Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Успокоив себя так, я закинул и этот мешочек под кровать.

И вовремя. В Канцелярию наведался Кощей.

— По добру ли по здорову, батюшка? — склонился Михалыч.

— Порядок, Михалыч, сам-то как? — и, не дав ему ответить, Кощей повернулся ко мне: — Ты, Федор Васильевич, давай отдыхай, но не сильно-то расслабляйся.

— Я отдыхаю?! — начал возмущенно я, но Кощей жестом заткнул меня.

— Дело мы своё не закончили еще. Считай, только начали, а впереди — самое сложное. Чини пока свои железки, а завтра будем думку думать. Люди мои верные завтра из Европ прибудут.

— Это которые в Ватикан да Константинополь мотались? — вспомнил я.

— Они, — кивнул Кощей и потёр ладонями, из которых посыпались искры. — Добыли, что надо, завтра Федь будем с тобой посмотреть, как и что.

— Хорошо, Ваше Величество, как скажете.

— Так и скажу. А там снова готовься в Лукошкино лететь.

— Ох, я же только оттуда! А зачем опять?

— Узнаешь. Ладно, работайте.

— Ваше Величество, — окликнул я, когда он уже почти вышел из кабинета. — Мы тут вечерком зарплату мою первую обмывать собрались. Не-не, никакого алкоголя на рабочем месте, что вы! Только чай да тортик от шеф-повара. Вы уж присоединяйтесь, если желание будет.

— Посмотрим, — кивнул Кощей и ушёл.

Ну и, кстати, посидели мы вечером душевно.

Тортик получился знатный, классический, как раз такой, как я люблю.

Мы с Михалычем налегали на торт, запивая душистым чаем, а Иван Палыч щурился от удовольствия от наших похвал. Аристофан, смущаясь, тайком плескал себе в чай коньяк, а мы делали вид, что не замечаем. Дизель, поставив локти на стол и подперев руками череп, вертел им во все стороны, явно наслаждаясь неторопливой беседой. Тишка и Гришка как обычно валялись в моём кресле пузами к верху, а в целом в Канцелярии царили мир, покой и уют.

Зашел и царь-батюшка. Почесал костлявым пальцем брюшко Тишке. Или Гришке, всё их путаю. Похлопал Дизеля по черепу, погрозил Аристофану, стащил половину торта и ушел. Идиллия.

Ну да, да, разбудил меня Дизель.

Как бы его перепрограммировать, хотя бы на час сдвинуть начало рабочего дня? Шесть часов утра, ну куда такое годится? Эх…

— Проснулся ужо? Вот и славно, вот и вставай внучек, иди ить ополоснись, а я тебе завтрак пока подам.

— Да иду я, иду…

Совместная атака Дизеля, Михалыча и холодной воды сделали своё дело и за стол я садился уже проснувшийся и даже бодрый.

— Ну, чем порадуешь сегодня, деда?

— А вот колбаски жаренные от Ивана Палыча, а салатик капустный это я тебе настрогал под яишенку с салом, кушай, внучек, кушай, да кваском-то прихлёбывай. А чай, нет, чай попозжее к блинчкам с маслицем-то да с вареньем кизиловым.

— Ух ты! Ням! А сам-то чего, дед? Садись рядом, я один всё не съем.

— Кушай-кушай, молодому много сил надо. А я ить у Иван Палыча окорочка навернул копченого с картошечкой молоденькой на масле пока он колбаски тебе жарил, вот и хватит мне. Я уже старенький, мне много не надо. Больше фунта окорока и не осилю поди. Разве что пивом запивать…

— Да ладно, Михалыч, не прибедняйся, ты у нас еще ого-го! Скажи лучше, какие планы у нас на сегодня?

— Да какие планы? Сам, небось знаешь, — дед стал перечислять, загибая пальцы. — Железку твою компутерную дочинить, раз. Кощей-батюшка про посланца своего иноземного говорил, два. Пообедать, три. Пополдничать опять же, ну и ужин, конечно, если перед ним ничего перекусить не захочешь.

