Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

Брокс раздраженно ткнул клавишу выключения.

— Завтра, завтра, — бурчал он, — вы хоть на сегодня бы хорошую погоду сохранили, а не завтра, черт бы их побрал, этих наших предков, сами в трусах и майках ходили и хоть бы что, а сейчас как водолаз облачаешься в эти рыцарские доспехи — комплекты № 1, 2, 3… Идиоты, как тут сэкономишь этот самый кислород, если на тебе десяток килограммов всякой всячины висит.

Распахнув дверцы шкафа, Брокс стал осматривать свой комплект № 3: прорезиненные брюки с титановой нитью, такая же куртка, респиратор, противогаз, перчатки, подвесная система для респиратора, баллон для аварийного запаса кислорода, сигнальный фонарь, свисток, радиомаяк. Комплект был потрепан, но еще мог послужить.

Облачаясь в одежды, Брокс с тоской понял, что ремонта действительно не избежать. Дверь, похожая на створки старинного сейфа, уже не обеспечивала нужной герметизации, заслонка воздуховода тоже. Окна почти не пропускали и без того скудного света — слой свинца и еще какой-то дряни намертво прикипел к стеклу, въевшись в него всепожирающей плесенью, вентилятор регенератора гремел полуразвалившимися подшипниками.

Брокс натянул бахилы, надел противогаз и респиратор, проверил заправку кислородного баллона и, натянув перчатки, вышел из квартиры. Дверь за ним с лязгом захлопнулась и зачмокала герметизаторами, казалось, что квартира облегченно вздохнула, когда Брокс вышел. Спустившись на лифте, он вынырнул на улицу, знакомый хлопок и шипение еще раз подсказали, что Брокс лишился благодатной надежности внутренних помещений города.

В воздухе висела сетка дождя, Брокс поправил респиратор, подтянул ремни баллона и устремился вперед. Редкие прохожие были похожи на солдат после атомного удара, их силуэты вычерчивал в туманной и грязной дымке мелкий дождь, ливший сплошной осклизлой дрянью, ядовитой и смердящей. Вся картина с серыми громадинами зданий, глазницами окон, исковерканных, словно зрачок катарактой, ставнями и жалюзи, изъеденные словно оспой, казалась нереальной, зыбкой и тревожной.

Брокс двигался по 25-й авеню, некогда славившейся огнями магазинов, запахами кафе, музыкой ресторанов. Сейчас это был сплошной серый бетон. Брокс шел, не нарушая отработанного на тренировках ритма: оптимальная длина шага, оптимальная скорость, оптимальная глубина вдоха, оптимальная частота дыхания, оптимальная… Вот уже и скоро место встреч влюбленных — Площадь Цветов. Но цветов на площади уже не было давным-давно, все они погибли в ядовитой атмосфере, лежащей общим проклятьем над городом, страной и всей планетой. Цветы теперь росли лишь в оранжереях, вход туда стоил бешеные деньги, а влюбленные их, как правило, не имели. Влюбленные шли на свидания с респираторами и кислородными баллонами, шли без цветов и именно шли, а не летели, как когда-то, на крыльях любви. Шел на свидание и Брокс.

Посреди площади, заменяя некогда огромную клумбу с цветами всего мира, возвышался огромный каменный цветок, но и он был уже совсем не тем, чем утешали себя люди, все больше теряя природу. Когда-то давно это был разноцветный камень, он напоминал о первозданной красоте земных цветов своими яркими красками, их непередаваемой игре красок, а запахи, хранимые под толщиной плит, устилающих площадь, дополняли картину самообмана и иллюзий, в которые добровольно ввергало себя человечество.

Но шло время, и каменный цветок превратился в каменную глыбу, грязную и зеленую от отвратительной плесени. Не до иллюзий стало людям, реальная действительность их неразумности отнимала последние силы, и запахи на Площади Цветов тоже исчезли, унося последние крохи из подземных баллонов. Вот она, площадь его, Брокса, счастья. Несколько фигур стояли в ожидании, ссутулив плечи. Брокс замедлил шаг, посмотрел на часы и успокоился, до свидания было еще пять минут.

«Ладно, хоть это не изменилось, — подумал он, — девушки, как правило, и сейчас опаздывают, а то попробуй ее отличить в этих жалких и одинаковых фигурах».

Брокс опять посмотрел на ожидающие фигуры и спохватился:

«А как же она меня отличит от остальных?»

Вот подошла еще одна фигура и в нерешительности остановилась поодаль, повернув к ним голову. Ожидающие по одному, гуськом друг за другом потянулись к ней, подходили почти вплотную, вглядываясь в стекла масок. Но, очевидно, так и не узнав друг друга, они расходились порознь.

«Что же делать, эдак и я не узнаю свою Вайду, а она меня, черт знает что творится на бывшем белом свете», — зло думал Брокс.

Но Брокс сообразил, он начертил на влажно-грязной груди своего комплекта № 3 имя «Вайда». Имя блестело чистыми линиями и привлекало внимание. Брокс поворачивался во все стороны, демонстрируя свою изобретательность. Только что подошедшая фигура качнулась в его сторону, а потом вдруг поспешно отвернулась. Брокс разочарованно вздохнул и стал вглядываться в мглу, Вайда не появлялась.

«Уже две минуты, как опаздывает, надо им менять привычки, опоздания теперь будут слишком дорого стоить», — думал он.

Брокс повернулся в другую сторону и замер… только что отвернувшаяся от него фигура блистала его именем — Брокс. Он бросился к Вайде, обнял ее и прижался к ее комплекту № 3, грязному, мокрому, но приятному и дорогому. Вайда ответила тем же, и Брокс почувствовал ее сильные руки. Имена Брокс и Вайда стерлись, перемешались и стекли тонкими, черными струйками на то, что раньше люди называли землей.

Время шло, а дети оставались детьми. Они так же, как и сотни лет назад, вертелись и баловались на уроках. Сколько ни переделывали саму школу, дети все же оставались детьми. Правда, учителя, родители и психологи заметили, что эта самая «вертлявость» все же поубавилась. Еще бы — до школы добирались не как раньше пешком, гоняя по дороге мяч, а на ползущих тротуарах. Да еще в громоздких герметичных костюмах, а они, конечно же, снижали подвижность. Опустели дворы, не стало между домов спортивных площадок, не слышалось детского гомона и суровых голосов мамаш, загоняющих ребят за стол. На улицах не было слышно голосов, взрослые и дети переговаривались по радио — гермошлемы были звуконепроницаемы, все кругом визжало, скрипело, терлось, шуршало: вентиляторы, фильтры, кондиционеры, машины… Улицы были покрыты смрадной мглой.

Шел урок химии. Бойкая, моложавая учительница беседовала с учениками.

— В каком состоянии может быть вода? И что вы знаете о воде?

Мальчик с большими грустными глазами поднял руку.

— В жидком, как у нас в школьном бассейне. В ней можно плавать. Дедушка рассказывал, что когда-то купались в морях и реках. Воду можно пить, если горит зеленый цвет на предупреждающем табло, а на дисплее не мигают цифры предельных загрязнений, — мальчик замолк, вспоминая еще что-то. Потом добавил: — В воде можно варить мясо из школьного и домашнего синтезатора. При этом вода кипит.