Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

— Жуть какая… И что Горох?

— Да что, Горох? Что он еще мог сделать? Велел нас на кол посадить, а сам кинулся кольчугу одевать, против Орды воевать собрался.

— Да как же вы удрали?

— Идиоты они там во дворце, честное слово. Бояре нас из тронного зала вытащили да стрельцам под охрану и сдали…

— Ха! А стрельцы это?..

— Так точно. Мои ребята. Они и вывели из дворца, а к тому же заклятие бабкино перестало действовать, мы личины-то стрелецкие и накинули.

— Фух, ну и отлично. Молодец, Калымдай. Буду ходатайствовать перед Кощеем-батюшкой за тебя и твоих парней. Рад, что всё благополучно у тебя закончилось.

— Благодарствую, Федор Васильевич.

— Какие планы у тебя дальнейшие?

— Да пока никаких. Сидим, ждём Орду, смотрим по сторонам. Думаю, мы свою работу сделали теперь очередь за Вельзевулом.

— Хорошо. Давай тогда до связи. Удачи!

Я чуть не пустился в пляс. На душе отлегло и настроение стало ну просто отличное.

Солнышко светило ласково, ветерок дул нежный, Михалыч хлопотал на кухне, изредка обмахивая полотенцем хозяина, сидевшего на полу в полуобморочном состоянии. Даже Маша своим счастливо-романтическим видом не бесила, а вызывала лишь умиление.

И всё это продолжалось до тех пор, пока меня не вызвал по зеркальцу Кощей.

Конечно, я вызова не слышал, это Маша со своим вампирским слухом услышала и шепнула мол, монсеньор на связи.

Я метнулся наверх, схватил зеркальце и удивленно уставился на крайне смущенного Кощея.

— Доброго дня, Ваше Величество.

— Здравствуй и ты на многие лета, Федор Васильевич! — как-то преувеличенно бодро заголосил Кощей. — По добру ли, по здорову ли, Феденька, слуга мой верный?

— Э-э-э… Всё в порядке, Ваше Величество, вы как?

— Да я что? У меня как всегда. Что у меня может случиться-то, а?

— Ну а я откуда знаю? Разрешите доложить текущую обстановку, Ваше Величество?

— Да я знаю, всё, Феденька, ты уж не утруждайся, побереги себя. Ротмистр мой уже доложил.

Возникла пауза. Я недоуменно рассматривал Кощея, а он старательно отводил взгляд и чуть ли не насвистывал, смотря куда-то вверх, как напроказивший пятиклассник.

— Ваше Величество, да что с вами такое? — не выдержал я. — Случилось что?

Кощей посмотрел на меня, мигнул, отвел взгляд, снова мигнул.

— Феденька… Федор ты мой дорогой, свет Васильевич… — начал он, а потом, решившись, рубанул: — Сломал я твой компьютер. Как есть сломал железку твою окаянную!

— Мать… — только и смог вымолвить я, опускаясь на кровать.

— А я не специально, — затараторил Кощей. — А я только подошел посмотреть, а он бац! И всё. А я починю. И мастеров немецких найму! Знаешь, какие в неметчине мастера? Самые наилучшие! Починят, что угодно! Ты только не переживай, Федь…

— Ваше Величество…

— Ты, Федор Васильевич, давай возвращайся, наверное. Я тебе к вечеру Горыныча на ту же полянку пришлю, вот и давай лети до дому до хаты. Соскучился, небось, по своей квартирке да по мне, царю-батюшке?

Кощей нёс какую-то ахинею и я даже засомневался в его рассудке.

— Ваше Величество, с вами всё в порядке? Я прилечу, конечно, посмотрю, что там натворили с компьютером, только… Вы и правда, в порядке?

Кощей вдруг протяжно выдохнул:

— Давай, Федь, прилетай. Только я и правда, не нарочно, ага?

— Ага, Ваше Величество, еще как ага.

— Ну и хорошо… И смотри мне там! Царь я или не царь?!

И он отключился.

— Зар-р-раза! — в сердцах произнёс я.

