Роберт Блох - Рассказы. Том 3. Левша Фип. [Компиляция, сетевое издание]

И тычет мне в спину револьвером. Поэтому я снимаю со Сквота одежду и стеклянные побрякушки. Я стягиваю усы, и коренастый снова становится бронзовым идолом — живым бронзовым идолом с пустыми глазницами. Его рот открыт, и я вижу блестящие клыки. Его руки сжимаются и разжимаются в ожидании.

Мой рот тоже открыт, но я задыхаюсь. Мои руки дрожат в предвкушении.

— Возьми рубины, — говорит Фу Гроан.

— Дай мне глаза, — гремит идол. — Я убью тебя быстро, очень быстро.

— Умп! — выдаю я.

— Возьми рубины, — рявкает Фу. Поэтому я иду и беру рубины. Потом очень медленно возвращаюсь назад и вставляю левый. Я устанавливаю его на место довольно тщательно.

— Второй, пожалуйста, — говорит Фу Гроан.

— Но…

— Сейчас же! — рычит он.

Я вставляю правый глаз в глазницу, тоже очень осторожно. Потом делаю шаг назад. Минуту идол просто стоит. Все сразу, с рубинами на месте, это больше не выглядит смешно. Он выглядит величественно, как бронзовый Бог. Это и есть бронзовый Бог. Живой бронзовый бог с рубиновыми глазами. В его груди раздается грохот. Голова поворачивается. Затем двигаются ноги. Руки тянутся вперед. Он издает медный вопль и тянется к своей добыче. Фу стонет. У него есть время только на один визг. Затем металлические когти сомкнулись вокруг его толстой шеи. Еще момент. Он падает на пол. Я моргаю. Идол бога Сквота просто стоит, потом наклоняется вперед, садится. Руки складываются. Рот открывается. И вдруг это снова всего лишь статуя. Бронзовая статуя на корточках. И пылающие рубины снова дымятся. Сквот замирает. И Фу Гроан тоже. Но это так.

Вот почему я убегаю из этого места. По пути к двери я натыкаюсь на Отиса Джеркфинкла.

— Ищете статую? — ахаю я.

Он кивает.

— Вон там, сзади.

Я указываю назад и продолжаю бежать. И не остановлюсь, пока не вернусь домой. С той ночи я не имею ничего общего с китайской едой или чем-то еще. Потому что идол почти сделал из меня отбивную.

Левша Фип закончил свою сагу и откинулся на спинку стула.

— Настоящее приключение, — заметил я.

Он кивнул.

— Знаешь, меня удивляет, что ты вообще можешь принимать любую пищу, — сказал я ему.

— Почему это так неожиданно? — спросил Фип.

— Ну, разве ты не говорил, что когда Фу Гроан вернется и заставит тебя положить рубины, идол убьет тебя?

— Я говорю, что это выглядит именно так. Но это работает, так что это не выглядит так.

— Как насчет объяснений? — спросил я. Фип пожал плечами.

— Зачем тебе это знать?

— О, назовем это любопытством идола, — сказал я.

Он ухмыльнулся.

— Хорошо. Как я уже сказал, мне казалось, что меня обманывают. Что и было правдой. Поэтому я навел цель на Фу Гроана.

— Как, Левша? — спросил я.

— Ну вот, я заперт в комнате с рубинами. Я жду, когда Фу Гроан вернется и заставит меня засунуть их в глазницы Сквота, чтобы он увидел меня и убил. Так что мне остается только одно. Я беру стамеску, которую нахожу в комнате, и немного меняю грани на камнях. Затем, когда я вставляю глаза в идола, он хватает Фу Гроана вместо меня.

— Но почему? — настаивал я. — Что ты сделал с драгоценностями? Почему сколы граней оказали такой эффект? Ты сделал идола слепым?

— Нет, — сказал Левша Фип. — Когда у него рубиновые глаза, он все видит. Но он все равно хватает Фу Гроана вместо меня. Я обработал рубины таким образом, понимаешь? Это все старый крест, видишь?

У меня перехватило дыхание.

— Ты хочешь сказать, что…

— Вот именно, — сказал Левша Фип. — Он не был слеп, когда схватил Фу Гроана вместо меня. Но стал косоглазым!

Почему я иду в забегаловку Джека, чтобы поесть? Едой это заведение похвастаться не может. Полагаю, мои язвы тому доказательство. Еда немного улучшилась в последнее время — с тех пор, как там начали подавать бикарбонат в качестве обычного десерта.

Тем не менее, я ужасно рискую, когда питаюсь там. Потому что невозможно угадать, когда я могу столкнуться с моим другом Левшой Фипом. Джек может подавать ужасную еду, но Левша Фип потчует меня худшими историями. И еда не так тяжела для моего желудка, как эти истории испытывают мою доверчивость. Обычно после таких рассказов у меня развивается психическое расстройство.

Например…

Как-то вечером я сидел в забегаловке Джека и делал все возможное, чтобы разрезать один из его стейков без электропилы. Внезапно дверь открылась. Я знал, что открылась, так как почувствовал порыв ветра. И действительно, обернувшись, я увидел не кого иного, как самого Левшу Фипа. Как обычно, он был одет в костюм, похожий на чешую радужной форели, настолько кричащий, что на него больно смотреть.

Но этот высокий, худой человек, путешествующий по самым темным углам города, представлял собой гораздо более раздражающее зрелище. Он выглядел молодым, сияющим, словно мальчишка. Я сказал ему, чтобы он сел рядом со мной.

— Отлично выглядишь, Левша, — сказал я. — Выглядишь очень свежо и молодо.

Фип отодвинул стул на фут и нахмурился.

— В чем дело? — спросил я. — Вот уже месяц, как мы не виделись, и я говорю тебе, как ты молодо выглядишь. Зачем раздражаться?

Левша Фип вздохнул.

— По правде говоря, я молод, — сказал он. — Но я не хочу выглядеть ребенком.

Он надулся.

— Ради всего святого! — запротестовал я. — У тебя же нет причины вести себя как ребенок.

Фип с визгом вскочил на ноги.

— Не говори так! — взвыл он. — Иначе я просто не могу. Недавно мне пришлось работать в детском саду.

Я поднялся, чтобы убежать, потому что почувствовал, что сейчас начнется история. Но Фип удержал меня, крепко ухватив за воротник.

— Что касается меня, я должен идти, — сказал я.

Фип кивнул.

— Верно, — согласился он. — Ты будешь слушать меня.

Он снова усадил меня на стул.

— Но у меня назначена встреча, — запротестовал я.

— Не переживай так, — сказал Левша Фип. — Что насчет меня, то я готовлю декларацию о подрастающем поколении.

Повернув ко мне свое странно мальчишеское лицо, он серьезно посмотрел на меня. Левша Фип открыл рот и сунул кусочек языка в бутерброд разговора.

Мудрость посыпалась по крупицам. Фип начал…

Лично я очень активный человек и около месяца назад я сильно устал от безделья. Естественно, это причинило мне вред и тревожило меня, поэтому я решил пойти и повидать своего доктора по имени Зигмунд Подсознания. Этот парень — психолог, знающий все о нервах и имеющий множество своих собственных, но я полагаю, что он как раз тот человек, который смог бы объяснить боль в моей голове. Зигмунд приветствует меня по старинке, и я объясняю ему, как устал от безделья.

— Надоело бездельничать, а? — говорит Зигмунд. — Ну, тогда тебе нужен отпуск.