Анастасия Никитина - Права и обязанности некроманта

Но неожиданно я не обнаружила на страницах никаких кровавых ритуалов и прочих пыток. Вместо этого автор рассуждал о… Он рассуждал об очищающих и их природе! Пропуская абзацы, где чокнутый учёный сетовал, что ни одной очищающей для опытов ему поймать так и не удалось, я лихорадочно вчитывалась в кривоватые строчки. Вчитывалась и одновременно костерила себя последними словами.

Вот зачем мне иномирные техники, позволяющие вспомнить едва не дословно что угодно, когда нужное я с завидным постоянством пропускаю мимо ушей, глаз и прочих органов чувств?

«Подлунные ритуалы» — книга, которую так хотел получить Лэнгли. Которая якобы случайно оказалась в свободном доступе в библиотеке Лерроя. Ага, случайно. Свободно лежал на полке трактат, за который можно угодить на пожизненную каторгу! Собственная глупость обозлила меня до крайности.

Единение душ. Именно так пару столетий назад называлась помолвка. И псих, написавший «Ритуалы», считал, что если затянуть время помолвки с очищающей, то умереть просто не получится, поскольку её и избранника будет защищать сама магия. От всего, включая старость. По крайней мере, автор приводил примеры, когда мужем очищающей становился глубокий старик и жил после этого довольно долго. Был в прошлом и калека, вытащивший счастливый билет в виде одарённой жены…

Я даже не заметила, как на поместье опустился вечер, а за ним и ночь. Только в какой-то момент моргнула, активировав кошачье зрение. Зато теперь я знала, как можно стать бессмертным в этом мире. Да так, что даже Серая госпожа ничего не сможет сделать, потому что против законов магии бессильна даже она. И именно это несколько часов назад предложил мне Леррой. Намеревался ли он заключить со мной вечную помолвку или собирался избегать зачатия наследника, суть от этого не менялась. Но дальнейшие выводы мне сделать не удалось. Именно в этот момент Дон громко застонал.

Пробуждение от моих чар никогда не бывало слишком приятным. Недаром само плетение называлось «Малая смерть». Потому я отложила книгу и встала. А в следующую секунду он рывком поднялся, безумно вращая широко распахнутыми глазами и безуспешно силясь вдохнуть.

Забыв про книги и бессмертных, я подскочила к кровати и надавила ему на плечи, заставляя снова лечь:

— Тихо! Спокойно! Всё хорошо. Уже всё хорошо. Медленно вдыхай. Медленно…

Дон сморгнул невольные слезы и уставился на меня. В медовых глазах всколыхнулся ужас, и он рванулся, пытаясь избавиться от моих рук и, похоже, даже не надеясь, что ему это удастся. По крайней мере, когда я тут же его отпустила, на его лице отразилось искреннее удивление. Я отступила на несколько шагов, будто пытаясь спрятаться в полумраке освещённой скупыми лучами ночных светил комнаты. Я совсем забыла, как на меня влияют эти медовые глаза… Да и про свои собственные глазищи, из-за кошачьего зрения полыхавшие сейчас зелёным потусторонним огнем, запамятовала.

— Прости, — тихо проговорила я, опуская веки.

Дон откинул покрывало и сел. Наверное, надо было что-то сказать, но в голову ничего не приходило. Ну что я в действительности могла ему сказать? Ни-че-го…

— Хочешь воды? — тихо проговорила я наконец.

— Из твоих бокалов? — буркнул Дон. — Спасибо, не хочется.

Я вспомнила воду из декораций передних комнат подвала: початая бутылка вина на столике и бокал из человеческого черепа на подлокотнике кресла, и мысленно выругалась: «Надо же, заметил!». Но не могла же я объяснить, что это всего лишь иллюзия. Пока точно не могла…

— Как скажешь, — голос будто сам собой налился уже привычным мне холодом. — Зачем пожаловал, самоубийца? Жить надоело? Так моё поместье не слишком подходящий плацдарм для таких дел.

— Ну конечно. И поэтому ты решила сделать это лично, — фыркнул Дон. — И далеко не в первый раз, судя по твоей прихожей. А меня за какие заслуги эта печальная участь миновала?

— Я действительно должна ответить на этот вопрос?

— Ах да. Ты же хотела побеседовать… Как там? Предметно, да? За сохранность информации беспокоилась? — с сарказмом предположил он.

— За сохранность одного идиота! — рявкнула я, невольно показав, что даже моё ледяное терпение небезгранично.

— А! Понял! Какую-то часть информации может потребоваться уточнить, поэтому источник нужён в живом виде? Или тебя устроит какая-то часть?

— Ага, — огрызнулась я. — Больше всего подойдет твой ядовитый язык!

— Так отрежь мне его! Это же так просто. Какая разница, язык или голова?!

— Побоялась, что ты тогда отравишься собственным ядом!

— Ах вот оно что. А я-то думал… А оказывается, один язык не допросишь. И как это я сам не сообразил?

— Фу, какая извращённая у тебя фантазия. А ещё скромный отец семейства! — парировала я.

— С кем поведёшься, от того и наберёшься!

— Так и набирался бы чего полезного, — чувствуя, что ещё чуть-чуть, и удержаться от базарной склоки мне не помогут даже иномирные техники, я распахнула дверцу шкафчика, доставая бутылку виски. — Так нет же! Ему лавры героя покоя не дают!

— О нет! На такие лавры я не претендую! Особенно если они даются за подобные достижения! Сколько там надо убить, чтобы заслужить твою улыбку? А за поцелуй сколько голов берёшь?

— О, бери выше! Со мной расплачиваются исключительно целыми трупами!

— Ух ты! Как романтично, — Дон почти кричал. Я видела, что он совершенно меня не боится. И, наверное, даже порадовалась бы этому, если бы в медовых глазах не мелькало откровенное отвращение. — И кого же ты предпочитаешь, блондинов или брюнетов? Или у вас другие критерии отбора, тиссари?!

— Идиотов я предпочитаю! — взорвалась наконец я. — Особенно тех, которые воображают себя великими победителями негодяев и суют свой нос туда, где им его гарантированно оторвут вместе с головой!

— И вы развлекаетесь тем, что отрываете им другие части тела?!

— Ну что ты! Зачем так просто! Нет, мы заставляем их смотреть, как некие дуры пляшут, словно раки в кипятке, пытаясь сохранить целостность героических тушек! Но это так, прелюдия. Основная часть спектакля происходит несколько позже. Это когда героическую тушку всё же спасают из выгребной ямы, куда она так храбро сиганула, а потом слушают претензии этой самой тушки по поводу грязных рук спасателя!

Звякнув, упал на каменные плиты стакан, разлетевшись на множество мелких осколков. Я выругалась и глотнула из горлышка бутылки.

— Ты какого беса полез к химере?! Почему ты вообще попался на глаза треклятому Лангу?!

— Это надо было у соратничка твоего поинтересоваться! Покойного! Мне как-то позабыли сообщить цель визита!

— Ну прости! — я с громким стуком поставила бутылку виски обратно на столик. — Я как-то запамятовала спросить! Слишком беспокоилась, чтобы он не плюнул на расспросы и не угробил одного героя! А что? Я как-то нарушила твои великие планы спасения человечества?! Нет, я не спорю, сдохнуть во имя всеобщего блага — это звучит гордо. Но неужели у тебя ума не хватило выбрать какой-нибудь менее болезненный способ самоубийства?! Например, пойти в одиночку на бесов поохотиться. Или в горы смотаться! Там, говорят, драконы совсем от рук отбились, жрут, ящерицы горелые, всех подряд!