Терри Пратчетт - Ноги из глины

А некоторые из самоуничтожившихся оставили... ну, записки, сэр. Что-то типа, что им стыдно, что и они сожалеют, сэр. И что-то насчет их глины...

Ваймз не отвечал.

Кэррот наклонился в сторону и вниз, посмотреть, нет ли бутылки под столом. — А в «Норе Съедобных Деликатесов Буравчика» продавали отравленных крыс. Мышьяком. Я попросил сержанта Кишку и Нобби проследить за этим. Может случайное совпадение, но проверить не мешает.

Ваймз повернулся. Кэррот слышал, как он дышит. Короткими, резкими вдохами, как человек, который старается контролировать себя. — Что мы упустили, капитан? — далеким голосом спросил он.

— Сэр?

— В спальне его превосходительства. Там есть кровать. Стол. Вещи на столе. Ночной столик. Кресло. Кувшин. Все. Мы все поменяли. Он ест еду. Мы проверили еду, не так ли?

— Всю кладовку, сэр.

— Точно? Мы могли здесь ошибиться. Я не знаю где, но где-то мы ошиблись. На кладбище есть доказательство того, что мы ошибаемся, — Ваймз почти плакал. — Что еще? Малопопка говорит, что на нем нет следов. Что еще?

Надо узнать, как, и если повезет, мы узнаем кто.

— Он дышит там больше чем остальные, сэ...

— Но мы перенесли его в другую комнату! Даже если кто-нибудь, я не знаю, закачивал туда яд... они не могут следить за всеми комнатами. Это должна быть еда!

— Я наблюдал, как пробуют еду, сэр.

— Значит что-то, что мы не видим, черт его побери! Люди умирают, капитан! Миссис Изи умерла!

— Кто, сэр?

— Вы никогда не слышали о ней?

— Не могу сказать, сэр. Чем она занималась?

— Занималась? Ничем, я думаю. Она вырастила девять детей в двух комнатах, в невозможной тесноте и она шила рубашки за 2 пенса в час, все чертовы часы, что дали ей боги, все, что она делала, это работала и следила за собой, а теперь она умерла, капитан. И ее внук. В возрасте четырнадцати месяцев. Потому что ее внучка принесла немного объедков из дворца! Немного побаловать их! И знаешь что? Милдред думала, что я собираюсь арестовать ее за воровство! Прямо на чертовых похоронах, господи ты боже мой! — Ваймз разжал и сжал кулак так, что суставы побелели. — Это уже убийство. Не политика, не покушение, это убийство. Потому что мы не можем задать чертовые правильные вопросы!

Дверь открылась.

— Добрый день, хозяин, — улыбаясь, сказал сержант Кишка, отдав честь.

— Извините за беспокойство. Я понимаю, что сейчас Вы сильно заняты, но я должен спросить, просто чтобы исключить Вас из списков расследования, если можно так выразиться. Вы используете у себя мышьяк?

— Э... Фенли, не держи офицера в дверях, — сказал нервный голос, и рабочий отступил в сторону. — Добрый день, офицер. Чем можем быть полезными?

— Проверяем на мышьяк, сэр. Кажется, его применяют там, где нельзя.

— О, господи. Действительно. Я уверен, что мы не применяем, но заходите, пожалуйста, я проверю у мастеров. Не хотите чашку чая?

Кишка оглянулся. На улице клубился туман. Небо посерело. — Не отказался бы, сэр! — сказал он.

Дверь закрылась за ним.

Секундой позже, у него из глаз посыпались искры.

— Правильно, — сказал Ваймз. — Начнем заново.

Он взял воображаемый половник.

— Я повар. Я приготовил эту питательную кашку со вкусом собачей водички. Я наливаю его в три чаши. Все наблюдают за мной. Все чаши хорошо вымыты, правильно? Хорошо. Пробовальщики берут две, одну чтобы попробовать, а вторую сейчас отдают Малопопке на пробу, а потом слуга — это Вы, Кэррот — берет третью и...

