Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

— Председатель, я могу начать? — вежливо спросил Главный человек логической мысли.

— Да, работайте с Главным техническим специалистом. Вам, Николай Христофорович, не впервой работать с Ван Кларком. Работайте. Мы будем отвлекать вас только при острой необходимости. Надеюсь на успех, ведь это последнее нераскрытое, как мы думаем, преступление на Земле. Остальные стали достоянием всех, тайн больше нет, нет ушедших от наказания и возмездия. Сколько развенчанных кумиров, вождей, полководцев. Вот только это и осталось. — Председатель указал на картину и сел, прикрыв ладонью глаза. Он сегодня, как полагал, слишком много говорил и почувствовал усталость.

— Итак, я начну с идентификации дворца, — сказал Иван Христофорович. — Измерь, Ван Кларк, и обсчитай.

На экране возникла копия картины. Дворец, зал, мебель покрылись линиями. Потом картина как таковая исчезла с экрана и осталась стилизованная четкая схема. На другом экране появились колонки цифр — размеры основных деталей и их соотношений. Строки цифр комментировались письменным и звуковым рассказом. Первые закономерности: в геометрических размерах и их соотношениях строители древности заложили число «пи» с точностью до десятого знака, размеры орбит планет Солнечной системы, их масс, расстояние до Солнца и даже до Веги..

— Смотрите-ка, — на русский манер воскликнул Иван Христофорович. — Ван Кларк, это же скорость света. Неужели они знали ее значение уже тогда?!

— Да, Иван, это так. Видишь, что записано: около 500 секунд, и луч упирается в бога Солнца. Эти астрономические основы строительства были характерны для времен на границе каменного и бронзового веков. Так что уже поэтому мы можем с большой уверенностью говорить о времени строительства дворца. Сейчас уточним его принадлежность по стилю.

На экране замелькали дворцы, храмы, строения. Много было похожего, но программа сходимости еще не исчерпала всех вариантов — все новые и новые схемы возникали на экране. Но вот картина застыла — «Храм бога Солнца, две тысячи лет до нашей эры. Восток», — высветилось на табло и потом еще: «Координаты на табло номер 5». На карте Земли пульсировала точка — место храма. В горах высоко, почти в снегах.

— Спасибо, Ван Кларк, теперь, наверное, перейдем к самой личности. — Иван Христофорович чуть склонил голову в сторону Главного инженера. — Посмотри, кто же обладатель этого дворца?

Объектив прибора чуть выдвинулся вперед, на экране появилось, лицо, так, как оно было изображено на картине — почти в профиль. Горбатый, орлиный нос, лохматые брови, усы, соединяющиеся с бородой в единое целое. Блестела большая лысина. Особенно выделялся черный, удивленный и отражающий боль и страх глаз. Машина делала свое дело. Проанализировав геометрию лица, просчитав числовые соотношения, она создавала недостающие черты, медленно поворачивая лицо в фас. Вскоре прямо в зал «смотрел» человек, черты которого были искажены болью. Но и это давало возможность понять, что он красив, лоб его был высок, на лице редкие морщины.

— Иван, — произнес Председатель, — можно смоделировать нормальное лицо? Без гримасы боли и отчаяния?

— Можно, хотя это большая работа. Надо найти причину конвульсии. Надо понять, что случилось. А уж потом, поняв степень и наиболее вероятный характер сокращений мышц лица, так сказать, привести их к норме. Надо понять источник боли.

— Что же, подождем. Только рассказывай все, что делать будешь. Нам тоже интересно. Может, и подскажем что-нибудь.

— Ван Кларк, покажи его глаза. Питер Крум, специалист по иридодиагностике, — представил очередного специалиста Иван Христофорович. — Он поможет определить, что там происходило, а может, и причину смерти. А она видна явно.

На экране остались лишь глаза. На цветных экранах возникли картины радужки правого и левого глаза. Глаза были карие. Специалист Питер Крум начал свою работу.

— Можно сказать, что в течение жизни темно-коричневый цвет радужки подвергался потемнению — это отрицательный момент, в организме его было что-то неладно. Ого, да у него была опухоль головного мозга. Смотрите, вот разорванность кольца в мозговом секторе радужки, а вот глубокая лакуна. — На экране пульсировали точки, показывая те области, о которых говорил Питер Крум. — А вот еще — этот знак говорит об активных процессах в печени. Явная бурная токсикация. Его травили исподволь, долго. Бедный человек, это же страшные боли. У него целый набор всяких болезней. Видите, рыхлая сторона лакуны, выбухание — это все в мозговой зоне. Он был шизофренник. Вот так называемые «солнечные лучи» в радужке — это явный признак снижения умственной способности… Ну вот и причина смерти!

— Какая же? — не утерпел Председатель.

— Он отравлен. Вот, смотрите, эти кольца на глазной радужке слиплись — это предвестник смерти, это смерть.

— Ну и что? — опять выкрикнул Председатель.

— Характер этих признаков позволяет определить яд — он воздействовал на печень. Он ясен. Сейчас я запрошу банк данных, и мы восстановим черты лица.

— Долго? — Председатель проявлял нервозность.

— Да нет, — Иван Христофорович был спокоен. — Думаю, что уже готово. Не так ли, Ван Кларк?

Ван Кларк молча кивнул, а на экране появилось бородатое лицо. Гримаса боли исчезла на глазах. На экране был совсем другой человек: лицо его было властным, пренебрежительным и глуповатым.

— Включаю программу опознавания.

Вскоре на экране побежали буквы, сложившиеся в имя: «Мехмед третий. Пятнадцатый век. Султан. Умер от яда во время шахматной игры. Предположительно отравлен. Убийца не найден».

— Это не трудно, — произнес Иван Христофорович. — Ван Кларк, дай глаза крупным планом и настройся на глубинные приемники, там отпечатки последнего, что он видел, должны сохраниться. Может, он и был последним — убийца шахматист.

— Почему шахматист? — спросил Председатель.

— Так думаю. Ситуация на картине подсказывает.

На экране опять появились глаза султана. А вскоре и показался сначала смутный, а потом все более четкий портрет — человек в чалме, с бородой и тоже с усами.

— Возьми информацию с другого глаза и попробуй синтезировать объемный портрет, Ван Кларк, — посоветовал Иван Христофорович.

Объемный портрет был впечатляющим. Человек в чалме смотрел в зал злыми глазами, тонкие губы его скривились в торжествующей улыбке.

— Кто же это? — обратился к Ван Кларку Иван Христофорович.

— Сулейман, хранитель казны. Что дальше?

— Покажи, Кларк, монету.

— Зачем?

Никто не мешал их диалогу.

— На ней отпечатки пальцев, я видел.

— Я понял тебя, Иван.

На монете было прорисовано два узора.

— Введи в память и пропусти через коррелятор генетического кода.