту жреческую – и тех, прообраз которых в агнце, возлежащем на жертвенном алтаре.

Случившееся в пансионате уже через неделю растеклось, распространилось в среде правящих элит города, что дало Лялькину, помимо власти, еще и немалые деньги. Открытый в «Углебанке» счет пух, как на дрожах. «Добровольные» пожертвования в «Фонд изучения отечественного наследия» – (так назвал Геннадий Петрович свою «контору»), патронировали не только Зинаида Яковлевна, но и председатель городского совета, Курасова Галина Николаевна.

Но настоящую, подлинную силу мага, чародея и колдуна Лялькин мог бы получить только тогда, когда самолично приобрел бы «дары святых мощей». Он прекрасно понимал, кому служит, и понимал также, что ТОТ не принимает приходящих с пустыми руками, ищущих его подлинной силы. Обретя «святые мощи», Лялькин получил бы более сильного «помощника» чем имел сейчас. Это облегчило бы ему доступ к тем людям, к кому вынужден искать обходные пути, или вламываться напрямую, используя человеческие методы интриг и власти.

Мечта Геннадия Петровича об организации экспедиции в район Осинового Плеса, обретала крепкую, финансовую основу.

Профессор Битюгин заболел. Поначалу он скрывал свое странное заболевание, но как-то, лежа в постели, поглаживая ладонь мужа, Людмила нащупала на тыльной стороне ладони твердое пятнышко.

– Что это? – и подтянула упорствующую руку мужа к ночному светильнику.

– Интересно: «черепашка», – сказала она, мало задумываясь над точностью и смыслом сказанного. – Давно это у тебя?

Определение Люды было на столько точным, что Битюгин растерялся и переспросил: «Что ты сказала?»

– Да вот, роговое пятнышко, оно так походит на панцирь черепахи, что у меня, невольно, вырвалось такое сравнение, – пояснила супруга.

Пришлось Льву Петровичу все рассказывать обстоятельно, в том числе и о том, что месяц тому назад он почувствовал жжение после рукопожатия Лялькина.

– Немедленно покажись дерматологу, хотя бы Пичугину: ты же с ним знаком, Заразу какую-то Лялькин занес тебе.

На этот раз она была как нельзя близко к истине. Лялькин, действительно, «занес заразу», только эта «зараза» не имела никакого отношения к известным науке вирусам, грибкам, микробам, а была связана с изменением энергообмена в клетках эпителия кожи. Об этом, сказал ему ни кто иной, как Пичугин, и порекомендовал, как всегда, радикальное средство – хирургию.

– Был, был я у Пичугина. Полюбопытствовал он, порассуждал о подобных случаях, да и выпалил, что «ни хрена его наука не знает, отчего точно такое бывает. А тут и тем паче: локальное ороговение. Я уж подумывал вырезать эту хреновень, да все откладывал.

– Действительно, любопытная хреновень. – согласилась жена, внимательно разглядывая «черепашку» в свете ночника и неожиданно для мужа спросила: – Лева, а лупа у нас далеко?

– Да я уж её рассматривал в бинокулярную лупу в лаборатории, – ответил муж. – Странный орнамент, напоминающей виньетку арабской вязи.

– Вот и я смотрю, что на обычный папиллярный узор не похоже. Ты знаешь что, сходи к Давлатову, он сделает снимок и отсканирует в компьютер. Интересно. – Может, какая-нибудь новая разновидность рака кожи?

– Этого мне для полноты счастья не хватает. – Пробурчал Битюгин.

На следующий день у Льва Петровича поднялась температура, он не пошел на работу, остался дома под присмотром Людмилы. К вечеру стало хуже, хотя всё, что предписано медициной в таких случаях, было предпринято. И в этот же вечер в квартире Льва Петровича раздался телефонный звонок, от благочинного отца Василия.

Об этом священнике в тот год писали многие газеты. Дело в том, что этот помимо обычных служб, он служил еще одну, редкостную в христианстве. Её называют «отчиткой», или изгнанием бесов из ими одержимых. В католичестве эта процедура называется экзорсизмом. Существует она и в других, не европейских культурах.

К телефону подошла Люда:

– Прошу прощения, это священник, Василий, мы знакомы с Львом Петровичем, С ним все в порядке?»

– Как раз и нет, он очень болен.

– Вот и я, почувствовал беспокойство. Вы, как я понял супруга Льва Петровича?

– Да, – коротко ответила Людмила, не понимая, что побудило священника позвонить и почему он «почувствовал беспокойство».

– Не знаю, скажет ли вам что-то тот факт, что я крестил Льва Петровича.

– Ну и? – уже не скрывая раздражения спросила Люда.

– Я хотел бы видеть его завтра с утра в своей церкови.

– Не знаю, вряд ли возможно это, – сухо ответила Котова и добавила: – Я передам ваше предложение Леве.

Когда Люда вошла в спальню, Битюгин, приподнявшись с постели спросил: «Кто звонил?»

– Какой-то священник, назвался Василием.

Она не захотела сказать, что он пригласил Битюгина назавтра в церковь. Почему? Она и сама не знала. Наверное, потому, что не видела пользы для здоровья супруга от этого посещения, а беспокойство явное. Битюгин же, напротив, пришел в состояние крайнего возбуждения:

– Как же мне в голову-то не пришло раньше!

– Что не пришло в голову? – переспросила Людмила, подготовляя шприц для инъекции.

– Да сходить к отцу Василию, посоветоваться с ним насчет этого… – он выразительно показал руку с багровой-красным пятнышком на тыльной стороне ладони. – Что он говорил?

– Просил, чтобы ты приехал завтра к нему в церковь, – она подошла к мужу со шприцом в руках. – Давай-ка поворачивайся на бочок и попку заголи…

Но Битюгин не собирался исполнить указание жены; он разволновался:

– А чего же ты мне не сказала?!

– Лева, у тебя температура под тридцать девять. Идет в организме воспалительный процесс…Головой нужно думать! Куда ехать? Да и зачем?

Но Битюгин не стал слушать никакие возражения супруги, даже встал с постели и вознамерился позвонить в больницу и вызвать на утро своего шофера.

– Лежи уж, все сама сделаю, – сдалась Люда.

Ажурная, бревенчатая вязь храма показалась на сером фоне горы, едва машина с Битюгиным миновала очередное железно-ангарное строение. Открылась панорама горно-лесистого ландшафта. По правую сторону склоны гор сплошь засаженны соснами, по левую – редкими домами-халупами, с извилистыми улочками к ним. На «взлобке» горы, рассекая надвое какое-то строение, и высился строящийся храм, с едва намеченными дугами и обводами будущих куполов.