Компьютер было откровенно жалко. Да и себя тоже. Я Кощею нужен был как дешифратор, а без компа я мало, что смогу. Сожрёт или просто выкинет на улицу. Эх…

С досадой отшвырнув зеркальце, я пошел вниз в зал.

— Михалыч! Собирайся. Возвращаемся домой.

— Слава тебе господи! — закрестился хозяин гостиницы.

— Случилось что, внучек?

— Случилось. Этот… работодатель наш, великий и, блин, могучий, мне всю мою аппаратуру сгубил, прикинь.

— Охти ж мне! Что совсем всю?

— Да не знаю я, дед. Сказал, не работает. Вот какого он вообще туда полез, а?!

— Беда…

— Угу. Вечером отбываем по той же схеме. Пойду вампиршу нашу предупрежу.

— Давай, внучек, а я котомку свою пойду собирать.

— Маша! Машуля?.. Марселина, твою дивизию, ты где?!

— Фу, как вульгарно, мсье Теодор! Что вы орёте, как голодная горгулья на соборе Парижской богоматери?

— Собирайся, Маш. Набивай чемодан вещичками, закупай последние сувениры и пряники. Едем домой.

— Абсюрд, мон шер.

— Чего это?

— Я остаюсь, Теодор. Вы можете кричать, бить посуду, топтать самовар вашими плебейскими сапогами, но я остаюсь.

— Пуркуа бы это вдруг? — для соответствия моменту я тоже перешёл на французский.

— Я вам в вашем конфликте с монсеньёром не помощница. Ремеслу я тоже не обучалась и помочь в этом… как его?.. ремонте, я тоже не смогу. Я остаюсь.

— Ну да. С послом, что ли?

— А если и так, мсье Теодор, что с того? Или вы откажете несчастной мадмуазель в маленьком личном счастье?

— Оставь её, внучек, — вмешался Михалыч. — Пусть накобелится вволю, нам она ить и не помощник с твоими приборами, прости господи.

— А, делайте, что хотите, — махнул я рукой.

Мне было совсем не до Машиных гламурных страданий.

— Не серчай ужо на девку-то нашу, Федор Васильевич, — утешал меня дед, приспосабливая поудобнее свой необъятный мешок на спине пока мы шагали к восточным воротам Лукошкино. — Пущай тут остаётся. За пастором приглядит, послу карамболь в мозгах наведёт оно и ладно-то будет.

Орда, подкатившись волной с западных границ, обогнула Лукошкино и замерла у восточных ворот, куда мы с дедом и поспешали.

Выйти сейчас из города было невозможно. Стрельцы на стенах готовили пушки, раздували фитили, туда-сюда по улицам метались конные отряды. Даже сам Горох суетился на стене, размахивая саблей и раздавая подзатыльники нерадивым боярам.

— Михалыч, — вдруг вспомнил я давно меня волновавший технический вопрос, — а булавки твои говорушные далеко связь держат?

— Ужо до дворца Кощеева легко достанут, не переживай, внучек.

— Ну, хоть тут без проблем.

— А то. Смотри, Федь, вроде пулять из пушек собираютси?

И правда, над стеной вдруг взвилось дымное облачко и с небольшим опозданием, до нас докатился рокочущий звук. Горох начал обстрел Орды.

— Заметь, Михалыч, — патетически начал я, взмахнув рукой. — Откровенный акт агрессии. Едут себе свободолюбивые, можно сказать, сурово толерантные скотоводы на родину к детишкам своим, жёнам ненаглядным и тут из-за угла кровавый представитель тоталитарного, даже, не побоюсь этого слова, диктаторского режима, коварный так называемый, царь с варварским именем Горох, начинает ни разу не демократический обстрел абсолютно мирного и лояльно настроенного электората! Куда смотрит ООН с ОБСЕ? Где наши правозащитники во главе с ГРИНПИС? И чего ты вообще, дед, слушаешь этот мой бред и не врежешь мне оглоблей для просветления разума а-ля, харе Кришна?