Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

— А где ж Тюря-то? — шепнул Михалыч.

Я только в недоумении пожал плечами:

— Пошли в тихое местечко с Калымдаем свяжемся.

Тихих местечек в Лукошкино было полно. Остановившись в каком-то закутке, я вызвал Калымдая и от ответа просто… даже затрудняюсь подобрать слово… ну, охренел, пусть будет, как наиболее мягкое, но всеобъемлющее.

— Дворец на связи, — услышал я.

А вы бы не охренели?

— Э-э… Калымдай?

— Так точно, господин генерал.

— Дворец? Гороха?! Да что у вас там происходит?!

— Ну почему сразу Гороха? Мой теперь дворец.

— Калымдай…

— Прошу прощения, Федор Васильевич, зарезвился маленько. Докладываю. В течение прошедшего часа силами десяти бойцов под моим руководством, была проведена операция по пленению царя Гороха и замены его мной в его же обличии.

— Ни фига себе… А с чего вдруг?

— Не волнуйтесь, Федор Васильевич, операция была спланирована давно, лично Его Величеством Кощеем и осуществлена по его же личному приказанию.

— Вот как…

Я всё еще пытался переварить новость.

— И что теперь? Будешь править от имени Гороха под чутким руководством Кощея?

— Ну что вы, Федор Васильевич, — засмеялся Калымдай. — Кому это надо? Просто финальный аккорд нашей провокации. Завтра утром соберу бояр от имени Гороха, позову всё отделение милиции и постараюсь устроить громкое разоблачение тёмных сил Кощея, подло действующих прямо во дворце.

— Ох, по лезвию ножа ходишь, ротмистр, опасно же!

— Опасно. Но это ничего, у нас план отхода продуман, надеюсь, всё будет в порядке.

— Ясно. А что там с Тюрей не в курсе? Участковый его дом обшарил, ордынцев уложил с десяток, а казначея мы так и не видели.

— Уже доложили, всё в порядке с Тюрей. Бабка его заколдовала, он сейчас в виде мухомора в отделении валяется, ждёт завтрашнего суда моего скорого, но справедливого.

— Ты там всё-таки не сильно резвись. А царя-то куда дели?

— Какого царя? А, Гороха… Тоже мне царь, — хмыкнул Калымдай. — Здесь он рядышком в тронном зале. Связали, да за трон же и запихнули. Пускай полежит до моего разоблачения.

— Ну, хорошо, Калымдай. Удачи тебе и будь на связи.

Почёсывая затылок, я повернулся к Михалычу:

— Всё понял, что Калымдай говорил или пересказать?

— Во дворце заместо Гороха сел?

— Угу. А завтра соберёт толпу и позволит себя разоблачить при свидетелях.

— Рисковый парень.

— Да вот же. Ну, мы куда теперь?

— Да никуда, внучек. Никаких дел у нас уже нет.

Мы вернулись на постоялый двор и я весь день промаялся в ожидании завтрашних событий. Отобедал, поспал, отужинал и хотел было опять завалиться, но заявилась счастливая Маша.

— Ах, мсье Теодор! — заверещала она. — Как прекрасен этот мир! А вы замечали, какие великолепные розы растут в Немецкой слободе? Ах, божественное амбре, невероятный шарман!

Надо понимать, дела с послом у неё продвигались отлично. Ну, хоть кто-то радуется жизни.

— Оревуар, мсье! Завтра будет новый солнечный день!

И Маша, расцеловав в обе щеки Михалыча, упорхнула в свою комнату.

А мы вздохнули и завалились спать.

Этим утром меня разбудили нервы, расшатанные последними событиями.

Я проснулся ни свет, ни заря и, дёргаясь, бродил по комнате из угла в угол, переживая за Калымдая и всё сильнее накручивая себя.