— Кладет его в этот подъемник, сэр. Он есть в каждой комнате.

— Я думал, они несут еду наверх.

— Шесть этажей? Все остынет, сэр.

— Хорошо... держите. Мы забежали вперед. У Вас чаша. Вы кладете ее на поднос?

— Да, сэр.

— Тогда положите.

Кэррот послушно положил невидимую чашу на невидимый поднос.

— Что-то еще? — сказал Ваймз.

— Нарезанный хлеб, сэр. А мы проверяем буханку.

— Суповые ложки?

— Да, сэр.

— Ну, не стойте же. Кладите их...

Кэррот отпустил одной рукой невидимый поднос, и положил невидимый кусок хлеба и неосязаемую ложку.

— Это все? — спросил Ваймз. — Соль и перец?

— Мне кажется, я видел чашечки с солью и перцем, сэр.

— Тогда их тоже туда.

Ваймз уставился круглыми глазами на пространство между руками Кэррота.

— Нет, — сказал он. — Мы могли это упустить, так? Я хотел сказать... мы не могли, не так ли?

Он потянулся и взял невидимую чашечку.

— Скажите, мы проверили соль, — спросил он.

— Сэр, это перец, — подсказал Кэррот.

— Соль! Горчица! Уксус! Перец! — воскликнул Ваймз. — Мы не проверили всю еду и потом даем его превосходительству вкусовые добавки. Мышьяк металл. Можно ли сделать... металлические соли? Скажите, мы задавались этим вопросом. Мы же не настолько глупы.

— Я конкретно проверю, — сказал Кэррот. Он безнадежно оглянулся. Только положу этот поднос...

— Еще нет, — сказал Ваймз. — У меня такое уже было. Не надо носиться с криками «Эврика! Дайте полотенце!» только потому, что у нас есть идея.

Продолжим. Ложка. Из чего она сделана?

— Хорошо замечено, сэр. Я проверю мастерскую, сэр.

— Сейчас мы готовим на угле! Что он пьет?

— Кипяченую воду, сэр. Мы проверили воду. А я проверил стаканы.

— Хорошо. Итак... у нас готов поднос, мы кладем его на подъемник, и что потом?

— Люди на кухни тянут за канаты, и он поднимается на шестой этаж.

— Без остановок?

Кэррот посмотрел пустым взглядом.

— Он поднимается на шесть этажей, — сказал Ваймз. — Подъемник это шахта с большим ящиком, который можно поднимать и опускать, не так ли? Могу поспорить, что в нее есть выход на каждом этаже.

— Некоторые этажи почти не используется сейчас, сэр...

— Для отравителя это даже лучше. Хмм. Он может просто стоять там, и ждать когда пройдет поднос, правильно? Мы не знаем что еда, которая приходит туда, та же самая что ушла отсюда?

— Великолепно, сэр!

— Я уверен, это проделывается ночью, — сказал Ваймз. — Он работает по вечерам и встает ни свет ни заря. Когда он ужинает?

— Пока болен, примерно в шесть часов, сэр, — сказал Кэррот. — В это время уже темно. Потом он садится за работу.

— Правильно. У нас много дел. Поехали.

Патриций сидел и читал когда в комнату вошел Ваймз. — А, Ваймз, сказал он.

— Сэр, скоро доставят Ваш ужин, — сказал Ваймз. — И еще раз хочу Вам сказать, что Вы бы сильно облегчили бы нам задачу, если бы переехали из дворца.

— У меня в этом нет никаких сомнений.

Из шахты подъемника послышалось громыхание. Ваймз пересек комнату и открыл дверь.

В ящике сидел гном. Зубами он зажал кинжал, а в каждой руке он держал по топору. От его железобетонной концентрации исходила злоба.

— Мой бог, — слабо сказал Ветинари. — Я надеюсь, его хоть приправили горчицей.

— Констебль, были ли проблемы? — спросил Ваймз.