Анастасия Никитина - Права и обязанности некроманта

«Какое совпадение, — проворчала я про себя. — Я тоже!»

— Мы поступим проще и безопаснее для всех. Вдвоём мы отправимся в ту комнату. Без колец, уж простите. Чтобы вы не передумали в последний момент. У невест это, знаете ли, бывает. Я разорву помолвку, и мы тут же заключим новую. Уже с вами. А потом я пущу яд в комнату этой истерички. Она тихо-мирно умрёт, так ничего и не узнав. Даже не сумев понять, что умирает. Именно это обезопасит нас с вами от отката. После чего мы обменяемся брачными клятвами и кровью, заключив полноценный брак. Уж извините, от первой брачной ночи придётся отказаться во избежание неприятных случайностей, так сказать. Но не думаю, что вас это сильно расстроит.

— Ничуть не расстроит, — кивнула я.

Для меня его вариант был ещё лучше, чем то, что задумала я сама. В какой-то момент я даже пожалела, что разбудила его спящую невесту. Это можно было бы сделать и позже.

«Бедная маленькая девочка», — подумала я, скрепляя рукопожатием договор с Лерроем.

И в этот момент потайная дверь-шкаф плавно отъехала в сторону.

— Предатель! Изменник! — визгливый крик резанул по ушам ржавой пилой.

Я подскочила, а буквально на глазах посеревший Леррой шарахнулся назад.

— Это вот на эту старую лахудру ты меня променял?! — продолжало орать небесное создание, размахивая руками, как ветряная мельница.

— Ну что ты… Э… М-милая… — попытался что-то проблеять Лерой, но взбешенная девица его попытку даже не заметила.

— Ненавижу! — рявкнула она ему в лицо, оттолкнув с дороги. — Убить меня вздумал? Даже хуже: бросить?! Так вот, не получится! — она ткнула в ошарашенного мужика пальцем, едва не попав в глаз. — Я сама тебя бросаю! Вот! Помолвка расторгнута! Ненавижу тебя! Негодяй!

Услышав долгожданные слова, я глубоко вздохнула, сплетая мощную молнию: в конце концов всё получилось, как я планировала. Сердце билось как заполошное, мешая сосредоточиться на чарах, будто я пробежала километров десять с мешком муки на плечах. И тут девица развернулась ко мне:

— Шлюха! Я тебе покажу, как чужих женихов уводить! Весь! Весь город узнает про тебя, гулящую! Ненавижу!

И тут в беснующуюся девицу ударила молния. Не моя. Разом постаревший лет на двадцать Леррой, пошатываясь, опускал руку.

— Скорее, Лира! Помолвка! — прохрипел он. — Лира Мэй, вы станете моей женой?!

Я стояла, опираясь рукой о столешницу за спиной. А сердце колотилось всё сильнее.

— Лира! Откат! Вы тоже умрёте! Ну же!

Ноги уже не держали его, и он медленно сполз по стенке, но руку с зажатым в кулаке брачным кольцом продолжал тянуть ко мне.

— Ну же…

Рука бессильно упала на колени, и простое колечко со стуком выпало из ослабевших пальцев.

— Покойся с миром, бессмертный, — я с трудом наклонилась и провела ладонью по его лицу, закрывая навсегда застывшие глаза.

Колотящееся в бешеном ритме сердце отзывалось в грудине резкой болью. Меня шатало, но я упрямо потащилась к двери. Почему-то безумно хотелось на воздух, на солнце, вон из этой мрачной комнаты. Путь до первого этажа, а потом переход через обширный холл, казалось, заняли целую вечность. Но я всё-таки выбралась на широкие ступени мраморного крыльца.

Солнечные лучи ударили в лицо, заставив меня зажмуриться. Я пошатнулась и бессильно взмахнула руками, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Налетев на перила, я вцепилась в гладкий холодный камень, словно он мог удержать меня от падения, и медленно осела на мозаичный пол.

Солнце нежно согревало кожу. Я чувствовала его, хотя и не видела больше. А перед мысленным взором всплыло любимое лицо. И невероятные золотистые глаза.

— Прости, Дон, — то ли подумала, то ли прошептала я, с каждым выдохом теряя остатки ещё теплившейся во мне жизни.

Вспомнились нежные руки и как, наверное, миллион лет назад он спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Тогда я со смехом брякнула какую-то глупость, и всё было решено. И так и не сказала того, что положено. И вот теперь в странном предсмертном бреду золотые глаза снова заглядывали мне в душу, требуя ответа:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Да… — выдохнула я. И моё сердце наконец остановилось.

А потом пришло чувство полёта. Будто я невесомым облачком поднималась куда-то к солнцу. Внизу кто-то совсем по-звериному выл. Кричали какие-то люди. Громыхали шаги.

— Тиссари. Тёмная тиссари убила хозяина! — то и дело доносилось с разных сторон.

Слыша это, я наполнялась уверенностью, что всё сделала правильно. Они не дали бы мне жить спокойно даже после смерти Лэнгли, даже если бы я не тронула Лерроя. Они никогда не оставили бы меня в покое. А Дон никогда бы не отступился, ломая свою жизнь в попытке спасти мою. Поэтому я отпустила его. Снова…

Я знала, что для него так лучше. И всё же думать о том, что с ним будет, когда он узнает, было больно.

«Вот же… — прошептали мои несуществующие губы, чувствуя горечь несуществующих слез. — Жизнь закончилась, а боль — осталась. Всё у меня через задницу…»

— Эй! Высший разум! — беззвучно закричала я. — Всё кончено!

Поднялся ветер, сворачиваясь в настоящий смерч. Меня куда быстрее потянуло наверх, вот только солнце уже не грело. Там, куда меня несло, царил холод. Вечный холод.

— Прощай, Дон, — вновь то ли прошептала, то ли подумала я, позволяя втянуть себя в бешеный вихрь.

На этот раз не было никаких каменных постаментов, бьющих в спину, и ступеней, грозящих переломить загривок. Впрочем, у меня и тела-то не было. А в остальном огромный пустой зал — обиталище чокнутого высшего разума — ничуть не изменился. Как и голос этого тронутого создания.

— Ну что с тобой делать? — поскрипывая, поинтересовался он.

— Это что-то новенькое. Раньше ты не задавал риторических вопросов.

— Вопрос не риторический, — отозвался высший разум межмирья. — Свою миссию ты выполнила. Все ключевые события остались на местах. Никаких парадоксов и прочих бессмертных наглецов не осталось. Серая госпожа тобой довольна.

— А уж я-то как собой довольна… — с сарказмом проворчала я.

Несмотря на отсутствие физического тела, я ощущала безмерную усталость. Даже тянущая боль утраты осталась где-то на задворках сознания — всё затопило желание наконец-то угомониться и больше не чувствовать ничего.

— Твоя последняя фраза не распознана, но это не важно. Твоя физическая оболочка пришла в негодность в том пространственно-временном континууме. Но, учитывая выполненное предназначение и добровольную смерть, принятую для его выполнения, ты имеешь неиспользованный отрезок физического существования длиной…

— Что? Это ты мне так на очередную попытку намекаешь?! — взвилась я, отчаянно надеясь, что ошибаюсь.