Терри Пратчетт - Ноги из глины

Он ни к чему не пришел, и он потратил на это слишком много сил. У него полная телега фактов, и он все делал логически верно, но для кого-то, сидящего где-то, он был полным дураком.

Кэрроту он уже наверно тоже кажется дураком. Он выдает идеи, — хорошие полицейские идеи, и каждый раз все оборачивается глупостью. Он выпендривался и кричал, и делал все как надо, и ничего не сработало. Они ничего не нашли.

Они только чуть повысили уровень своей безграмотности.

Дух старой миссис Изи возник у него в голове. Он очень смутно помнил ее. Он был сопливым мальчиком в толпе сопливых ребят, а она была еще одним хмурым лицом, где-то над передником. Одна из обитателей Кокбилл-стрит. Она сводила концы с концами шитьем, поддерживала представительность и, как и все на улице, существовала всю свою жизнь, никогда не прося ничего больше, и только теряя.

Что еще можно было сделать? Они разве что не содрали дурацкие обои со сте...

Он остановился.

В обеих комнатах одинаковые обои. Во всех комнатах на этаже. Ужасные зеленые обои.

Но... нет, это невозможно. Ветинари спал в той комнате годами, если он вообще спал. Невозможно проникнуть туда и переклеить обои так, чтобы никто не заметил.

Перед ним клубился туман. Он заметил отблеск свечей из окна в соседнем здании, и туман опять скрыл все.

Туман. Да. Сырость. Наползает, оседает на обоях. Старые, пыльные, заплесневевшие обои...

Проверил ли Веселинка обои? Помимо всего, никто фактически не видит их.

Они не в комнате, потому что они и есть комната. Можно ли отравить стеной?

Он даже не осмеливался думать об этом. Если он позволит своему разуму стать подозрительным, то все закрутится и улетит, как все остальное.

«Но... в том то и дело», — сказал его внутренний голос. "Все эти проблемы с подозрениями и ключевыми уликами... это только забава для тела, но вредно для мозгов. Любой настоящий полицейский знает, что нет смысла искать улики, лучше искать Того Кто Сделал Это. Начинать надо с Того Кто Это Сделал. Тогда узнаешь какие улики надо искать.

Нет, он не собирается потратить еще один день на разбрасывание безнадежно гениальных идей. Достаточно одного взгляда на выражение лица Малопопки, которое с каждым разом становилось все более красочным.

Он сказал:

— А, мышьяк — это металл, правильно, может столовые приборы сделаны из него? Он не может забыть выражение лица гнома, когда Веселинка пытался объяснить ему что это вполне можно сделать, надо только все устроить так, чтобы никто не заметил как ложка почти сразу начинает растворяется в супе.

На этот раз он сначала подумает".

— Его превосходительство граф Анкский, капрал лорд К. В. Ст. Дж.

Ноббс!

Шум разговором моментально затих. Головы повернулись. Кто-то в толпе засмеялся, но на него тут же зашикали соседи.

Леди Силачи вышла навстречу. Она была высокой угловатой женщиной с острыми чертами и орлиным носом, отличительная черта всей ее семьи. Он производил впечатление летящего в собеседника топора.

Она отдала реверанс.

В толпе послышались возгласы удивления, но она взглянула на приглашенных гостей, что по толпе прокатилась волна поклонов и реверансов.

Откуда-то из задних рядов кто-то воскликнул:

— Но этот человек абсолютный чур..., — и был оборван.

— Вы что-то обронили? — нервно сказал Нобби. — Я помогу вам поискать, если хотите.

У его локтя возник лакей с подносом. — Что будете пить, мой господин?

— сказал он.

— О, да, хорошо, пинту «Винклза», — сказал Нобби.

Отвисли челюсти. Но леди Селачи подхватила инициативу. — «Винклз»? спросила она.

— Сорт пива, госпожа, — сказал лакей.

Госпожа сомневалась только миг. — Насколько я знаю, дворецкий пьет пиво, — сказала она. — Проследи за этим, парень. Мне также пинту «Винклза». Это что-то новенькое.

Сие произвело определенный эффект на тех гостей, которые знали на какой стороне их бутерброда намазан паштет.

— Конечно! Великолепная идея! Мне тоже пинту «Винклза».

— У-у! Чудно! «Винклза» мне!

— Всем «Винклза»!

— Но этот человек абсолютный иди...

— Заткнись!

Ваймз, пересчитывая бегемотов, осторожно пересек мост Брасс-бридж. Там стояла девятая фигура, она прислонилась к парапету, и что-то непонятно, и, по меньшей мере, безопасно для Ваймза, бормотала себе под нос. С ее стороны дул легкий ветерок, и запах от нее перебивал даже запах реки. Она прокомментировала, что Ваймз был настолько динг-а-линг, что даже превзошел кланг-а-ланг.

— ... Тудась твою, тудась, я сказал им, стойте и вытягивайте конец!

Тысячелетняя рука и козявка! Я сказал им, сказать я, и если бы они сунулись...

— Добрый вечер, Рон, — сказал Ваймз, даже не повернув головы.

Старик Вонючка Рон засеменил за ним. — Тудась твою, они выбросили меня из этого, поэтому они...

— Да, Рон, — сказал Ваймз.

— ... и козявка... тудась твою, сказал я, мажьте хлеб со стороны масла... Королева Моли сказала следить за тобой, мистер.

— Чего ради?

— Полегче на поворотах! — невинно сказал Вонючка Рон. — У них полные штаны, поэтому они вывели меня из этого, из себя и их большой куницы!

Попрошайка побежал в сторону, подметая полами грязного пальто тротуар, и растворился в тумане. Перед ним бежала его маленькая собачка.

В комнате прислуги стояло светопреставление.

— "Винклз Олд Пекулиар"? — спросил дворецкий.

— Еще сто четыре пинты! — воскликнул лакей.

Дворецкий пожал плечами. — Гарри, Сид, Роб, Джеффри... на Кинг-Хэд сейчас же! Одна нога здесь, другая там! Что еще он там делает?

— Ну, у них там должно было быть чтение стихов, но он рассказывает им шутки...

— Анекдоты?

— Не совсем.

Удивительно как при тумане может еще и моросить. Дующий ветер заставил Ваймза закрыть окна. Он зажег свечи и открыл свою записную книжку.

Наверно ему следовало воспользоваться своим волшебным органайзером, но он все любил записывать, просто и честно. Он гораздо лучше соображал когда записывал.

Он написал: «Мышьяк», и нарисовал вокруг него круг. Вокруг круга он написал: «Ногти отца Тубелчека», «Крысы», «Ветинари» и «миссис Изи». Ниже он написал «Големы» и нарисовал еще один круг. Вокруг него написал: «Отец Тубелчек?» и «Мистер Хопкинсон?». Немного подумав, дописал: «Похищенная глина» и «Глиняная крошка».

Потом добавил: «Зачем голему сознаваться в том, что он не делал?»

Он какое-то время смотрел на пламя свечи и потом написал: «Крысы едят все».

Прошло еще время.

«Что такого может быть у священника, что заинтересует кого-нибудь?»

Снизу послышалось бряцанье снаряжения от входящего патруля. Заорал капрал.

«Слова», — написал Ваймз. «Что было у мистера Хопкинсона? Хлеб гномов? Не похищено. Что еще у него было?»

Ваймз посмотрел на написанное и дописал «Пекарня», некоторое время рассматривал это слово, стер его и заменил «Печь?» Его он обвел одним кругом, еще один круг нарисовал вокруг «Похищенная глина», и соединил их линией.