Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

С неба вдруг кто-то сказал «Гав». Нет, не так, вот так: «ГАВ!!!».

Я подпрыгнул на метр в высоту не меньше, а Михалыч вскочил, держась за сердце:

— Горыныч, твою чешуйчатую маму! Ну, какого ты подкрадываешься, нечисть трёхглавая?!

Крайне довольный собой, Змей плавно и совершенно беззвучно опустился на поляну и уставился на нас всеми тремя парами глазищ:

— Хорошо получилось, а? Мы три дня тренировался так подкрадываться.

— Тьфу! — только и сказал дед.

— О, прошёл зуб? — я вдруг заметил, что у средней головы исчезла повязка, а сама она просто светилась от счастья.

— Ага! — средняя распахнула пасть и потыкала когтём в большую дырку от зуба. — Во! Шмотри!

— Ну, куда ты грязной лапой-то! Занесешь инфекцию, полчелюсти потом вырубать придётся.

Средняя испуганно отдёрнула лапу, а крайние головы неодобрительно покосились на неё.

— А где наша Марселина? — пробасила правая.

— В городе осталась на важном задании. Попозже вернется.

— Это хорошо! — закивала правая. — Мы ее потом одну отвезу.

— Ага, давай дерзай, — хмыкнул я. — Ну, полетели?

— Залезайте, — Горыныч опять втянул костяные гребни на спине и мы с Михалычем полезли занимать посадочные места и укладывать багаж.

— Держитесь покрепче, — предупредила левая. — Рванём сейчас резко вверх за облака, а то куда ни плюнь везде всадники, стрельцы, народу сегодня жуть сколько. А Кощей велел скрытно летать. Ну, готовы?

— От винта! — скомандовал я и Горыныч рванул.

Ой, мама, роди меня обратно! Змей стрелой понесся в небо, я еле успел ухватиться за чешуйки, а уж перегрузочки были… Не пойду я в космонавты. Хотя в детстве и мечтал.

Всего за несколько секунд Горыныч пробил облака и теперь под нами простилалось белое пушистое одеяло из пара, полностью загородившее землю.

— А как же вы с зубом-то вопрос решили? — спросил я, заводя беседу с целью скрасить долгую дорогу.

Правая голова басом хохотнула, а левая развернувшись ко мне, заговорила фальцетом:

— А мы в Иерусалим летал.

— Понятно. Израильские врачи и в моём мире считаются лучшими.

— Лекари? Ни одного не видели.

— А зачем тогда летал?

— А там опять рыцари в очередной поход пошли гроб господень отвоёвывать, вот нас сарацины и позвали на подмогу за мешок золота.

— И десять баранов! — добавила правая и облизнулась.

— Где те бараны? — вздохнула средняя. — Ни одного мне не перепало.

— Зубы надо регулярно чистить! — рявкнула правая.

— С сарацинами всё понятно, — кивнул я, — а с зубом-то что?

— Об рыцаря сломал, — хихикнула левая. — Куснул со злости, а зуб хрясь! и нет его.

— А чё он гад кулаком меня в глаз тыкал?! — возмутилась средняя. — А кулак, между прочим, тоже железный!

— Понятно. Только ты всё равно несколько дней пополоскай ромашкой, там, или шалфеем, а то заразу запросто подцепишь.

— Понятно?! — зарычала правая, косясь на среднюю.

— Да понятно, понятно…

— А ты, значит, и наёмничеством пробавляешься? — спросил я.

— А что делать? — вздохнула правая.

— Жить-то надо, — подтвердила левая.

— Хотя и лень, — зевнула средняя.

— Ну и не воевал бы. Мало тебе в лесах кабанов да лосей? С голоду бы уж не помер.

— А денежки, золотишко? — удивилась правая.

— А зачем тебе деньги? На базар ходить?

— Нравится, — лаконично ответила левая.

— Мы на старость коплю, — пояснила средняя. — Выйдем на пенсию, буду валяться на горе золота и бока об него чесать. Знаешь, как здорово?!

— Не знаю.

— А ты попробуй!

— Обязательно. Выйду на пенсию, сразу пойду чесаться.

— Мы бы давно уже гору накопил, — вздохнула левая. — Да делиться золотом приходится.

— С Кощеем?

— Кощей небольшую долю берет, справедливую. — Голова помолчала немного, а потом со вздохом добавила: — Другому Змею мзду непосильную отдаём.

— Гад! — рявкнула правая.

— Собака сутулая с крыльями! — поддержала средняя.

— Немчура поганая! — подвела итог левая.

— Не понял… Еще один Змей Горыныч существует что ли?

Головы зарычали и одновременно сплюнули огненными шарами.

— Повадился тут один на нашу голову на Русь залётывать, а потом и вообще гнездо себе тут свил на горе, — пожаловалась левая.

— Да ещё, скотина блохастая и нашим именем прикрывается! — возмутилась правая.

— Сожрет кого или девицу умыкнет, а царь на нас стрельцов натравливает, — пыхнула дымом средняя. — А мы тут и ни причём вовсе.

— Так вы бы ему рога обломали бы!

— Обломаешь ему… — вздохнула левая.

— Здоровый гад, — подтвердила правая.

— А Кощею не жаловались?

— Говорит, терпи, мол. Время придёт, найдём и на него управу.

— Да дела… — посочувствовал я, удивляясь сложностям змеиных разборок.

— А мы что? Мы терплю…

— А чего еще делать остаётся?

Голоса отдалялись, становились тише, глазоньки мои слиплись и я заснул.

А снилось мне, будто стою я на мостике звездолета «Энтерпрайз», бороздящего просторы вселенной, кручу самый настоящий штурвал как на древних парусниках и курю трубку. Рядом подпрыгивает от нетерпения Дизель и просит тоненьким голоском «Дай покрутить! Ну, дай!». В капитанском кресле сидит Маша и, изредка отрываясь от книги, командует:

— Право руля, мон шер! Так держать!

Дым из трубки заволакивает мостик, но тут распахивается окошко, натуральное такое резное как в избах, в него просовывается голова Горыныча и говорит басом:

— Подлетаем!

Ну вот. Разбудил. А звёзды там были красивые.

Горыныч прошёл густое облако и я увидел внизу свой дом — Лысую гору. Ну да, дом. А другого у меня и нет теперь.

Я попрощался с Горынычем, опять строго-настрого наказав средней голове полоскать зубы и развернулся к входу во дворец. Уже стемнело и я не сразу увидел, что меня тут, оказывается, встречают.

Мой бесовский спецназ всем своим составом из двадцати человек, тьфу ты, бесов, в две шеренги стоял на коленях, опустив головы и выставив рога. Посередине так же на коленях стоял Аристофан с самым жалобным выражением на поросячьей морде.

Я опешил. Утро стрелецкой казни, блин.

— Ты чего, Аристофан?

— Не вели казнить, батюшка Статс-секретарь! — Заголосил он, читая по бумажке заранее заготовленную речь. — Не виноватые мы, господин генерал-пор… порну… блин, неразборчиво… поручик! Не своею волею пошли мы на это злодеяние, а токмо по приказу царя нашего Кощея Ужасного!

— А так и вы к поломке компьютера лапы приложили?

— Не, босс, — Аристофан помялся. — Мы и близко к нему в натуре не подходили.

— Ну а чего тогда спектакль тут разыгрываете? Встали и марш в казарму!

Бесы поспешно и, как мне показалось, радостно вскочили и умчались вниз по проходу, а Аристофан поднялся, но остался со мной, переминаясь с ноги на ногу.