Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Я слышал, он временами бывал не в себе. Наверно с ним снова то же самое.

— Нисколько не сомневаюсь в том, сэр Ансельм — но своим отъездом он оставил корону без охраны.

— О чем вы? — застыл Ансельм.

— Лишь о том, что если лорды когда–нибудь пожелают вернуть себе свои права и власть, то сейчас как раз самое время нанести удар. — Сэр Оргон наклонился вперёд, сверкая глазами. — Но они не поднимутся без вождя, а кому лучше возглавить их, как не законному герцогу Логайру.

Ансельм сидел замерев, не веря, что после всех этих лет снова слышит разговор о мятеже — ни тому, насколько желанным казался ему этот разговор, ни тому, как он пробудил внезапную жажду реванша. Он ненавидел себя за это, но слушал со все большим вниманием.

— Корона лишилась двух своих самых прочных опор, — говорил между тем сэр Оргон. — Лучшего времени для выступления уже не будет никогда.

Глаза сэра Ансельма на мгновение вспыхнули огнём; а затем он, призвав на помощь всю свою волю, заставил себя встать, отодвинул назад кресло и сказал:

— Мне не по душе разговоры о бунте, сэр Отгон. Желаю вам спокойной ночи.

И повернувшись вышел, не дожидаясь даже, когда сэр Оргон почтительно встанет из–за стола — но рыцарь смотрел ему вслед, поблёскивая глазами, зная, что его рыбка уже наполовину на крючке. Будь иначе, будь он истинно предан до мозга костей, то сэра Оргона тут же заковали бы в железа и отправили провести ночь в темнице.

Когда стемнело, Род нашёл ручей, разжёг для согрева одиночный костёр, затем сходил со складным ведёрком к ручью, принёс воды и повесил ведёрко над костром зава–рить чай. Затем достал из седельной сумки вяленое мясо, сыр и сухари и присел на бревно поужинать.

— Это действительно неадекватное меню для вечерней трапезы, Род. Обычно ты собираешь дикие овощи и варишь их с мясом, готовя рагу.

— Да, но какой смысл готовить лишь для одного, Векс?

— Здоровье, Род.

— Ну, а что сделает такая трапеза — убьёт меня? — Род сардонически улыбнулся коню. — Когда поедем завтра, я соберу овощи — но в данную минуту я устал.

Справа от него началось рокотание, выросшее в душераздирающий стон. Род замер.

— Что это было?

— Форма колебания низкая…

— Да, это я и сам слышу. Но что это?

— Судя по тембру, Род, я б предположил, что существо, попавшее в беду.

Род встал, сунул ужин обратно в седельную сумку и повёл Векса в лес.

— Ехать нельзя, заросли слишком густые. Насколько далеко от нас тот, кто б там ни издал этот стон?

— Трудно определить, Род, когда для триангуляции есть только расстояние между ушей.

Стон раздалось вновь.

— Выскажи догадку! — потребовал Род. — Кто б там это ни был, они в большой беде.

— Род, ты ведь знаешь, как я не люблю…

— Ладно, назовём это прикидкой! Только скажи, насколько далеко!

В имплантированном наушнике у Рода послышался треск помех — вексовская версия вздоха.

— Примерно двести метров, Род.

— Чтобы разнестись так далеко, это должен быть очень громкий стон — кто б там его ни издал, он сильно нуждается в помощи.

Лунного света было мало — не достаточно для того, чтобы разглядеть так и норовившие подставить Роду ножку корни или рытвины, но достаточно, чтобы он не натыкался на стволы деревьев. Однако по мере того, как он продвигался, лунный свет, казалось, становился все ярче. Пройдя ещё немного, он увидел причину — висящие повсюду вокруг нити света. Он сообразил, что это ветви, а свисающие с них листья начали светиться. Ещё несколько ярдов, и он оказался идущим по лесу из хрусталя, украшенному ягодами, которые были самоцветами, и залитому мягким светом луны, сконцентрированном и преломлённом повсюду вокруг него.

— Что это за место? — хрипло спросил он.

Стон раздался вновь, намного ближе. Род повернулся направо — и перешагнул невидимую границу. Вокруг него все сделалось тёмным и сырым; ветви висели голые, а рыхлая земля у него под ногами захлюпала, наполняя его ноздри запахом разложения. Он оказался в очаге тления в центре хрустального леса. И наполовину ожидал, что вот сейчас из грязи восстанет скелет.

Скелет не скелет, но прямо рядом с ним поднялась светящаяся фигура в лохмотьях, с ввалившимися щеками, иссохшей и морщинистой кожей, теряющимися в тенях под бровями глазами, и исполосовывающими щеки длинными следами слизи. Она застонала, так громко, что Род прижал ладони к ушам — но фигура подплыла к нему, тянясь коснуться его своим тощим пальцем.

Род отпрянул, но слишком поздно — он почувствовал, как прикосновение задело его плечо, и рука его внезапно ослабела.

— Зачем ты явился сюда, глупый смертный? — вопросил призрак. — Что завело тебя столь далеко по сему пути?

— Время. — Не переставая пятиться, Род поднял руку отогнать призрака — но рука, казалось, налилась свинцом, чтоб её поднять, требовалось титаническое усилие. Род потрясённо увидел, что кожа на кисти руки сморщилась, а мускулы усохли. Он продолжал пятиться, не ломая понапрасну голову над тем, откуда взялось это создание на Грамарии, однако, не возникало никаких сомнений в его реальности, практически полной.

— Сверни в сторону, — посоветовало создание, — ибо знай, что ты явился в царство Тлена, где будешь понапрасну тратить силы и не сможешь ни ходить, ни даже поднести еду ко рту.

— Всегда есть ещё разум, — отозвался Род. Рука его сделалась нестерпимо тяжёлой; он упорно старался держать её поднятой, но она неуклонно опускалась. Ему пришлось позволить ей бессильно упасть; требовалось сосредоточить все внимание на уклонении от следующего броска этой твари.

— Разум твой тоже зря растратит все силы, — произнёс нараспев призрак. — Вернись, человек. Возможно, ты и в состоянии выбирать себе смерть, но ты наверняка можешь выбрать не такую.

— Да? — Род посмотрел прямо в пустые глазницы. — Мой путь пролегает мимо этой округи, Тлен. — Я не сверну с него; на другой стороне меня ждёт та, кого я люблю.

— Тогда ты глупец, ибо тебе не пройти, — ответил Тлен. — Бедра твои будут скованы, спина твоя согнётся, мускулы твои изнурятся. — Он плавно приблизился, вытянув палец. — Берегись моего прикосновения.

— Хороший совет. — Род шагнул в сторону. Дух повернулся и погнался за ним.

— Забудь про сию землю, уйди из сего леса — ибо даже существо, кое ходит утром на четырёх ногах, днём на двух, должно ходить на трёх, когда является сюда — а уходит опять на четырёх, если вообще уходит.

— Человек. — Род увернулся от прикосновения, и снова попятился. — Это старая загадка, дух. Ты ведь наверняка можешь выдать что–нибудь получше.

— Мне нет нужды, — ответил Тлен, — ибо твой разум померкнет так медленно, что ты и не заметишь. Разве ты не чувствуешь, как твой ум теряет свою остроту прямо пока ты говоришь?