Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

Буратина тем временем вылез на корпус. Он был голый, мокрый и с головой твари на носу.

— Пасид, — сказал бамбук коту. — Слы, а можно эту хуёвину с меня снять?

— А зачем? — философски поинтересовался крокозитроп.

— Тяжёлая сцуко и смотрит нехорошо, — объяснил бамбук.

Голова и в самом деле была ещё жива, и смотрела на деервяшкина тупо и недобро. Хуже того, она делала глотательные движения, медленно двигаясь по носу в направлении буратиньего лица.

Кот поднял голову, попросил Буратину повернуться бочком и срезал ему лазером носопырку у самого корня. Бамбуковая пика вместе с головой брякнулась на обшивку, подпрыгнула и упала в воду, откуда уже вовсю раздавался чвяк-хряп: тушку твари кто-то кушал.

Журчание электричества стало заметно слабее.

— Розан Васильич, — позвал кот крокозитропа. — Посмотрите, там клеммы не отошли?

— Это не клеммы, это водород кончается, — ответил крокозитроп. — Скоро совсем кончится. Тогда мы пойдём.

— Й-извините, а куда мы пойдём? — наивно спросила лиса.

— Туда! — не удержался Базилио.

— Если туда, то свет нужен, а то заблудимся, — совершенно серьёзно ответила лиса.

Кот только вздохнул. И уточнять ничего не стал.

Минут через десять электричество в топливном элементе иссякло. Кот развязался с кабелем, втянул в себя шнур и сказал, что к походу готов.

Сколько-то времени ушло на сборы. Крокозитроп поискал на борту оружие, нашёл два разряженных тесла-шокера и пожарный топорик на длинной рукояти, который и прихватил с собой. Буратино тем временем нашёл пачку рыбонского корма из прессованной белковой муки и попытался её втихаря сожрать. Розан Васильевич на него наорал, отнял пачку и съел её сам. Алиса особенно тормозила: ей нужны были лекарства, и она принялась перебирать всё содержимое корабельной аптечки. Взять всю аптечку она отказывалась категорически. Самой лисе нести такой груз было тяжело, возложить его на кота ей не позволяли чувства, на крокозитропа — совесть, а Буратине она не доверяла. В результате ей пришлось спускаться в каюту и долго перебирать капсулы, пузырьки, одноразовые инъекторы и прочую высокополезную хуету. Базилио вызвался помочь, о чём очень пожалел.

— Спорамин есть {124} ? — спрашивала лиса, упаковывая в сетку пачку каких-то ампул.

Баз принялся — в который уж раз — просматривать список, к аптечке прилагавшийся.

— Нет, — сказал он.

— Очень странно, — огорчилась Алиса. — Дай посмотрю… Да вот же он! — рассердилась она.

— Покажи, — потребовал кот.

— Ну вот, видишь, русскими буквами написано — пермодуодегидростенин! — торжествующе заявила лиса, тыча облезлым коготком в верхнюю часть списка.

— Ты сказала спорамин, — припомнил кот.

— Ну это же просто другое название пермодуодегидростенина, — возразила лиса.

— Мне откуда знать это другое название?! — не выдержал кот. — Я не медик. И не биолог!

— Й-извини, — лиса тут же сдала назад. — Никак не привыкну к небиологам… Посмотри воду очищенную. Там может быть написано эн-два-о, если по-русски. Двоечка маленькая такая между эн и о. Или латинскими буковками — аква пурификата… Ты чего такой хмурый? Болит что-нибудь?

Кто только шипел сквозь зубы.

Наконец, собрались. Маленькая группа под предводительством крокозитропа — никто его не выбирал главным, просто он вёл себя увереннее прочих — сгрудилась на обшивке, ожидая то ли разрешения, то ли напутственного слова, то ли команды «вперёд».

Розан Васильевич вытащил глаз и группу скептически осмотрел.

— Даю вводные, — сказал он громко. — Идём вместе. Отделяться от группы — только с моего разрешения. Если отделяются двое — я назначаю ответственного. За границу видимости не заходить. Мы все должны видеть друг друга. В случае неприятных неожиданностей — бежим в направлении катера. Ещё раз — в направлении катера. Вот сюда, где мы стоим. Доступно? Пошли.

Серый берег соединяли с катером мостки — видимо, их перекинул Розан Васильевич. Дальше начинался влажный холодный камень, судя по запаху — то ли известняк, то ли старый бетон.

До «квадратной штуки с лестницей» они дошли минут за десять. Дошли бы быстрее, но беспокойный Буратина всё шароёбился то туды, то сюды. Крокозитроп сначала пытался призвать его к порядку, потом махнул рукой. Кот, напротив, беспокоился: не ищет ли бамбук место, чтоб просраться, и помнит ли он про благородный груз внутри себя? В микроволнах, однако, монетку было видно: она сместилась в кишечник, но пока не вышла.

Внезапно крокозитроп громко загудел. Базилио оторвался от созерцания внутренностей деревяшкина и поспешил на зов.

Розан Васильевич стоял перед тем, что Алиса назвала «квадратная штука с лестницей». Это была такая же колонна, только прямоугольная в сечении. С одной стороны к ней вела лестница, оканчивающаяся дверью, находящейся в трёх метрах от пола. Там была небольшая площадка, на которой могли уместиться двое-трое.

— Нам туда? — спросила лиса, обращаясь почему-то к Розану Васильевичу.

— Может быть, — осторожно ответил тот. — Базилио, вы не могли бы посмотреть?

Кот легко поднялся по лестнице, постучал в дверь ногой, поискал замочную скважину или какой-нибудь переключатель. Ничего не нашёл. Попытки заглянуть внутрь трубы в других диапазонах тоже ничего не дали: та была непроницаемой. Базилио ещё немного повозился, встал и развёл руками, признавая свою неудачу.

Розан Васильевич, неся перед собой глаз, поднялся сам лично. Пользуясь захваченным фонарём, он тщательно осмотрел дверь, площадку и всё вокруг.

— Боюсь, — сказал крокозитроп, — что это открывается только изнутри. Впрочем, может быть… — он наклонился, изучая пол.

— Яюшки! Там чего? — заорал Буратина — и, не дожидаясь ответа, взбежал по лесенке и попытался просунуться между котом и крокозитропом.

— Да пошёл ты… — пробормотал кот, отпихивая дурацкого бамбука.

Его заглушил скрежет: дверь открылась.

Вспыхнула лампочка. Свет показался очень ярким.

Они увидели небольшую кабинку, стены и потолок которого были покрыты зеркалами. Вдоль дальней стены шла узкая лавочка-скамеечка. Чуть поближе темнела горизонтальная панель с двумя кружками, левый светился.

— Раз приглашают… — сказал крокозитроп, и, не закончив фразу, вошёл внутрь. За ним последовали кот и Буратина. Последней поднялась Алиса — и тут же уткнулась в зеркало, рассматривая свою грудь.

Буратина с удобством расположился на лавочке. Причём в одиночестве: фигура крокозитопа не позволяла сесть на горизонтальную поверхность, лисе мешал хвост, а коту просто нравилось стоять {125} .

— И дальше что? — спросил Базилио.

— Полагаю, — подумав, сказал крокозитроп, — что это лифт.

— И? — переспросил кот, пытаясь перейти в другие диапазоны, чтобы хоть что-нибудь увидеть.