Елена Кисель - Источник пустого мира

— Какой ты потрясающе чуткий, — подозрительно сказала я, вспоминая только что произошедший разговор. Уголок рта алхимика при последнем слове пару раз дернулся и, кажется, скривился, изображая горькую иронию. Вслед за этим Веслав решительно повернулся ко мне спиной и оставил мою персону наедине со стаканом.

Очевидно, причина, по которой он не выпер меня сразу, была выяснена. Поручение получено — поручение нуждается в выполнении. На секунду мелькнула было мысль найти Шукку или Эдмуса, чтобы не идти туда, куда вскоре зайдет смерть…

Нетушки. С того момента, как я решила пару дней назад отдать за Тео собственную жизнь, у меня поднакопились здоровенные резервы мужества, и я их не до конца извела сегодняшней ночью. Почти раздавив от решительности стакан, я направилась знакомым маршрутом.

Остатки мужества ускакали, выкрикивая что-то паническое на прощание, как только я увидела полупрозрачное от бледности лицо Теодора. Улыбки, конечно, не было уже давно, но за несколько часов ухудшения во внешнем виде были очевидны, и мало того — в голове включился какой-то подозрительный отсчет от тридцати минут…

Кроме меня и Тео в комнате не было никого.

— Привет, — сказала я, когда поняла, что архивариус в сознании и воспринимает мою речь. — А что это ты один? Я думала, остальные…

— Думаю, у них нашлись дела поважнее, Оля. Например, устранение последствий моей ошибки.

— Я думала, Виола…

— Она сюда не заходила. С того самого момента, как я… в общем, как у меня не получилось.

Стакан с водой начал выписывать у меня в руках непонятную траекторию.

— Ты не знаешь, почему?

Смерти, говорил Тео, бояться не нужно, даже если это не твоя смерть. И сейчас, когда он сам угасал на моих глазах, я вдруг почувствовала, что страх ушел и растворился, говорить и дышать я опять могла спокойно.

— Я ведь действительно хотел этого. Я бы с радостью, и мне казалось, я старался изо всех сил, но ничего не вышло.

Глаза у него теперь были обычного цвета: «Верный Глаз» Веслава прекратил свое действие, и они опять стали карими. Улыбка появилась сейчас, но была виноватой и вопросительной. Интересно, он сам догадывается об ответе?

— Не вышло, — сказала я и села рядом с его кроватью, — и не выйдет, потому что из всего мира это могло быть отдано только тебе. Помнишь последние слова Коры? Это ты, Тео. Это все время был ты.

— Но я не маг. Я ведь не маг.

Я не подняла глаза к потолку, не вздохнула и не принялась в тридцатый раз доказывать ему обратное. Для разнообразия я решила сказать ему правду.

Единственной манерой в общении с Тео могла быть такая же, как у него, поразительная, огорошивающая честность.

— Верно. Ты человек, Тео. То, что ты сделал, едва ли под силу магу: знаешь… целение редкий дар, а вот забрать болезнь или боль на себя может каждый. В теории. В древности такие случаи бывали, и у нас в мире даже действует запрет на этот метод работы. Называется «Бессмысленным запретом». Читай на Книгоед. нет Потому что в последние полсотни лет таких случаев не было. Они не регистрировались. Я… когда училась еще на целителя… читала об этом одну монографию — так вот там была теория о том, что нас ограждают от такой жертвы стихии. Собственная магия ограничивает возможность отдать жизнь другому. Что-то вроде неосознанной защиты, которая есть даже у целителей: мы отдаём свою энергию, но не забираем чужую боль. Я не смогла бы. И профессор светлой магии не смог бы. Так жертвуют только люди.

Его улыбка стала ярче, а губы шевельнулись, обрисовали неслышное «Спасибо». Глядя на его озаренное изнутри лицо, я решила не договаривать. Хотя договорить было бы что, и в основном в моей наверняка пространной речи звучала бы злость на себя и на тех, кто относит себя к светлым стихиям.

Впору было задуматься — чего мы стоим по сравнению с человеком, который умирает у меня на глазах. Весь наш Отдел. Избранники «стихий мира», которые чванливо называют себя светлыми. Или рекруты Дружины.

Стакан опять запрыгал в руках, напоминая о себе. Я протянула его Тео, потом вспомнила, сама поднесла стакан к его губам и помогла напиться.

Резкий сигнал проникновения ударил по нервам, едва лишь Тео успел сделать несколько глотков. Сирена вопила, как одуревший кот в марте. Чтоб вас всех с вашими с-типами, что теперь — неужто Программиста с его ратями не добили?! Я панически оглянулась на Тео, потом на дверь.

— Спасибо за намерения, — мирно заметил библиотекарь, на которого я в панике вывернула остатки воды, — но ты же не собираешься действительно остаться здесь?

Настал черед мне обрисовывать губами «спасибо». Я прекрасно понимала, что в любой момент Тео может умереть, а рядом с ним не остается никого, что я его попросту бросаю, но отчаянный вой бил по ушам, а в мозгу прокручивались обрывки мыслей о сюжете… что-то серьезное…

Я уже бежала по коридору, локтями расталкивая мальчишек-аномалов, которые высыпали из помещений всем скопом и теперь в беспорядке размахивали бластерами.

Мыслить логически — легче сказать, чем сделать.

В голове сами собой спасительно заскакали строчки Справочника, прочитанные нынче утром, до того, как я нанесла визит Веславу.

Кажущаяся кульминация… кажущаяся… предварительная схватка, которая заканчивается легкой победой… легкой, как же… но пусть. Теперь удар должен нанести тот, о котором успели забыть, опасность по сценарию всегда таится в неожиданном… о чем или о ком мы забыли? О Программисте? Нет же, ему наваляли так, что он еще нескоро высунется… Об учителе Йехара?

Кто-то, кто таится и выжидает, пока не…

Шестой!

Пижму вашу через тертое что-то.

Ламинаков в этот раз не было — ненужная бутафория не для профессионалов. Был — холл, заваленный трупами ребят из охраны. Интересно, что они могли сделать с бластерами?

И была одинокая, неподвижно стоящая фигура над трупами. С одной стороны. А со второй, откуда влетела я — Дружина в полном составе. Теперь уже в полном.

Сиам встретил меня с большим дружелюбием, чем коллеги. Он хотя бы промолчал.

— Какого веха приперлась?

Это Веслав. Но я не оскорбилась. Из преимуществ перед ребятами из охраны у нас были только наши жизни. Преимуществ перед Шестым не было никаких, поэтому и жизней скоро могло не стать.

Шестой Сиам неторопливо ступил вперед. Пять цветов — пять стихий неторопливо перетекали в его ауре, сливаясь в шестой, совершенно доселе невиданный мной оттенок.

Наверное, так может выглядеть взбесившаяся радуга. Или цвет хаоса.

Сиам усмехался синеватыми губами.

Главное, нам ведь и отступать-то было некуда…

Я увидела, как вспыхнул неровными огоньками по лезвию Глэрион. Почувствовала, как приготовилась к преображению Виола, да я и сама приподняла руки в тот момент, готовясь то ли нападать, то ли обороняться…