Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 3: Зверь [СИ]

Нивен хватился выше. Еще одно мягкое, но теперь — теплое, дышащее. Грифон. Тот глухо рыкнул, коротко и слабо.

И через касание Нивен почувствовал, в рыке услышал — животное устало не меньше, чем он сам. Животное, возможно, больше не взлетит. Сил не хватит. Ему и самому приходится хвататься за что-то, чтобы просто сесть. Сон не был сном — не дал отдыха, не принес облегчения.

Впрочем, когда у Нивена сны были просто снами?

Только однажды. В Запретному лесу.

Как только сел — с него самого упало одеяло или даже два. Кажется, пока спал, Итан укутал их обоих.

Итан!

Нивен с трудом поднял голову, нашел взглядом мальчика. Тот сидел неподалеку, на каком-то подобии пня, подобрал ноги под себя и задумчиво мерил взглядом.

Хмыкнул, как только Нивен уставился на него, и сердито проговорил:

— Не помер. А я сижу тут думаю: помер, нет? Думаю: как эльфов хоронить? Жечь, копать, так оставить… — и злобно сверкнул глазами.

Кажется, и впрямь думал, что Нивен больше не поднимется — так почему-то часто думают все, кому не лень — и, возможно, даже переживал. Еще бы — столько всего притащить на поляну, а оказалось, что зря.

— Спасибо, — пробормотал Нивен.

Язвительно — не получилось. Никак на самом деле не получилось. Губы слушались плохо — едва шевельнулись, голос, кажется, и вовсе остался где-то во сне: слишком много Нивен кричал на Йена — и всё выкричал.

Теперь получались какие-то невнятные хрипы.

— Только я не…

Эльф.

В конце концов, у него больше ничего нет.

Кроме этого слова, у него нет ничего: ни времени, ни сил, ни идей.

Есть лишь кривая тень Ух’эра за спиной и пустота внутри. Так что не время спорить с собой, не время продолжать доказывать что-либо, себе ли, рогатой ли лесной богине, эльфам, людям, монстрам, да кому угодно…

Хватит спорить: со всеми и с собой.

Здесь не Запретный лес, это место не кричит, не сверкает, не швыряет в лицо ветром и огнями — но и здесь Нивен слышит, как шепчут деревья и травы, как дышит ветер, как летит в вышине быстрая птица и вздыхает в чаще косматый северный зверь.

Итан ждал, продолжая глядеть в глаза пристально и сердито.

Нивен чуть было не улыбнулся ему, но вспомнил, что лучше так не делать. Эльф-не эльф, а людей все равно не стоит пугать. Тем более тех немногих, кто все еще с какого-то перепугу помогает ему.

“А стоит ли? — прошмыгнула едва различимая мысль. — Стоит ли помогать мне? Стоит ли помогать Йену? Ведь по сути он прав. Все правильно: монстры погибают, люди — остаются”.

Нивен отогнал эту мысль: если сейчас начать думать — он точно ничего не сделает.

В голову вдруг не вовремя пришло еще одно: что Йен обязательно бы запомнил это, обязательно потом издевался бы, говорил бы, что Нивен может что-то одно: либо думать, либо делать. Нивен ведь, по его мнению, дурак, и думать ему тяжело, потому все силы на это уходят…

Но чтобы Йен так говорил, чтобы было еще кому говорить, сейчас Нивену нужно спешить. И обязательно рассказать ему потом обо всем.

И пусть говорит.

— Итан, — сказал Нивен. — Уходи.

— Здрасьте! — возмутился тот.

— Ты помог, — напомнил ему Нивен. — Теперь уходи.

— Помог? — как-то неуверенно переспросил тот.

— Да, — Нивен кивнул и нетерпеливо повторил в третий раз. — Уходи!

— А ты? — спросил тот, продолжая упрямо сидеть на месте, мерить сердитым взглядом и хмуриться.

— А мне надо лететь дальше.

— Надо?

“Да что ты переспрашиваешь?!” — чуть не рассердился Нивен и тут же чуть не улыбнулся: сам ведь такой.