Часам к шести утра, меня начало бесить всё сразу. Особенно выводило из себя сладкое посапывание Михалыча. Только одному мне не всё равно! Все дрыхнут, а Калымдай там может отстреливаясь, уходит на черной «Волге» в сторону кордона… Тьфу ты!

— Михалыч!!! — заорал я на ухо деду.

— А?! Что?! Началось?!

— Началось, дед, началось. Утро уже началось.

— Тьфу ты, паразит оглашенный! Чего неймётся-то?

Я только махнул рукой и вышел в коридор.

Постучав в Машину дверь, я томным голосом пропел:

— Марселина, душа моя, вставай! Это я, твой хер-р-р-р-р посол. Пряный такой посол для тихоокеанской сельди.

Судя по удару в дверь, Маша запустила в неё свой сапожок.

Совсем грубая она у нас. Настоящая вампирша. На людей с сапогами бросается.

Я спустился вниз. Ага, хозяин!

— Эй, любезный! — я поманил его к себе.

— Чего изволите, барин?

Запуганный Михалычем, хозяин постоялого двора, он же по совместительству и шеф-повар, угодливо изогнулся передо мной в полупоклоне.

— Чай есть?

Кивок, угодливая улыбка.

— Небось, холодный, вчерашний?

— Помилуй, барин! Сейчас свеженького наведём, самовар ить пыхтит уже.

— Пыхтит он… Вини-Пух, блин. Небось, солома какая, а не чай?

— Азербайджанский есть, грузинский, армянский, всё свежее, только вчера купцы завезли. Еще этот… цейлонский, во! Тоже есть. Изволите ли?

— А аглицкий есть?

Кивок, угодливая улыбка.

— Эрл Грей с бергамотом?

Кивок, угодливая улыбка.

Тьфу, зараза!

— Тогда налей Грея в одну миску, а бергамот в другую и Маше наверх отнеси.

Хозяин закрестился и с жалобными причитаниями побежал на кухню. Завещание писать, наверное.

Немного полегчало.

Я вышел во двор, попинал доски в заборе. Крепкие. Плюнул в колодец. Глубоко. Гавкнул на сторожевого пса. Не боится, зараза. Ну что же Калымдай не звонит-то?!

Калымдай связался со мной только после десяти утра, когда я уже подбивал Михалыча купить парабеллум на базаре и идти захватывать почту и телеграф.

— Всё в порядке, господин генерал, — устало доложил он. — Все живы, потерь нет, задание выполнено.

— Ты где сейчас?!

— Уже у Борова в доме. Тут под носом у милиции меня никто искать не будет.

— Ну, слава всем богам. Как прошло? Ты хоть расскажи, а то я извелся весь в ожидании.

— Чётко по плану. Собрались бояре. Ох и тупые они у царя! Потом пришел участковый с бабкой, ну я на него наорал, заставил доклад сделать. Он свою версию событий изложил да Тюрю заколдованного достал, а бабка Тюрю назад, в человеческий облик вернула.

— Ну-ну, и что дальше?

— А дальше Тюря по колечку волшебному у меня на пальце сразу догадался, что Гороха подменили.

— Ох ты ж… А чего же ты кольцо так открыто носишь?

— Да это я специально, чтобы участковый увидел и призадумался.

— А да, верно. И что дальше Тюря-то?

— А ничего. Прибил я его там же на месте.

— Как?!

— Да просто. Шею ему скрутил, только косточки и хрустнули. Обещал я его прибить за Бодухана, вот и прибил.

— Ничего себе… Ну и правильно сделал.

— Так точно. А тут до участкового наконец-то дошло и про колечко на пальце и про все нестыковки, ну и кинулся он меня с парнями задерживать.

— Да ты что?!

— Ага. Бояре поднялись и туда же. Толпой нас задавили, толстопузые. А тут еще и бабка, карга старая, нашла всё ж таки заклинание от личин наших и проорала его. И мы втроём с парнями в своём истинном облике пред ними и предстали. А участковый еще и Гороха за троном заприметил да и освободил его.