Елена Кисель - Источник пустого мира

Дружина не спала. Мне неизвестно было, где сейчас остальные, но никто не лег отдыхать после бессонной ночи — тут я была уверена. Я и сама-то забрела к Веславу потому, что не могла уснуть, а все другие поразбежались. Быть одной после нынешней ночки казалось страшновато.

— Почему так вышло с Ыгх?

— Спроси у Ыгх.

— Я пыталась, но она драпанула от меня с такой скоростью… причем я даже не в курсе, во что она превратилась на этот раз: ты когда-нибудь видел крылатую жабу? Да еще оранжевую.

Гэллоки, обитают на болотах в паре миров…

— И ты об этом читал.

Алхимик кивнул и принялся брякать всеми банками-железками подряд, поглядывая в мою сторону очень выразительно. Должно быть, взгляд обозначал, что он хочет, чтобы я убралась поскорее. Я осталась сидеть и ждать, пока меня попросят вон не намеками, а вербально.

— Так ты не знаешь, что случилось?

— Случилось то, что она не смогла забрать у Тео ни капли энергии! — вспыхнул алхимик. — Ты видела это не хуже меня!

Кстати, хуже, потому что он все время меня обнимал. Но упоминать об этом сейчас мне хотелось меньше всего, поэтому я осталась на прежней теме:

— Ты говорил, что Тео — энергетический донор, может только отдавать…

Веслав застыл с пробиркой в руке, закатил глаза, выдохнул и процедил сквозь зубы:

— Есть то, что нельзя отдать никому. По… разным причинам. Такой ответ тебя устроит?

Конкретика — прямо залюбуешься. В духе Бо, а не в алхимическом, но что-то мне подсказало, что другого ответа у Веслава нет. А если и есть — алхимик не собирается им делиться.

— И… что случится, если он умрет?

Я не стала произносить это проклятое «когда» — все врачи повстанцев и без того без конца носились с этим словом. Весл повозился с минутку у перегонного аппарата, что-то пробормотал и дал неожиданный ответ:

— Лично мне было бы гораздо тревожнее, если бы он выжил.

Я не шелохнулась, но молчание получилось уж совсем некрасивым. Веслав сердито тронул лоб, на котором по-прежнему красовалась повязка, скрывающая рубец ожога.

— Однажды он стал бы Поводырем Великой Дружины. Нам пришлось бы встретиться в смертельном бою. И, может быть, он…

— Ты сам-то в это веришь?

— Что он может стать Поводырем?

— Что он может убить.

— Я не думаю, что он мог бы этого пожелать. В остальном верю.

Он отвернулся так, будто и без того не избегал смотреть мне в глаза. Голос стал торопливее и злее:

— Я алхимик и почти Повелитель Тени. Скажи, из каких соображений я должен трястись над жизнью того, кто…

Но я не дослушала: на меня снизошло озарение, что в жизни моей случалось не так уж и часто.

— Вот значит, почему.

— Почему — что?

— Почему он говорил, что так важно быть в первую очередь человеком.

Были ли в этой фразе подтексты — не знаю, но Веславом они оказались незамеченными.

— Быть человеком, — хмыкнул он и воздел руки (правую — более осторожно, в ней было зажата емкость с чем-то ярко-синим). — Только это и слышу от вас в последнее время, а что такое человек? Знаешь ли, я их навидался — и в жизни, и по страницам Книги Миров, и, наверное, гораздо больше, чем ты или чем этот архивариус, который… чтоб его!

Он грохнул по столу худым и с виду невесомым кулаком с такой силой, что подпрыгнуло все содержимое стола. Я приподняла брови в удивлении:

— С чего ты так бесишься? В таком случае, для тебя все складывается отлично: твой противник умирает, ты в этом не виноват, спасти его ты не можешь тоже…

— Не могу, да, — отозвался алхимик мрачно. — Но ты же и не ждала, что я себе подпишу смертный приговор таким альтруизмом?

Это уж было слишком. Я решительно поднялась со стула, подошла к Веславу и заботливо пощупала ту часть его лба, которую не закрывала повязка.

— Гм, температуры нет… ты что — правда хочешь знать мое мнение по этому вопросу?

Весл молча и нетерпеливо отбросил мою руку и вернулся к столу. Спустя какое-то время до меня донесся его ответ:

— Не хочу.

Соврал, собака, но он ведь не ждал, что я буду держать ответ в секрете?

— Если бы у тебя было средство спасти Тео… — я вернулась на свое место и уселась в прежнюю позу, — не знаю, чего бы я от тебя ждала. Наверное, валялась бы у тебя в ногах с просьбой применить все, что можно.

— Даже если это убьет меня в будущем?

Определенно, глаза у него горели, и огонь этот был нехорошим. Пора было изображать тактическое отступление.

— Чем тебе помешал бы живой Тео? Этим поединком? Но ведь он когда еще будет, и Тео все равно может оказаться слабее тебя, а…

— Сильнее.

— Что на этот раз?

— Он сильнее меня, — монотонно и устало повторил Веслав. — В любом случае. Даже сейчас, когда умирает. Не знаю чем. Вот этим… этой штукой… тем, что если я выйду против него, мне придется позволить ему — понимаешь, позволить ему убить себя!

Он едва не разбил емкость, которой машинально взмахивал, потом опомнился и подхватил. Устало стянул повязку с головы и провел по красному следу от ожога — кровавая корона…

— У тебя был бы другой выход, — сказала я наконец.

— Не было бы, — отозвался Веслав. — Если бы я убил его… мне бы этого не простили.

Смутно, как-то отдаленно, но смысл этой фразы все же просочился ко мне. Знаю, Весл, понимаю. Можно убить, можно поджечь, разрушить — и хотя бы наполовину сохранить себя, а бывает зло настолько страшное, что после него ты умираешь. Душа отлетает от живого, наполненного энергией тела, остается сосущая дыра, ты можешь причинить окружающим сколько угодно мучений, но ты уже в аду, без права раскаяния…

— А вот если бы ты всего лишь не спас его — это было бы простительно, — сказала я тихо и задумчиво, — понимаю…

— Простительно? — сипло переспросил Веслав.

— Наверное. Всего лишь бесчеловечно.

Весл не сказал на это ничего. И даже не нокаутировал меня взглядом. Он повязывал обратно ленту ткани на лоб, и я не видела его лица.

— Этого не будет, — сказала я наконец. — Это все просто варианты. Есть, что есть: Тео умирает, средств спасти его — никаких, миру Виолы придется ждать другого источника, а нам — устранять и Синона, и Программиста разом… надеюсь, я никого из наших противников не забыла.

Весл опять не отозвался. Толстый пузырек с голубой жидкостью уже исчез в одном из его карманов. Удары капель о стеклянное дно тоже не тревожили мой слух.

— Держи, — вдруг сказал алхимик. — Не расплещи только.

Он протягивал мне обычный стакан, в котором плескалась обычная вода. На вид, потому что в отношении жидкостей алхимикам доверять ни в коем случае не следует.

— Что это?

— Вода. Прошедшая с моей помощью все возможные операции очистки, так что в ней даже синтетики нет.

— Вот спасибо, и за что такая честь?

— Это не для тебя. Для него, — он неохотно мотнул головой в том направлении, где сейчас угасал Тео. — Его сейчас должна мучить жажда, а вода из здешних фильтров вредит даже здоровым.