Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

— Это уже больше ста будет…

— Отож! — припечатала главбух. — Все должны еще останетесь!

— Да мы чё? Да мы ничё, — заныла очередь. — Придурок какой-то ляпнул, а мы за него страдай? Мы же всем сердцем с вами, Агриппина Падловна! Как скажете, так и будет.

— Отож, — повторила она, уже успокаиваясь и скомандовала: — Канцелярия, становись к главному входу!

— Я ж говорил… — начал было умник из очереди, но судя по глухим ударам, ему быстро вправили мозги.

Без всякого угрызения совести, мы, включая и всех бесов, получили зарплату вне очереди и гордо удалились сопровождаемые завистливыми взглядами коллег.

А тут у Кощея так. Традиции ничего не поделаешь.

Вручив для сохранности Михалычу зарплату Маши, я свистнул Дизелю и было уже зашагал на кухню, как меня остановил Аристофан.

— Это… босс, тут братва спрашивает — нужны ли они сегодня тебе?

— Зарплата? — понимающе кивнул я.

— Дык… в натуре, — заулыбался бес.

— Пусть отдохнут, — разрешил я. — Только смотри у меня!

— Да ты чё, босс?! Реально без базара!

— Лады. Вечером заходи, чайку попьем, зарплату обмоем.

Аристофан закивал и потопал к своим. А мы с Дизелем потопали на кухню.

— А, Федор Васильевич! — обрадовался мне шеф-повар. — Ну как салат получился ли?

— Отличный салат, Иван Палыч, только не оливье. Вы изобрели новый кулинарный шедевр, но оливье это немного другое.

Мы провели час в интереснейших разговорах на гастрономические темы, а под шумок я попросил Иван Палыча приготовить мне к вечеру тортик Наполеон. Иван Палыч загорелся новым блюдом и после моего рассказа о пышках и заварном креме, быстро распрощался со мной, явно сгорая от желания взяться за работу.

Уважаю таких мастеров.

Мы поплелись обратно в Канцелярию. Было скучно.

Михалыч, продолжая постепенно облагораживать кабинет, спёр где-то резной комод из красного дерева и теперь оценивающе обходил его кругом, довольно потирая руки. Тишка и Гришка, вереща и пихаясь, прыгали с тряпками по комоду, вытирая пыль и паутину.

Я взглянул на комп. Не, лень. Пойти поспать что ли? Но тут дверь отворилась и в щель протиснулась голова Аристофана и замигала мне заговорщицки:

— Это… босс, на минутку бы, а?

— А ты чего трезвый? — удивился я, выходя к нему в коридор.

— Босс… тут это… — Аристофан мялся, не решаясь начать.

— Ну что? Твои архаровцы натворили что-нибудь? Выручать пора?

— Не-не, — он заозирался по сторонам, а потом выудил из-за пазухи какой-то желтый брусок размером с пару пачек сигарет и протянул мне. — Во!

Я машинально взял брусок и чуть не выронил его. Тяжёлый!

— Золото, что ли?

— Тс-с-с! Тише, босс! — закивал Аристофан. — Босс, а босс, а ты можешь рисунок отсюда срисовать? Ну, может с помощью твоих приблуд, а?

Я пригляделся. Ну да по поверхности слитка действительно был вытеснен рисунок. В центре был натуральный такой пиратский череп с костями, а по краям шёл довольно затейливый орнамент из переплетённых стеблей роз с шипами, а может и просто колючей проволоки.

— Ну, в принципе, можно. А зачем тебе? Где это ты свистнул?

— Тише, тише! — замахал лапами Аристофан. — Босс, тут это… Навариться можем конкретно! Смотри.

Он достал еще один точно такой же брусок только без рисунка. Я взял его, повертел в руках. Вроде никакой разницы с первым, если не считать рисунка.

— И что?

Бес ухмыльнулся и с силой провел когтем по поверхности второго слитка. Желтизна исчезла, а под ней показался тёмный слой.

— Свинец что ли?

— Точно, босс! Там на входе может, замечал, есть зал один и у него паркет чисто из этих брусков?

Да был такой, я помнил. Я еще жутко удивился, попав туда в первый раз. Золотой пол и кучи мусора под стенами.

— Ну, помню. Только не говори, что ты хочешь…

— В яблочко, босс! Там никто и не бывает толком так, прометётся мимо какой-нить фраер, а под ноги и не смотрит. А мы тихонько по стеночкам там, где мусор паркетик снимем, а на его место другой положим и никто не заметит! Бабла срубим, босс реально много!

— Да ну на фиг, Аристофан! Кощей заметит — тут штрафом или вылизыванием сортиров не отделаешься. Башку снесёт враз!

— Фигня, босс, не узнает он! Да и ты тут ни при чем. Я тебя попросил рисунок сделать мол, на рубаху хочу вышить красоту такую перед бесовками попонтоваться, ты и сделал, а к залу тому никакого отношения не имеешь. А я тебе долю конкретную с каждого куска отстёгивать буду. Давай, босс?

— Ну, заманчиво, конечно…

Деньги они лишними не бывают хоть и пылятся в тайном месте. Только боязно как-то…

— Отвечаю, босс, никто не узнает, век воли не видать!

— А как ты рисунок на слиток наносить будешь? Я же только на бумаге могу его сделать.

— Есть умельцы, — довольно заухмылялся Аристофан. — Да тебе, босс, того и знать не надо. Ты же не при делах? Просто узорчик на рубашку.

— Эх, хрен с тобой, — махнул я рукой. — Стой тогда тут на стрёме, а я комп запущу.

Бес осклабился и замер у двери.

Запустив комп, я быстро отсканировал узор, подравнял немного и вывел на печать. Положил лист рядом со слитком, сверил картинку с оригиналом, нормально.

— На, — протянул я листок Аристофану. — Рисунок для рубашки, носи на здоровье!

Бес покрутил его и закивал головой:

— Отлично, босс, спасибо! Все девки теперь мои будут! — Он протянул мне мешочек и шёпотом добавил: — За первую партию доля.

Мешочек был увесистый и звякал очень приятно.

— Ладно, Аристофан, — я попытался запихнуть деньги в карман джинсов, не помещались. Сунул за пазуху. — Не подведи только.

— Без базара, шеф! — кивнул он и умчался.

Стыдно? Ой, не смешите меня! Стащить пропить и не попасться, тут было не преступлением, а доблестью. Подорвать Кощееву финансовую систему этой аферой я тоже не боялся. Уж чего-чего, а золота у Кощея за столетия действия его мафиозного синдиката хватало, чтобы купить с десяток Англий да Франций и еще на пару Мозамбиков бы осталось. Кощей хоть иногда и казался прижимистым, но на дело денег не жалел. Да и слуг своих одаривал истинно по-царски. А совесть, мораль… Ха! Вор у вора украл, слыхали такое? Тут мораль другая. За общее дело голову положить — будь добр, честь тебе и хвала. Стащить копейку у товарища — позор и смерть мучительная. У царя украсть, чтобы он не узнал — уважуха за фарт воровской. Главное — чтобы не узнал.

Не то чтобы я был увлечен этой так называемой воровской романтикой, нет просто, раз уж попал в такой коллектив, то надо соответствовать.

А за Аристофана я не беспокоился. Он был по своему честен и воровские традиции чтил и даже если и попадётся, меня не выдаст. Да и я что? Ну, помог рубашечку украсить, чтобы романтическому бесу помочь в любовных делах, какие претензии?