Елена Кисель - Источник пустого мира

Лицо Теодора искажала широчайшая улыбка — Чеширскому Коту впору обрыдаться от зависти. Архивариус теперь улыбался все время — когда спал и когда разговаривал, что бы ни говорил. Это производило жутчайшее впечатление, и вынести этот оскал могли немногие. Те из повстанцев, которые решились проведать Тео, потом сами обращались к врачу. В основном за психологической поддержкой.

Паралич лицевых мышц был ценой, которую пришлось заплатить за полное обезболивание. Иначе Тео просто не прожил бы этих четырех дней: болезнь Хайи наложилась на его собственную. Сразу два смертельных заболевания — прелестная коллекция для источника мира сего, не правда ли?

— Да уж, Тео, — сказала я, прикрывая за собой дверь, — что может случиться с архивариусом вроде тебя?

Тео ответил все той же улыбкой Щелкунчика. На самом деле он спал или дремал. Хотя когда я вошла — у него чуть дрогнули веки.

Тем лучше. Я с сомнением покосилась на незнакомую систему жизнеобеспечения — электроды, беспроводные присоски, чуть ли не вантузы, обклеили человека вдоль и поперек, прикажете все это отключить? Но тогда сработает сигнал тревоги, и сюда примчится сводный отряд дежурных повстанцев. Решено — будем работать в союзе с местной электроникой.

Одну руку на лоб, вторую — на то малое пространство груди, где нет жучков или присосок. И… всё опять наперекосяк: да он не спит!

— Добрый вечер.

Великолепное приветствие, Тео. Особенно в сочетании с твоей ухмылочкой. Так я еще поверю, что сейчас вечер (в три ночи) и что он добрый.

— Добрый, — не знаю почему, но я шептала. — Ты как?

— Лучше, — я чуть не убрала руки от изумления, а потом поняла, что он просто говорит медленно, — чем на допросах в Конторе.

Глазами он чуть улыбнулся, но безобразия улыбки это не отменило.

— Ты лучше засни, Тео, — всё, хватит приветствий, времени и так мало, — Ощущения будут не из приятных.

— Вот уж точно!

Ледяной голос алхимика вкупе со звуком распахивающейся двери накатил со спины и обдал волной мурашек по коже. Я отскочила от постели Тео, забегала глазами и испытала всю гамму ощущений вора, которого застали на месте преступления.

— Весл… — может, если попытаться его уболтать, прокатит? — Что это ты встал так поздно… рано… вообще, встал? А хотя мне тоже не спится, и… да, вот, я решила зайти…

— С Йехаром будешь так разговаривать, — голос почти перешел в шепот и был таким же ледяным. — Или с Бо.

Он сделал шаг вперед, а я — назад. И постаралась не закричать, когда получше рассмотрела его выражение лица.

Ох, Эдмус, теперь я понимаю, о ком ты…

— У тебя полминуты. С чего решила убить себя?

Я заставила себя не только не вопить от ужаса, но и смотреть ему в глаза. Йехар бы мной гордился.

— Это не обязательно должно кончиться так.

Из всего этого многообразия ответов я выбрала тот, который заставил Веслава перейти в шепота на крик тут же.

— Не обязательно?! Он при смерти! У тебя ослаблены способности целения — не обязательно?! Зря я ставил тебя выше Бо!

— А ты ставил? — вот, теперь мне еще приходилось сорваться, чтобы не завопить самой. Сплошной сеанс самоконтроля. — Тео — источник этого мира, будущий Поводырь, а целитель — его последний шанс…

— К черту такие шансы!

Веслав тоже виртуозно умел выбирать фразы.

— То есть, тебе на него плевать, так?

— Нет!

— Спасибо, — несколько удивился Тео, который все это время внимал нашей ссоре.

— Ты там помолчи… не плевать. Любой другой способ — выбирай!

— Выбирать не из чего, и ты наверняка это понял. Целение. Иначе шансов нет.

— Значит, шансов нет, — отрезал Веслав с каменным лицом.

— Ольга, не надо эмоций! — взмолился Теодор, который и в полусознании понял, что такая фраза на меня подействует, как на быка красная тряпка. — Просто он совершенно справедливо ценит вашу жизнь…

— Заткнись, Тео! — Йехар бы меня убил за такое обращение с больным, но здесь и сейчас мне было не до сантиментов. — Ценит, значит! И больше, чем его жизнь? Больше, чем жизни всех людей, которые от него зависят? Чем этот мир? Поставишь это все на весы, а, Веслав?

Добро бы он хоть задумался или поколебался. А то ответил.

— Да, поставлю. Поставил.

— И решил, надеюсь, логично?

— И логику тоже к черту. Не смей целить.

Я открыла рот, да так и осталась, с открытым.

Скажем прямо, этой фразой он ухлопал все мои аргументы. Да и меня саму почти ухлопал тоже.

Веслав умел разочаровывать людей, но на этот раз он меня привел в ужас. Потому что это были не красивые слова влюбленного вроде «я готов променять весь этот мир на тебя». Это было реальное решение. Страшное именно тем, что передо мной стоял тот, кто настроился проводить его в жизнь.

— Я решила иначе, — наконец выговорила я, когда поняла, что эмоции все равно словами не выразить. — Я не хочу, чтобы он умер из-за моего бездействия.

Следующая фраза меня тоже не обрадовала.

— А твоего мнения здесь никто и не спрашивает.

— Вот как, значит? — я сделала еще шаг назад и натолкнулась на кровать Тео. — Стало быть, тебе все равно, чего я хочу?

— В данной ситуации — да.

— Не хочу показаться навязчивым, но никто не хочет спросить моего мнения? — осведомился Тео.

— Ты вообще не влезай! — рыкнул алхимик так, как если бы Тео был сторонним лицом.

Это замечательно совпало с моей следующей фразой:

— В таком случае мне все равно, чего хочешь ты, — и с движением, когда я приняла исходную позицию для целения.

И дождалась фразы, которую угадывала.

— Если попробуешь сделать это — ты услышишь мой приказ, как Поводыря.

А Веслав получил ответ, который мог объясняться только логикой обиженной женщины:

— Если попробуешь мне приказать — я нарушу приказ, клянусь. Надеюсь, что моя смерть тебя развеселит.

Если это его и сбило с толку, то очень ненадолго.

— У меня есть другие средства заставить тебя…

— Попробуй.

Надеюсь, что я произнесла это достаточно угрожающим тоном. Понятия не имею, чем это могло бы кончиться, но прежде, чем наши с Веславом дрязги перешли в открытое противостояние, Тео вмешался в очередной раз:

— Веслав… пусть попробует. Едва ли ей это навредит.

Веслав нахмурился, но уже через секунду совершил разрешающий жест. Так просто! Но пока он не передумал — стоит попытаться. Тем более, что мои руки уже лежали, как надо.

Наконец-то можно уме… гм, исцелить спокойно.

— Ольга, — ну да, как же, спокойно, если пациент — этот архивариус. — Вы хотите пожертвовать собой, я ценю это. Но вы не спросили меня, приму ли я от вас такую жертву.

— Тео, да замолчи, наконец! — простонала я, погружаясь в целение.

Я сказала — погружаясь! Туда внутрь, в целение, тьфу ты, да просто увидеть болезнь! Стоп, я ее вижу, точнее, вижу, что осталось от организма Теодора, а теперь целение… э-эй! Целение!