Впрочем, нет.

Их нет смысла сравнивать. Он — эльф. Напротив — человеческий детеныш.

— Я просто думаю, — заговорил детеныш, не дождавшись ответа, — может, тебе еще посидеть? А то упадешь, как вот сейчас упал, только с птицы своей. Или птица упадет…

Нивен дернул плечом, будто хотел отмахнуться от детеныша, от его слов, взгляда. Но не завершил жест: не было времени. Ни спорить, ни отмахиваться.

Ему нужно лететь. Грифону нужно лететь. И им обоим нужно набраться сил, совсем немного, на последний бросок.

Нивен положил ладонь на мелкую, редкую, колючую траву под рукой. Закрыл глаза.

Он — эльф.

Ему не нужны никакие Мертвые боги, бормочущие в голове. Ему не нужны темные силы, скрытые внутри. Ему хватит своей, светлой.

Он — светлый.

И все, что нужно — разрешить себе быть светлым. Дать тьме уйти, рассыпать окончательно. Дать грузу прошлого свалиться с плечей, запекшейся на руках крови — осыпаться придорожной пылью под ноги.

Стать собой.

Вдохнуть наконец, впитать, вобрать в себя силу леса и воздуха, и трав, и птиц, и зверей. Дыхание каждого — все одно. Одно дыхание — его дыхание.

Он и есть лес. Он и есть ветер.

Он — эльф.

И он — Нивен.

Удерживая одну ладонь прижатой к земле, Нивен впечатал вторую в мягкий бок лежащего рядом грифона. Тот тоже вздохнул — глубоко и шумно, заворочался, пытаясь встать.

— Вот так, — шепнул ему Нивен.

И поднялся на ноги первым.

Бросил быстрый взгляд на Итана.

Тот так и не пошевелился. Только хмуро пробормотал:

— Не нравится мне это.

— Я вообще редко кому нравлюсь, — ухмыльнулся Нивен и подмигнул.

Потянул грифона за шкирку — и тот тоже наконец поднялся. Нехотя, но твердо. Потянулся, разминая мышцы.

Нивен легко запрыгнул ему на спину.

— Курьер! — окликнул вдруг мальчик. — Ты вернешься?

— Сюда? — удивился Нивен.

— Вообще… — Итан неопределенно взмахнул рукой. — Куда-нибудь. Вернешься?

— Странный вопрос, — хмыкнул Нивен.

— У тебя сейчас такие глаза, — неуверенно сказал Итан, — будто не вернешься.

— Глупости, — пожал плечами Нивен. — Я всегда возвращаюсь.

И коснулся грифоньей холки, приказывая лететь.

Грифону лететь не хотелось.

Но выбора у него не было.

“А у меня? — подумал Нивен. — Был ли выбор у меня?”

Йен присел на краю, всмотрелся в ползущую по кругу тьму внизу. Ухмыльнулся ей и многообещающе шепнул:

— Жди.

Так, будто он собрался ее побеждать. Так, будто мог победить.

Закрыл глаза.

Чтобы проснуться, ему не нужно было прыгать следом за Нивеном: проснуться легко, когда знаешь, что спишь, когда сон — твой.

Открыл глаза, и вот — он уже на оборотневой скале.

Поднял голову, распрямил плечи.

Подумал: “Странно, как это я с камня не свалился?”

Неспешно встал, подошел к краю скалы, глянул вниз, как смотрел только что во сне с утеса. Никаких водоворотов под ногами — только мягкий пушистый снежный ковер. Намело, пока спал.

Интересно, его самого тоже замело?

Йен повел плечами, встряхнул руками, сбрасывая пушистые снежинки. Проследил за ними, мерцающими в свете Рихан, падающими неспешно и мягко.

И прыгнул сам. Так же мягко коснулся ногами земли — только вновь взлетели вверх искристые брызги снега — и зашагал прочь. Ночь была светлой, застывшей в ледяной тишине, сверкающей, прозрачной.