александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

– Да, правда почистил? Какой ты молодец, – сказала она тоном, однозначно свидетельствующим о том, что никакой разницы она в роботе не заметила и никого здесь, кроме себя, молодцом не считает. – Только у нас нет времени. Нужно собираться, – завершила Даша свою не очень ценную похвалу.

Кирилл хотел было обидеться, но подумал, что это будет выглядеть глупо, и просто буркнул нечто неразборчивое. Даша тем временем вытащила новую одежду. Штаны, толстовка и куртка с капюшоном были самых невзрачных серых и коричневых оттенков. Затем она заставила его намазать лицо и руки некой отвратительной жирной гадостью с запахом ванили, результатом чего явился неестественно розовый цвет его кожи.

– Так ты хотя бы не будешь выделяться, – заявила разгулявшаяся девица. – Одевайся, выедем через десять минут. Я сбегаю за сумкой.

Она умчалась, так и не выслушав его подготовленную реплику о том, что с таким цветом он не выделялся бы только в середине розового куста. А ведь реплика была смешной и полной продуманной иронии.

Он быстро натянул на себя принесенные вещи. Они были практически новые. Его заинтересовал вопрос, где она взяла столько мужской одежды. Думать над этим он не стал, во избежание необратимой порчи настроения. Обычно такие вещи можно найти только в гардеробе постдруга. Ну вот, все же подумал, и внутренний уровень радости действительно пошел вниз. Он уселся на койку и стал жалеть себя. Рыжик стоял, как всегда, напротив и утешительно подмигивал ему оранжевым датчиком.

Даша влетела в комнату только через двадцать минут. Она была одета по-походному в золотисто-бежевую куртку, из-под которой элегантно выглядывал белый свитер. С видом чайки, выронившей рыбу, она набросилась на терпеливо ждавшего ее Кирилла.

– Ты еще не готов? Мы же опаздываем! – обвинила она его во всех грехах мира.

Он спокойно встал с кровати, натянул на голову капюшон и сказал:

– Я готов, госпожа.

Она пропустила мимо ушей очередную блистательную колкость, возмущенно фыркнула и отправила Рыжика на кухню за продуктами. Затем она еще раз осмотрела Кирилла со всех сторон, поправила волосы под капюшоном и с гранитной убежденностью заявила:

– Я – молодец!

– Не поспоришь, – вставил Кирилл.

– И не надо, – остановила она нависшую над ней остроту. – Пошли.

Даша взяла его за рукав и вывела в коридор. Осторожно оглядываясь, они прокрались к той двери, через которую он проник в особняк уже почти неделю тому назад. Они миновали ярко освещенный холл и окунулись наконец в обволакивающую свежесть вечерней весны. Было около шести часов вечера, так что на улице еще не стемнело. С трех сторон двор окружали стены невысоких зданий с колоннами и вычурно украшенными окнами. С четвертой стороны топорщилась острыми пиками ограда с воротами. За оградой были люди. Не один и не два человека, а несколько десятков людей. И у каждого из них в голове роились, жужжали и выплескивались во внешний мир мысли. Тусклые и яркие, размытые, как осенняя морось, и острые, словно зимний день. Они окружили Кирилла, остановили его и почти вырвали его из действительности. Голод, оказывается, никуда не ушел. Он просто прекратил бесперспективные попытки разорвать сковавшую его по рукам и ногам привязанность носителя к этой наглой девице. Только там, на улице, чужие для тебя люди. Они рядом, и они для тебя ничего не значат! Иди к ним. Ты можешь взять разум из любого из них… Иди, ты же хочешь… Ты же можешь… Почти явственный шепот голода сквозь туманную мороку проникал в сознание. Кирилл стоял неподвижно, но он мог и пойти… И он хотел пойти…

Даша дошла уже до дверцы длинной черной машины, занимавшей значительный кусок двора. Словно почувствовав какую-то опасность, она обернулась. Она поняла все и сразу. Он видел ее мысли, и страха там не было, только напряжение. Девушка подбежала к нему. К новому окаменевшему украшению старинного крыльца. Она схватила его за плечи и стала трясти с неожиданной для столь хрупкого создания силой.

Голова Кирилла моталась из стороны в сторону, но взгляд девушки не отпускал его глаз. И голод ушел. Стремительно нырнул во внутреннюю трясину, повизгивая от возмущения. Кирилл осторожно взял ее руки, останавливая тряску, но не стал отрывать их от своих плеч. Это было неожиданно и приятно. Они стояли на крыльце, практически обнявшись, и продолжали смотреть в глаза друг другу. Между ними не было ни страха, ни смущения, ни иных барьеров. Он знал, что сейчас ее поцелует. И он знал, что она не ответит на его поцелуй. Секунда… Вторая…

Она не отводила глаз, и в мыслях у нее плескалась абсолютная неразбериха. Кирилл первым убрал свои руки. Даша тотчас же отдернула свои.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Отпустило.

– Я знаю, – серьезно ответила она. – Надо спешить.

Она продолжала стоять неподвижно перед ним. Ее серые с ускользающей синевой глаза не отпускали его. Ветер лениво и ласково ворошил ее волосы. Она взяла его за руку, чтобы отвести к машине, но продолжала стоять неподвижно. Она знала, что он ее поцелует… Она не знала, хочет ли этого… И она знала, что ответит на поцелуй… Еще секунда и…

Мимо по улице с шумом промчалась машина. Из угла двора раздался нескрываемо громкий смешок, раскатившийся в аплодисменты.

– Браво. Я получил такое удовольствие от этой сцены, – голос был до жути знакомым.

Даша отшатнулась от Кирилла и резко обернулась к говорившему. Кирилл тоже всмотрелся в затянутый сумеречной тенью закуток. Новый персонаж, радуясь проявленному к нему вниманию, выпустил еще один веселый смешок и вышел на свет.

– Сергей Петрович… – они воскликнули почти одновременно.

Маленький, шустрый старичок в черном плаще и дурацком котелке на голове манерно раскланялся.

– Вы поразительно догадливы, дети мои, – он продолжал веселиться от души. – А я тут слегка замерз, ожидаючи вашего появления. Покорнейше прошу этим оправдать тот грубый способ, которым осмелился я прервать столь романтичное общение.

Он еще раз раскланялся. Было очевидно, что никакого стыда этот субъект не испытывает, а попросту издевается над ними. Первая пришла в себя Даша.

– Что вы здесь делаете? – возмущенно выпалила она. – Это мой дом, и я вас не приглашала. Убирайтесь!

– Ну что вы, Дашенька. – Профессор и не думал пасовать перед таким напором. – Зачем так горячиться? Мы же с вами – образованные люди.

На слове «люди» он недвусмысленно зафиксировал ударение.

– Даже ваш милый друг, излишне розового цвета на мой вкус, сохраняет спокойствие.

Даша молчала, и, не дождавшись ответа, Сергей Петрович пошел в новую атаку:

– Что касается дома… Замечательный, надо сказать, дом. Чудо старого ампира. Моя мечта обитать в таком месте. – Он нарочито медленно оглядел окружавшие их архитектурные изыски. – Только, насколько я помню, принадлежит он не совсем вам, Дашенька, а скорее вашему уважаемому батюшке.