Дэйв Макара - Попаданы

Копейщиков я особо не боялся, но от стрелы в собственную голову…

Спасибо, я пешком постою!

Внимательно рассмотрев все это великолепие, дождался когда они ринутся на спуск, вышел из-за деревьев и потопал следом. Не торопясь.

Пыль, поднятая копытами и лапами, вилась теперь где-то далеко впереди и местные птички, осмелев, принялись "настраивать" свои голоса.

Тонкие пересвисты, шум ветра и шорох волнуемых им трав и ветвей деревьев.

Идиллия.

Жаль, по собственному опыту знаю, что чаще всего такая идиллия заканчивается крупными неприятностями!

От свербящего чувства угрозы, снова сошёл с дороги и пошёл, укрываясь за деревьями.

Солнце уже клонилось к закату, когда, по дороге, в обратную сторону, промчалась знакомая карета.

Но, звезды яркие, в каком же виде она была!

Дверей у неё уже не было, колеса в грязи и застывших пятнах крови.

Свешивающийся с облучка возница уже никогда больше не взмахнет своим кнутом, подгоняя коняшек — обе его руки свешивались почти до земли.

Задняя стенка превратилась игольницу, из разбитого окна торчит пара хорошо знакомых копий, подрагивая и ерзая, словно тело, в которое они попали, пытается их из себя вытащить.

Помахав ручкой, удаляющемуся произведению искусства, прислушался к своим ощущениям — опасность миновала.

Грохот за моей спиной возвестил, что о повороте лошади ничего не знали…

Их истошное ржание и почти человеческие стоны заставили меня плюнуть на белую пыль дороги и вернуться.

Я не могу пройти мимо страдающего животного.

"Лучше добить, чем оставить страдать", по-моему, самое правильное правило на всем земном шаре. И не-Земном, тоже!

Одну из лошадей пришлось добить — обе передние ноги оказались переломаны и блестели вылезшими наружу, костями.

Остальные, получив свободу, встряхнулись, вставая на свои тарелкообразные копыта и потянулись к сочной траве — заедать стресс, видимо.

В голове промелькнула мысль оседлать пару, с тем, чтобы продать позже, но здравый смысл восторжествовал — кони клейменные, а это уже не шуточная угроза!

Только когда я развернулся уходить, до меня дошло, что стоны продолжаются и раздаются совершенно точно не из кареты!

Подумав, что несущийся шестерик мог сбить зазевавшегося пешехода, сдуру, а иначе и не скажешь, решил посмотреть — если не помогу, так хоть добью, чтобы разумный не мучился.

В придорожной канаве, валялась скрюченная фигура и тихонько стонала, привалившись разбитой головой к камню, остановившему её безудержный полёт. Камзол в крови и прорехах, ещё недавно очень нарядный и очень чистые, блестящие, сапоги подтвердили факт — валяется не пешеход, однозначно!

— Да… Любопытство сгубило кошку! — Напомнил я сам себе, всем известный факт, и повернул лицо раненного к свету.

— Тчарн!

— Трофим!

— Тофин! — Гордо поправил меня маг, мгновенно приходя в себя, видимо, от злости.

— Да по фигу. — Пожал я плечами. — Раз ты не подыхаешь, то и лежи себе, дальше… Отдыхай.

Я выпрямился и сделал шаг в сторону, снова и снова раздумывая, а не добить ли мне этого надоедливого мага, уже второй раз попадающегося на пути.

— Подожди! Мне нужна помощь! — Гаффлинг, скрипя зубами, попытался сесть, оперевшись на камень. — Меня предали сопровождающие…

— Не поверишь — мне до Звёзд, кто тебя предал. — Не оборачиваясь ответил я и полез из кювета на дорогу. — Счастливо оставаться!

Стена пламени встала передо мной, преграждая путь.

— А вот это ты — зря. — Я развернулся и покачал головой.

Гаффлинг взвыл — тяжелый нож воткнулся в его относительно целую ногу, пробивая её насквозь.

Легко спустившись, я выдернул свой любимый тип ножей — десантный — из его раны и наступил на ногу, вдавливая её в почву.

— Правда, плохо быть невежливым? — Улыбнулся я и убрал свою ногу.

Блеск глаз, уставившихся на меня из-под сведённых от боли бровей, не предвещал мне ничего приятного, хорошего или хотя бы — нейтрального.

— Мне нужна помощь…

— Не подаю. — Я снова развернулся и полез наверх.

— Я щедро заплачу!

— Да я, вроде, не нищий! — Признался я, раздумывая помочь разумному или и вправду — добить?

Победило, всё же, моё долбанное милосердие.

Забравшись в карету и перевернув там всё вверх дном, я нашёл походную аптечку и походную кухню, маленькую и изящную, в аккурат на одного едока.

Связав всё в одну кучу, спустил в кювет, надеясь, что ком придавит злополучного мага насмерть и избавит меня от последующих встреч.

Туда же, столкнул коняшкин труп и полупустую бадью с водой, прицепленную к карете, сзади.

Посчитав свой долг исполненным, снова потопал по дороге в направлении Норнэлла.

Пока возился с магом, стало темнеть и только это объясняет мою невнимательность — уже через полкилометра, ровно на том же самом месте, где мимо меня промчалась карета с побитым магом, из кустов выскочило четыре хорошо знакомых фигуры, затянутых в опалённые кольчуги, без копий и луков, но с клинками в руках.

— Стой, прохожий! — Самый быстрый преградил мне путь. — Не видел ли ты здесь кареты?

— Там ищите! — Честно ткнул я себе за спину пальцем, надеясь, что на этом мы распрощаемся и разойдемся, как в море корабли.

— Веди! — Потребовал голос за моей спиной, ткнув мне спину кончиком своего клинка. — И, без лишних звуков!

— Да не вопрос. — Я привычно поднял руки к торчащим из-за спины рукоятям сабель и сделал плавный поворот, вынимая их из ножен.

Две головы скатились с плеч, тихо звякнув о собственные кольчуги.

Одно тело удачно рухнуло назад, другое окатило меня фонтаном крови, заливая глаза и пачкая одежду.

Оставшиеся двое, видя, что оружие уже у меня в руках, подняли вверх свои, демонстрируя, что претензий ко мне не имеют.

Мягкий шаг вперёд и ещё два безголовых тела валятся в придорожную траву.

"Нет тела — нет дела!"

Быстро обыскав трупы, стал богаче на 30 монет непонятной чеканки и целый мешочек драгоценных камней, размером от рисового зерна и до указательного пальца. Все камни приятно светились в наступающих сумерках, предупреждая, что они совсем не простые и показывать их каждому встречному-поперечному, совершенно не стоит.

Были ещё амулеты, оружие и прочие прелести, но тащить их на себе — оставьте удовольствие ослу!

До полной темноты отшагал километров шесть-семь, присматривая местечко для ночлега.

Ничего так и не подвернулось. Пришлось сворачивать с дороги и радоваться своему перестроенному организму, видящему в темноте.

Так, радуясь своему ночному зрению, я и слетел с обрывчика вниз, в ледяную воду бурной речки, махом утащившую меня на середину своего, поворачивающего в этом месте, русла, заодно и смывшую всю кровь, пообколотив её о камни, вместе со мной.