Сергей Арьков - Влад Хельсинг

Владик лежал на кровати, придавленный тяжелым крестом, поглядывал на многочисленные горящие свечи, ярко освещающие его обитель, и изо всех сил старался думать о чем-нибудь хорошем. Ему почему-то казалось, что мрачные мысли притягивают чудовищ, а веселые и позитивные, напротив, отпугивают их. Сие, конечно же, являлось заблуждением. Настоящих чудовищ не отпугнешь такой ерундой. Придут и съедят, хоть грустного, хоть веселого. Но Владик решил принять все возможные меры защиты, даже такие наивные.

Он вспомнил свое прошлое, то самое, светлое прошлое, бывшее еще до конца света. Какие же тогда были счастливые времена! Тогда они такими не казались, но все познается в сравнении. И Владик познал. В полной мере познал.

Он сам не заметил, как задремал, и ему приснилось дивное сновидение, будто бы вернулась прошлая жизнь, и он вновь в своей квартире, играет в любимые компьютерные игры. У него все прекрасно, потому что не было никакого зомби-апокалипсиса, и он никогда не встречался с ужасающим Центом.

Цент! Стоило даже во сне подумать о мучителе, как Владик, вздрогнув, распахнул глаза. Он по-прежнему находился в своей комнате, вот только свечи, расставленные вокруг кровати, уменьшились почти вдвое. Владик глянул на часы, и выяснил, что время подходит к двум.

Он вспомнил, что примерно в это же время чудовище приходило к нему прошлой ночью, и крепко вцепился руками в лежащий на груди крест. Чтобы отвлечься от кошмарных дум, и укрепить себя духовно, Владик вновь извлек из-под подушки библию, и углубился в чтение. Но сакральный текст упорно не шел ему в голову. Владик читал и читал, и не понимал ничего из прочитанного. В книге упоминались какие-то люди, которых он не знал, города, в которых он никогда не бывал. Духовность текста зашкаливала. Владик вымучил три страницы, но так и не понял, о чем это все было.

Впрочем, писание сделало свое дело. Полностью сконцентрировавшись на попытках постичь суть бестолковой, на первый взгляд, книжки, Владик и думать забыл о монстре из склепа. Но стоило прервать одухотворяющее чтение, как все страхи вновь вернулись к нему, да с немалыми процентами.

Владик прислушался. Вначале ему показалось, что в доме царит тишина, и даже Цент, вопреки своему обыкновению, не сотрясает стены неистовым храпом. Он уже приготовился расслабиться, как вдруг слух его уловил едва различимый скрежет. Что это могло быть? Пробежала очередная мышка? Или….

Скрежет повторился, на этот раз громче, и Владик, едва не задохнувшись от ужаса, понял, что издает этот звук – деревянный засов входной двери. Кто-то отодвигал его. Тихо, медленно, стараясь не шуметь.

Затем так же тихо звякнула цепь, запирающая дверь, а следом раздался тихий скрип дверных петель. Владик вжался в кровать, вцепившись руками в деревянный крест. Он не услышал ни скрипа половиц, ни хриплого злобного дыхания. Но, тем не менее, он знал точно – монстр уже в доме. И пришел он за ним.

Пламя расставленных вдоль двери свечей вдруг начало сжиматься, будто ему не хватало кислорода для стабильного горения. Язычки огня трусливо жались к фитилям, готовые вот-вот погаснуть. А Владик уже ощутил знакомый холод. На этот раз им повеяло не от стены, а от двери. И он понял – чудовище стоит там, за тонкой деревянной перегородкой.

Медленно, с тихим противным скрипом, начал сам собой открываться первый шпингалет. Владик видел это, и не верил тому, что видит. Он бы давно уже начал кричать, если бы не онемел от ужаса. А за первым шпингалетом начал открываться второй. А за вторым – третий. Некая неведомая сила сверхъестественного характера пыталась отпереть его дверь. И Владик видел, что ей это удается. Нужно было что-то делать, прежде чем чудовище ворвется в его комнату и совершит свое страшное дело. Но Владик лежал на кровати, подобно трупу, прижимал к груди крест и дикими глазами наблюдал за тем, как сам собой открывается последний шпингалет. Теперь оставался только его самодельный деревянный засов, и едва ли он окажется для монстра большой проблемой.

Когда брус засова начал медленно отползать в сторону, Владик каким-то чудом сумел преодолеть сковавший его паралич. Каждое движение давалось ему с огромным трудом, от холода, волнами идущего от двери, у него онемели пальцы. Владик стек с кровати, на коленях подполз к двери, и вцепился руками в брус засова, не давая ему выдвинуться из скобы. Он чувствовал, что некая незримая сила толкает его в сторону двери, и вдруг понял – ему не выстоять. Он уперся ладонями в торец бруса, толкая его от себя всем телом, но темные силы оказались сильнее. Засов резко рвануло на него, и Владик, потеряв равновесие, свалился на пол, повалив одну из икон.

Дверь бесшумно приоткрылась, и сквозь образовавшуюся щель внутрь полез жуткий могильный хлад. А вместе с ним полезло еще что-то. Владик увидел пальцы, длинные, бескровно-белые, увенчанные острыми желтыми когтями, которые просунулись в цель и заскользили по наличнику. Затем развернулись, обхватили торец двери, и толкнули ее от себя. Дверь медленно открылась.

Владик лежал на полу, выпучив глаза и окаменев от ужаса. Он не мог отвести взгляда от дверного проема, в котором, возвышаясь над ним, стояло нечто. Нет, не стояло. Парило над полом.

Несомненно, это было то же самое существо, которое он видел в ложбине у родника. Но там он не сумел разглядеть его во всех подробностях, и, как теперь выяснилось, хорошо, что не сумел. Потому что это был вовсе не человек, и даже не зомби.

Темно-синее платье парило в воздухе, очерчивая стройную женскую фигуру, а над высоким, скрывающим шею, воротником, белело окаймленное черными волосами бескровное лицо. Ни одной кровинки не было в нем, даже губы были белыми, как мел. А глаза…. Когда Владик заглянул в глаза чудовищу, у него открылся второй страх. Одного страха ему уже не хватало. Ибо то были не глаза, а два кровавых озера.

Чудовище медленно двинулось в комнату. Оно не шло, а плыло по воздуху, не касаясь ногами пола. Чуть живой от ужаса Владик нащупал рядом с собой икону и поднял ее, в надежде на то, что культовый инвентарь защитит его от сил ада. Но то ли монстр был из атеистов, то ли Владик переоценил эффективность икон, да только ничем-то ему образ и не помог. Монстр продолжал наплывать на него, не спуская с добычи кроваво-красных глаз. Бледные губы медленно разошлись, и Владик увидел в пасти чудовища клыки. Два длинных тонких клыка, торчащих из верхней челюсти.

И тут он, наконец, понял, с кем имеет дело.

Чудовище стремительно опустилось на корточки, оказавшись лицом к лицу с Владиком. Его бледная когтистая рука потянулась к программисту, из приоткрытого рта пахнуло трупным смрадом. Владик видел острые клыки, приближающиеся к нему, видел ужасные кровавые очи, не спускающие с него алчного взгляда. В голове довольно буднично возникла очевидная мысль – вот и все, это конец. Сейчас его загрызут. Чудовище вопьется клыками в его шею, начнет жадно пить его теплую кровушку, а он, будучи парализованный страхом, даже не пикнет. А утром Цент и Машка найдут его хладный обескровленный труп, увидят на шее следы от укуса, и, может быть, хотя бы тогда поверят, что он все это время говорил правду.