Николай Грошев - 0 - Тёмная стена

Обитатели камеры, обменявшись парой шепчущих фраз, вдруг обступили парня и в два счёта заломали ему руки. Вытащили на середину камеры, он истошно выл и умолял с ним ничего не делать. Народ хохотал, хотя всего двадцать минут назад они все были мрачны и мучились вопросом – «не за мной ли его Славян прислал?». Может это и сыграло роль – облегчение, что удар судьбы их миновал, что им ничего не грозит.

С того паренька содрали штаны – прям как с «Динки» сейчас. Нагнули раком, то же как и «Динку», а потом начали «любить», всей камерой.

В какой-то момент, один из них обернулся, радость с лица ушла, он нервно облизнул губы и поспешно сказал.

-Малой, всё по понятиям, никакого беспредела. Это в натуре петух, просто не выебанный. – Тут он ощерился, услышав новый стон парня. – Ну, теперь уже выебанный, теперь в натуре реальный петух.

-Кто он? – Спросил Лёха, не очень понимая, почему ему что-то объясняют – он только выполнял чужие решения, сам их он не принимал и пока не собирался этого делать.

-Кузнецов, не помню, как звать…, педофил, двадцать эпизодов, девочек со школы ловил и трахал. Иногда и мальчиков. – Он ухмыльнулся, услышав новый, протяжный стон, а затем хриплое бульканье – людей много в камере, что б процесс ускорить, решили воспользоваться не только кормой, но и фасадом. – Ну, теперь он на своём месте, так что Малой, всё правильно, мы беспредел не уважаем. Ты так Славяну и передай. Мы не отморозь какая-нибудь. Мы понятия ценим и закон уважаем.

Лёха кивнул тогда и, наверное, впервые подумал, что Славяна-то, ни разу живьём и не видел.

«Динка» просто стонал и плакал, пока с ним делали тоже, что и с тем педофилом. А потом он начал натурально выть. Трое держали, Грек смотрел, заливаясь смехом, а четвёртый делал то же самое что минуту назад, но уже при помощи толстой ручки веника.

-Пой птичка, пой! Ахахахах! – Веселился Грек…, Лёха понял, что его может и стошнить. Это было как-то уже слишком. Он немало насмотрелся и в лагере и тут, но это прям перебор. Как со стороны понятий, Лёха был, пардон за каламбур, без понятия, но чисто по-человечески, это был уже форменный беспредел. «Динку» «любили» веником, пока он не потерял сознание.

-Ну, бля. – Сказал Жора, бросив веник обратно к параше. Отступил от парня, как и его товарищи. – У неё течка блять началась. Грек, зырь, «Динка» мутировала блять, терь реально баба.

-Гы. – После чего «гы», грянуло сразу в пять глоток.

«Динка» валялся в луже крови. Стучать в двери, что б его унесли, никто не стал – парня утащили к параше, макнули в унитаз головой, ещё разок пнули и оставили там.

-Помрёт – хуй с ним. – Ухмыльнулся Грек, перехватив взгляд Лёхи. – Пидоров полно, а добрый душевный смех, в наши дни редкость. Да Малой?

Лёха кивнул. Он просто отдыхал, просто ждал момента, когда можно будет сделать то, зачем пришёл. Но, даже играя с веником, эти люди были настороже и не выпускали его из поля зрения.

Он вдруг ощутил себя охотником, в том самом лесу. Но был он не тем медведем, коего видел во сне, скорее, он был волком, который на этого медведя пытается охотиться.

«Динка» очнулся ближе к вечеру, натянул штаны и уполз под шконку, где тихо хныкал пару часов, а потом затих, видимо, заснув.

К вечеру, обитатели камеры притомились и заскучали.

-Может Динка придумает, чем нас занять? – Спросил один, достаточно громко.

«Динка» мигом завыл, пытаясь забиться под шконку как можно дальше. Не спит он значит…, общий хохот заглушил вой «Динки».

-Не ссы Дина, ща у тебя отдых. Завтра нас ублажать будешь, а щас спи сучка, и что б блять подмытая завтра была, поняла мразота ебаная?

-Даааа… - Донеслось из-под кровати.

-Грек, мы ей жопу порвали нахер. – С хохотом заметил Жора.

-Ничё, передком пока поработает. Гы.

Постепенно все они улеглись спать. Выключился свет. Вроде бы уснули. Лёха тоже устроился, не до конца закрыв глаз. Заточка уже в ладони – с таким количеством, ему голыми руками не справиться. В тот же момент, он подумал, что стоило уже давно носить с собой что-то подобное.

Покойнику не помешает пара козырей в рукаве – его точно убьют, уже нет сомнений, вопрос лишь в том, когда именно. На одних рефлексах и кулаках, далеко не уедешь.

Они не уснули. Сначала поднялся один, потом второй. Они прошли по камере, стараясь не шуметь. Потом один приподнял лавочку и стукнул ею об пол. Лёха сделал вид, что ворочается во сне. Один подошёл совсем близко, остальные тоже встают – никто из них не спал.

-Ну? – Шёпотом спросил кто-то.

-Нихуя, понты кидает, ждёт сука.

-Ясно, хитрый тварь. Делаем красиво короче.

Он не стал ждать дольше, вскочил на ноги и ударил в горло. Противник заблокировал удар, он явно был знаком с рукопашным боем. Но блок оказался слишком слаб – рука парня вмялась в его же шею, а рядом воткнулась заточка. Широко раскрыв удивлённые глаза, парень стал заваливаться на спину. Заточка вышла из раны, кровь хлестнула струёй – в ярёмную попал. Повезло ему - этот уже не встанет. Но остались ещё четверо. И когда он повернулся к ним, в лоб летела лавочка. Лёха закрылся руками, не успевая увернуться. Грохнуло так, что он пролетел пол камеры и врезался спиной в стену – такого «оленя», наверное, никому в жизни ещё не пробивали. Будь у него рога, так отвалились бы нафиг.

-Вали суку! – Взвыл кто-то и кинулся в атаку в скупом свете лунном.

Лёха ударил, больше наобум – после лавочки, мир качался, словно в пьяном сне. Повезло и в этот раз – в горло. Парень захрипел, схватился руками за глотку и попятился. Его отшвырнули с пути, что-то сверкнуло, Лёха отклонился в сторону, одновременно ударив наотмашь. Один из них упал истошно воя – лицо рассечено наискось, кровь хлещет на пол. Лёха сам бросается в атаку, удара он не успевает заметить и теперь летит обратно. Затылком о стену, слышно хруст, но, кажется, он всё же успел кого-то ударить – ещё один сидит на полу, с диким шипением, вытаскивая из груди заточку. Теперь только руки и ноги, оружие своё он потерял.

Остался один противник. Лёха отклеивается от стены и пытается поднять руки в стойку. Но поднимается только правая. Он посмотрел вниз. Из левого плеча, торчат ложка и полоска бесформенного серого металла.

Две заточки сразу, совсем близко к сердцу.

-Аааа!!! – Ревёт Грек, последний кто ещё на ногах. Словно в замедленной съёмке, лавочка взметается вверх и падает на раненное плечо. Странно – он видел её медленно поднимающейся, видел, как дико медленно она опускалась вниз, но увернуться всё равно не сумел.

Слышно хруст, вспышка боли, а потом всё пропадает, видимо, это конец. Теперь уже, наверное, сразу к Петровичу, он знает, что там дальше делать…

Лёха открывает глаза и вокруг снова белые стены. И тот же врач. Только сейчас он в кресле у дверей с той стороны, с кем-то говорит – дверь в палату открыта настежь.