Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Вот так. Иди Феденька воевать демона. Вот тебе палочка и хоть по башке его дубась, хоть под хвост запихивай, а изгони проклятого с земли нашей русской. Спасибо за доверие.

Вечером забежал Аристофан, украдкой вручил еще один мешочек золота. За рисунок на рубашку, конечно же.

Дизель вертелся перед зеркалом, а Михалыч сидя на диване, чесал за ушками Тишке да Гришке, тихонько приговаривая:

— А мы быстро со Статс-секретарем туда и обратно, вы ужо не проказничайте тут, Аристофана слушайтесь. Ежели кто обидеть вздумает, сразу к бесам бегите или вон к Дизелю нашему. Бесы в казарме своей вас и накормят и напоят, только ить с ними вниз в подвалы не ходите. Лучше на кухню к Иван Палычу сбегайте, у него всегда сладенькое есть.

— Ну что ты, деда, как навек с ними прощаешься? Мы же быстро смотаемся и вернемся с победой. — Я вздохнул и добавил: — Надеюсь.

Михалыч вздохнул:

— Дизель, не в службу, а в дружбу, ты уж присмотри тут за моими оглоедами.

Дизель вздохнул, кивнул, а потом жестами показал, что если кто полезет обижать бесенят, то у того сначала ручки оторвутся, потом ножки, потом попе больно будет, а уж голову обидчика он сам очистит от мяса, высушит, отполирует и подарит деду в качестве плевательницы. Дизель может быть очень выразительным, когда захочет.

Так вздыхая, мы и завалились баиньки.

А снилось мне Лукошкино. Будто иду я по улице, а тут вечер не вечер, еще не темно, но солнышко уже скрылось и весь город окрашен в такие мягкие, желтоватые цвета. Иду я по городскому парку, а со стадиона, который тут совсем рядом через дорогу, слышны крики болельщиков, свист, шум. Лепота. Все отдыхают, своими делами занимаются, а вокруг такая благолепная лень, что самому себе завидовать начинаю. А на лавочке рядом с дорожкой смотрю, сидят участковый с Горохом и машут мне бутылками пива мол, давай, Федь подсаживайся, как раз бабка с Машей за рыбкой сушеной к пиву побежали.

Я подошел, угостил их сигаретами, они мне бутылку пива выдали и сидим, болтаем так душевно. А тут кусты раздвигаются и из них вылезает Кощей, а позади него Гюнтер с Кнутом Гамсуновичем и все с красными повязками на руках. Кощей нам так строго: «Распиваете, граждане?» И как засвистит в свисток!

Ну да, не Кощей то был со свистком, а мой Дизель с моим же генератором.

Трудовой распорядок, тудыть его.

Легкий завтрак мне тоже не светил сегодня. Дальняя дорога, вы же понимаете, надо покушать хорошенько — когда еще бедному Феде перекусить удастся. В итоге из-за стола я выползал, а не вставал да еще пару часов на диване отлеживался, переваривал. Нелегко приходится на службе кощеевой, вот что я вам скажу.

Хорошо еще к Кощею не надо было с раннего утра бежать, так что поплелся я к начальству часикам к десяти.

Царь-батюшка изволили кушать, но меня милостиво приняли.

Котлетка не из самых больших, пюре пара ложек да блюдечко салата. Михалыча на него нет!

— Приятного аппетита, Ваше Величество.

— Садись, — Кощей махнул вилкой. — Горыныч в полдень за вами прилетит. Есть хочешь?

Меня аж передернуло:

— Спасибо, сыт. Ваше Величество, а вы сами-то в костыль этот верите?

— Тут, Федор как получается, — Кощей сдвинул корону на ухо и почесал череп, — нам-то особо и выбирать не из чего. А всё ж у католиков всякие раритеты священные часто большой силой обладают. Думаю, подходящую штучку мне доставили.

— Хорошо бы…

— Не робей, Статс-советник, всё у нас получится!

— Вашими устами…

— …да мозельское пить, — перебил меня Кощей, отхлёбывая из высокого фужера. — Ладно, что тебе там понадобится?

— Ну, сам костыль, само собой, а так… деньжат мешок на всякий случай и больше ничего вроде бы.

— Так ты же вчера получил? — удивился наш щедрейший царь-батюшка. — Или пропил уже?

— Так я зарплату получал, Ваше Величество, а на накладные расходы мне никто еще не отсчитывал.

— Ладно-ладно, — проворчал Кощей, порылся в ящике стола и бросил мне увесистый кошель. — Отчет потом в бухгалтерию сдашь.

— Всенепременно, Ваше Величество. А тут еще небольшой вопрос имеется.

— Ну?

— Да я про Калымдая, ротмистра вашего верного. Парень там вкалывает, старается, почитай в одиночку такую операцию провернул. Наградить бы его, а?

— А верно. Офицер он грамотный, пользы от него много, да и бандитов своих он вышколил как надо. Дадим ему медаль.

— И следующее звание.

— И охотничий домик под Лукошкино! — рявкнул Кощей. — И медали ему за глаза будет.

— Ну, Ваше Величество, ну нельзя же так! Вон Горох, говорят, участковому своему за раскрытие дела звание повысил. Так, то Горох, а то — вы.

— Да? — Кощей забарабанил пальцами по столу. — А скажи мне, Статс-секретарь, Калымдай мой как тебе показался?

— Грамотный офицер, Ваше Величество, пользы от него много.

— Мда?

— И бандитов своих знаете, как вышколил? Просто загляденье.

— Я вот тут подумал, надо бы ему очередное звание присвоить, как думаешь?

— Добры вы, Ваше Величество, что уж тут сказать.

— Чего?!

— Ну, я в том смысле, что мудры и справедливы.

— А ну это да. Вот и настрочи тогда указ о награждении, раз ты у меня секретарь.

— Сделаем, Ваше Величество.

— Только, Федор, не надо в конце подписывать «Целую, Кощей» как в прошлый раз. Напиши просто: «Наиужаснейший, Великий, Грозный», ну и от себя добавь в том же духе пару строчек.

— Понял. Разрешите идти, Ваше Величество? Только костыль давайте я уж сразу прихвачу.

Костыль прямо в футляре Михалыч запихал в свой безразмерный колдовской кошель, а вот от мешка неподъемного мне его кое-как удалось отговорить.

— Дед, ну ты сам прикинь, наступает важная финальная стадия операции. Нам мобильность нужна, а ты с этим баулом за спиной ковылять там будешь.

Поворчав немного, попричитав, что нынешняя молодежь в жизни-то ничего и не смыслит и учи, не учи её… ну и так далее, Михалыч всё же расстался с мешком, чем меня очень обрадовал. Зато тут же в кошель начал пихать всё подряд. Я еле отговорил брать с собой сковороду для оладиков, две подушки и ведро для утреннего умывания.

В полдень мы стояли у ворот дворца, поджидая персональное летательное средство.

Горыныч не опоздал. Появившись из-за леса, он плавно пошел на снижение, лениво взмахивая огромными крыльями. Приземлившись рядом с нами, он хором вздохнул, огляделся сразу тремя головами и правая голова пробурчала:

— Здорово, Михалыч.

— Федор, салют, — поздоровалась левая.

А средняя опустила челюсть на землю, закрыла глаза и шумно вздохнула, выпустив клуб едкого дыма.

— Горыныч, ты чего? Опять зуб что ли? — заволновался я.

— Не, — пробасила правая. — Ничего. Полетели уже.

Средняя опять вонюче вздохнула.