Нина Бархат - Садовник (история одного маньяка)

Эд оглянулся… И холодный пот потек по спине - он был в районе, близком к небезызвестному пруду возле унылой многоэтажки!

Несколько секунд он яростно боролся с собой. «Ты двинулся?! - изумлялся голос разума. - Да самый последний мент - не то что следователь! - знает: убийца всегда возвращается на место преступления! » Но Эд вместе с опустевшей бутылкой являли достаточно весомую силу и возмущенно возопили: «Ничто не станет преградой прогулке романтика!»

Голос разума заткнулся, и все вместе они отправились в сторону, где должен был находиться ее дом и загаженный прудик.

Покачиваясь, мимо проплывали тихие темные высотки. Ни звука проезжающей машины, ни огонька в окне, ни музыки или хотя бы крика подвыпившей компании. Конечно, уже далеко за полночь… Но Эду казалось - он забыл снять наушники, и поэтому мир вокруг такой ненормально безмолвный.

Внезапно он вновь ощутил недобрый наблюдающий взгляд.

А может… всплыла пьяная мысль, это сам город - свидетель его преступления?

Всевидящее око луны жгло. А город был молчалив и агрессивен. Он ждал, он плел свою сеть, не жалея маленького человечка в окружении черных коробок.

Эд разозлился! Он что же, разрешения на прогулку должен спрашивать?! К дьяволу!

И с еще большей уверенностью зашагал к ее дому. Нужно было во что бы то ни стало найти этот пруд! Чтобы хоть на мгновение почувствовать себя живым. Чтобы понять: все безумие той ночи случилось на самом деле и он - не шизик, придумавший сказку и пересказывающий ее себе снова и снова…

Позади оставался квартал за кварталом. Деревья приветственно (или издевательски?) взмахивали поредевшими кронами под порывами ветра. Уже совсем близко!…

Вдруг Эд с удивлением понял, что не видит поворота, на котором она в ту ночь прощалась с подругами. Дом и кусты - на месте. Он хорошо их помнил, ведь шел тогда по затененной дорожке, стараясь ступать мягко и тихо… Но вот этого дерева - не было!

Беспокоясь все больше, он стал обыскивать противоположную сторону улицы… но нет, там он прятаться никак не мог - негде! А дорогу - совершенно точно! - не переходил.

Может, это - вообще другое место?

Но помнит же он эти кусты! И стену дома с надписью наискосок!… Хотя сколько здесь таких же точно улиц… и кустов… и надписей?

Сердце билось на три четверти. Эд затравленно озирался в этом королевстве кривых зеркал и с ужасом понимал: город не выдаст ее . Ни за что не пустит к пруду - постоять еще раз, вдохнуть воздух, которым дышала она в последние минуты жизни… Эд пришел сюда, как к святыне, презрев страх и все доводы разума, а его теперь лишают даже этого!

- Пусти меня! Слышишь? Пусти, я сказал! - отчаянно, во всю глотку заорал Эд, потратив на крик чудовищный запас энергии. Его ноги подкосились, и он обессиленно опустился на кромку тротуара.

Но слепящее пятно луны молчало с насмешкой.

Зато отозвались справа - окно распахнулось и вылило целый поток грязной брани. Эд долго кричал что-то в ответ на требование не орать среди ночи… А потом отправился вычислять дверь обладателя богатого лексикона, тоскливо мечтая по пути: «Подерусь, может, полегчает?…»

Он поднялся на третий этаж, где должен был обитать мужик из окна, и долго выбирал дверь. Но устал и ткнул в звонок наугад. Через некоторое время послышались шаркающие шаги и дребезжащий старушечий голосок поинтересовался, кто это и что ему нужно. Эд молча развернулся и поплелся к лестнице.

Город был его врагом во всем .

Эд чувствовал: осталось только одно место, где можно попытаться разрушить эту проклятую магию.

«Белая лошадь».

Путь к бару был устрашающе долгим, к его концу Эд окончательно протрезвел и начал убеждаться, что все же перепутал район.

Тогда они шли час, максимум полтора - пьяная и неспешная компания малолеток и он, хоть и не совсем трезвый, но безумно целеустремленный.

Неужели луна так изменила облик города, что убийца даже собственное место преступления обнаружить не в силах? Что ж вы, черти, круги чертите?!.

Эд криво усмехнулся и в тот же миг с облегчением увидел, что заветная вывеска еще светится. А ведь могло быть закрыто - в этот час.

Он толкнул дверь, оглядел разбитную, хотя уже и полумертвую от чрезмерного веселья компанию (судя по шарикам, кто-то что-то праздновал, но кто и что, часа два назад окончательно потеряло значение) и уверенно двинулся к барной стойке. Бармен радостно заулыбался - хоть одно трезвое лицо.

- Привет, Эд! Как всегда?

- Мог бы уже и не спрашивать…

Эд вдруг напрягся и, несмотря на усталость от долгой прогулки, вспомнил … Бармен. Костя. Константин, его мать! Тот самый ур-р-род, который осчастливил Куцего сведениями о наличии Эда в баре в злополучный вечер… А главное - его полным именем и фамилией!

Стакан с виски мягко звякнул о зубы Эда. К молоку он даже не притронулся. Костя был не настолько хорошо с ним знаком, чтобы понимать, о чем это говорит.

- За каким хреном ты про меня следаку сболтнул?

На мгновение глаза парня остекленели от тона Эда, но работа в подобном заведении не для пугливых.

- Да ты что, Эд? Какому, на фиг, следаку? У меня следаков после той драки в июне не было… И, спасибо, не надо! Мутный народ. А зачем ему приходить? Что случилось-то? - выражение полного недоумения на лице бармена боролось с серьезнейшими опасениями за сохранность Эдова рассудка.

Эд разделял его опасения.

Но нужно было идти до конца. Поэтому, чтобы полностью избавиться от сомнений, он допил виски под одобрительным взглядом Кости. Как на грех, Эду почудился в его глазах огонек сочувствия, и он уже почти решил все же выяснить отношения хоть с кем-то из плоти и крови… но тут ветер рванул двери настежь и сияющая прядь легла ему на руку… Как наяву.

Он услышал собственный голос:

- Когда я был у тебя в последний раз, тут сидела компания девушек. Молоденькие такие, лет по двадцать, помнишь?

- Это позавчера , что ли? Не помню таких… А что случилось, Эд? Зачем ты следаку?

Эд окинул его тяжелым взглядом, заплатил и вышел, не оглядываясь.

«В конце концов, никто не сказал, что потеря рассудка - это обязательно долгий и скучный процесс… - думал он. - Все индивидуально».

С той ночи сама мысль, что он скоро уедет из этого города, казалась Эду невозможной роскошью.

Он двигался по обыденным маршрутам, улаживал последние дела…

И знал - у него есть противник, затаившийся в темноте переулков, затерявшийся в ломаных линиях улиц, растворившийся в толпе… Он вел безостановочную охоту на разум и спокойствие Эда.

Пристальный взгляд города всегда был приклеен к его затылку.

Поэтому Эд соблюдал осторожность. Проходя стойку почтовых ящиков в подъезде, он каждый раз готовился. Ведь посмотреть на ячейку можно было только один раз. Он был уверен: стоит изменить этому правилу, даже случайно (особенно - случайно!)… и зловещий белый уголок снова покажется из щели.