— И повезешь ты меня, дед в Лукошкино на тачке, потому что я после твоих планов сам двигаться не смогу от обжорства.

— И повезу, внучек, — закивал дед. — А что ж не отвезти за ради дела-то?

— Всё хватит, деда, спасибо, наелся. Ну, дед… Ну, не могу больше… И еще хоть два блинчика не могу… Вон своим чертенятам отдай. И за окороком не надо на кухню бежать… Михалыч, хватит!.. Да давай уже свой блин.

Это у нас всегда так по окончании завтрака. Переубедить деда невозможно. Я уже приспособился — ем поменьше, чтобы после его уговоров ещё чуть-чуть влезло, он же не отстанет.

Наконец я отбился от Михалыча и махнул Дизелю мол, запускай, а сам сел за комп. Проследил, как идет загрузка, полюбовался на Рабочий стол. Всё, починил, ура.

Стоило, пока время есть, а работы нет, произвести очередную профилактику и я окунулся с головой в рутинные задачи типа дефрагментации файлов, проверки реестра и прочие скучные занятия за которыми и провозился почти до обеда. Хорошо еще, что тут Интернета нет. Все эти вирусы, вредные рекламные программки старающиеся проникнуть поглубже в систему канули в небытие. Хотя раньше часто было забавно повозиться, отлавливая эту вредоносную нечисть, поражаясь богатой фантазии и изощренности программистов, пишущих подобный софт.

Включив бесенятам «Ну, погоди!», я уступил им своё кресло и обратился к Михалычу, любовно расставляющему посуду во вчерашнем, новом комоде:

— Деда, а ты с Калымдаем и Машей не связывался?

— Ишо нет, внучек. Так ты и свяжись, а то руки у меня заняты.

— Угу. Только что-то мне Маше не хочется звонить, опять нарвёмся на любовные игрища.

Дед хихикнул, а я вызвал Калымдая:

— Не отвлекаю, ротмистр?

— Никак нет, господин генерал, тихо у нас пока.

— Уже неплохо. Есть новости?

— Немного. Участковый с Ягой ходили на склад с которого материю увели, вынюхивали как и что. Бабка потом уже в отделении доложила участковому, что почувствовала присутствие магии какой-то непонятной для неё. Про черное колдовство говорила.

— Так, понятно. Мы этого и ожидали. Ещё что-нибудь?

— А как же, Федор Васильевич, тут без приключений никак. В ночь на отделение милицейское напали.

— Да ты что?! И кто же? Как?

— А вот тут самое интересное, Федор Васильевич. Напали двое, как потом оказалось, охранников посла немецкого.

— Нашего посла? Который сейчас с Машей любовь крутит?

— Так точно.

— Ничего не понимаю… А мы считали, что посол в этой авантюре не замешан.

— А он, похоже, и не замешан. Участковый шум поднял, к царю бегал, а потом вместе с послом в Немецкую слободу и поехал. Посол ему этих охранников и выдал безоговорочно. Уже в порубе они сидят в милиции.

Калымдай хмыкнул:

— А мадмуазель Марселина с послом не расстается. И к царю с ним ездила и в отделение. Правда в карете оставалась пока посол своими делами занимался.

— А про пастора ничего не слышно?

— Пока не высовывался.

— Хорошо, Калымдай, спасибо. Продолжай присматривать там за всем, а мы, кстати, скоро опять к вам в Лукошкино нагрянем.

— Шашлык кушат будэм, да! Кумыс пить!

Я засмеялся:

— Ладно-ладно, давай, ротмистр, до связи.

Я повернулся к Михалычу, а тот, забыв про свой комод, уже стоял возле моего стола и через спинку кресла, на котором в восторге скакали бесенята, наблюдал за вечными антагонистами — Волком и Зайцем, метавшимися на экране.