Анастасия Никитина - Права и обязанности некроманта

— Как? — повторил Дон, требовательно глядя на меня. — Я всю жизнь себя ненавидел. Ненавидел за то, чего не совершал! Боялся жить. Боялся любить! И в это время кто-то хранил мою тайну. Кто?!

— Хорошо… Раз тебе так неймётся убедиться, что я самый чёрный на свете маг, я отвечу. Я призвала дух твоей матери. И она мне ответила. Это случилось тогда, когда я ездила к твоему папаше от академии. Помнишь?

— Но почему ты не сказала мне?! — Дон отшатнулся, как будто я его ударила. — Узнала ещё тогда и не сказала?!

— А то, что я потревожила покой мёртвых, тебя не смущает? — криво усмехнулась я и принялась собирать с пола свою одежду.

— Какой покой?! — воскликнул он. — Мёртвые ушли! Они не любят и не страдают! Им всё равно! Им, но не тем, кто остался! Почему ты не сказала мне?! Почему позволила и дальше верить, что…

— Почему?! — обозлилась я. — И что бы ты сделал, если бы я сказала?! Вот честно?! Что бы ты сделал, если бы узнал, что тебе лгали столько лет, а виновник — вот он. И это тот, кто тебя и попрекал этим кошмаром?!

— Я бы… — Дон заскрипел зубами, сжимая кулаки.

Всё, что он «бы сделал», было крупными буквами написано у него на лице.

— Вот именно, — кивнула я. — Именно так бы ты и поступил. И разрушил свою жизнь ради мести. Думаешь, твоей матери понравился бы такой исход?

На этот раз он молчал очень долго. Для меня же тема была исчерпана. Я оделась, починила оборванные пуговицы камзола, привела в порядок волосы. Я даже успела начать подбирать слова, какими можно было бы убедить его вместе с сыном уехать куда-нибудь за границу. Но оказалось, что всё понятно только мне, а вот у Дона вопросы только начинались.

— Ты можешь призвать любого покойника? — вдруг спросил он.

— Духа. Я могу призвать духа, — немного сварливо отозвалась я, пытаясь сообразить, куда подевала свои сапоги. — Покойников поднимают. Это немного из другой области.

— А расспросить можно кого?

— Духа.

— Тогда позови духа Делии.

Я моргнула, уставившись на Дона. «Э-э… Это правильный до мозга костей Дон сейчас попросил меня вызвать привидение, наплевав на все нормы местной морали и нравственности?».

— Тебе не хватило подробностей?

— Я хочу знать, зачем… — покачал головой Дон. — Зачем она это сделала. Неужели ей так сильно хотелось замуж именно за меня?

— Я не знаю, где её похоронили, — попыталась отвертеться я. — Духа можно призвать только в непосредственной близости от праха.

— Я знаю. Я сам её хоронил.

— В поместье полно лишних глаз.

— Меня никто не увидит, если ты придержишь своего дракона.

— Нет, Дон, — отрезала я. — Это слишком рискованно и для тебя, и для моих планов.

— Каких планов? Всё-таки собираешься захватить мир? — усмехнулся он.

— Ты сам-то в это веришь? — поморщилась я.

— Мне всё равно.

— В каком смысле? — опешила я.

— В прямом, — он пожал плечами и потянулся за скомканной рубашкой. — Если ты захватишь мир, миру от этого станет только лучше. Одна беда, ты не хочешь этого, я же вижу. Чего ты на самом деле хочешь — не знаю, а ты говорить не желаешь, но я уверен, что ничего плохого.

— Ты слишком хорошего мнения обо мне, — буркнула я.

— Удиви меня, — усмехнулся он, разводя руками.

От знакомой фразы меня перекосило. Благо стояла я спиной, и Дон этого не заметил. «Ладно, — решила я. — Хочется ему, пусть. Ночью-то у меня тут никто оставаться не жаждет. Риск минимален. Всё лучше, чем он сейчас задумается, а чего же мне на самом деле хочется… Тогда о том, чтобы отправить его за границу, можно будет забыть».

— Хорошо, — проговорила я. — Одевайся и жди меня здесь. Проверю, чтобы нам не попался кто-то лишний. Где, ты говоришь, её могила?..

«В чём-то он прав. Надо же разобраться, что за отраву делала Делли и для кого, — уговаривала я себя. — Ну услышит Дон, что она просто замуж хотела, всё равно за кого. Может, мне пару неприятных слов скажет за детские шуточки. Переживём…».

Но, несмотря на все уговоры, что-то мне подсказывало, что этим не ограничится…

Никаких сюрпризов ночь нам не приготовила. Я была права: в тёмное время суток в моём логове не задерживались даже почитатели тёмной тиссари. Неподвижными статуями застыли скелеты. Уродливой зеленоватой шапкой свернулась на крыше химера. И над всем этим висела мёртвая тишина. Не слышно было даже вскриков ночных птиц: их распугала аура смерти, окутавшая поместье Мэй.

— Это здесь, — выбил меня из созерцательного настроения Дон, указав на сравнительно свежий холмик земли, пока не отмеченный плитой.

— Уверен, что хочешь это слышать?

— Уверен, — упрямо кивнул он.

— Как скажешь, — буркнула я и начала ритуал.

— Ты звала, живая, и я пришла, — прошелестел потусторонний голос.

— Ты пришла, бестелесная, и я отпущу, — ответила ритуальной фразой я.

Магия всколыхнулась зелёными искрами и впиталась в едва заметную белёсую дымку, придавая ей форму и цвет. В сантиметре от рыхлой поверхности земли зависла полупрозрачная фигура. Даже сейчас она была грузной и какой-то оплывшей.

— Лира? — напомнил о себе Дон.

— Если хочешь о чем-то спросить, говори мне, — пояснила я. — Она тебя не услышит.

— Пусть расскажет, зачем она это сделала, — выдохнул он, до боли стиснув мою ладонь.

Я только поморщилась. Как будто призраки могут ответить на такие размытые вопросы.

— Что ты создавала в своей лаборатории? — зашла издалека я.

— Ароматы.

— Какие?

— Цветочные, травяные…

— Стоп. Какое действие было у твоих ароматов?

— Они порабощали волю, навевали сны и будили тайные желания.

— Ох, как поэтично, — проворчала я себе под нос. — Расскажи, что ты делала, когда я застала тебя со своим женихом.

— Ждала тебя.

Я опешила. Вопрос был задан неудачно. Призрак должен был либо промолчать, либо ответить что-то вроде «спала». Но она «ждала меня»?!

— Зачем ты ждала меня?

— Чтобы увидеть, как тебе больно.

— Почему?

— Потому что я ненавидела тебя.

— За что? — деревянным голосом спросила я, чувствуя, как Дон ещё сильнее сжимает мои пальцы.

— За всё. За то, что ты родилась! За то, что оказалась одарённой. За то, что издевалась надо мной. За то, что стала радовать родителей. За то, что стала лучшей студенткой. За то, что тебя все любили…

— Хватит! — перебила я, не в силах слушать монотонное перечисление собственных «прегрешений». — Как ты заставила Дона лечь с тобой в постель?

— Одурманила ароматом страсти.

— Что делает этот аромат?

— Усыпляет разум и будит похоть.

— Понравилось? — зло бросила я. В памяти всплыли яркие картинки недавнего прошлого, и сердце сдавило в тисках то ли ревности, то ли ярости.

— Нет.

— П-почему? — удивление в голосе скрыть не удалось.

— Он не видел меня.