Константин Соловьев - Восьмое Небо

- Ты боялась раскрашенных дикарей-людоедов из книжек, - Ринриетта почувствовала, как губы сами собой складываются в беспомощную кривую улыбку, - Помнишь, иногда я нарочно красила сажей лицо, чтоб напугать тебя, а ты…

Линдра аккуратным щелчком сбросила со стола финиковую косточку и продолжила писать. Ринриетта машинально отметила, что почерк у нее немного изменился. Пропали витиеватые хвосты, похожие на извивающиеся облака, и кокетливые завитушки. Буквы стали уверенными, строгими, одинаковыми, как гвардейцы, выстроившиеся на верхней палубе флагмана.

- Я боялась ответственности. Боялась того, что мне придется заниматься скучными взрослыми делами, которыми занимается дед. Боялась того груза, который лежит на всех Ду Лайонах, посвятивших свою жизнь Каледонии. Этот страх и гнал меня прочь. Но я победила его. Для этого не потребовались ни пушки, ни абордажная команда. Только немного времени и терпение. Как бы тяжела ни была ноша, у меня нет права ее перекладывать.

От мягкого шелеста пера по бумаге Ринриетта стиснула зубы – сейчас он был невыносим.

- Значит, это не дед убедил тебя?

- Нет, он ни при чем. Принцессам опасно летать по небесному океану, это может причинить много неприятностей их стране. Принцесса может погибнуть в буре или попасть в плен к заговорщикам, что в итоге почти и произошло, принцесса может стать заложником чужой воли или быть вовлечена в сложную политическую партию… Не надо так на меня смотреть. Я не умерла и не изменилась. Я просто выросла из детских штанишек.

- Но не забыла.

- Что? – Линдра на миг перестала писать, перо в руке дрогнуло, - О чем?

«Обо мне», хотела сказать Ринриетта, но губы не справились с этим словом, пришлось искать ему замену.

- Об Аретьюзе. Ты ведь сразу узнала меня? – пробормотала она, сгорая от отвращения к самой себе и чувствуя невыносимый жар румянца, - Там, на «Вобле»? И нарочно назвалась Линдрой. Это был как условный знак, да? Ты хотела показать мне, что помнишь…

Линдра осторожно подула на перо и промокнула специальной бумажкой написанное.

- Нет, - спокойно сказала она, закрывая чернильницу, - Это был знак, но для Адмиралтейства. Если бы вы вздумали попросить за меня выкуп, дед мгновенно бы понял, что за «Линдра» угодила к вам в плен и послал бы за мной пару фрегатов. Но ты права, я тебя узнала. Хоть ты и сильно изменилась.

- Я…

- Вижу, ты сменила прическу. Зря. Тебе шли длинные волосы.

Ринриетта рефлекторно провела ладонью по коротко остриженным вихрам, выбивающимся из-под треуголки.

- На корабле от них одни проблемы. Треплет ветер, путаются в узлах, сыреют из-за облаков…

- Но краснеешь ты все равно как раньше. Я бы могла узнать тебя только по одному румянцу. Наверно, я изменилась куда сильнее, раз ты не узнала меня там, на «Вобле».

- Снулая сельдь! – вырвалось у Ринриетты, - Ты и это решила вписать мне в счет? Я сделала это, чтоб сберечь твою светлую голову! Если бы на борту узнали, что у меня в руках принцесса Каледонии, внучка легендарного Каледонийского Гунча, мне бы не позволили тебя так просто отпустить! Да все пираты Порт-Адамса взвыли бы от восторга! Каково мне было бы, по-твоему? Или ты думаешь, что фрегаты твоего деда способны решить любые проблемы в небесном океане?

Линдра молча крутила перед глазами сохнущее перо.

- Значит, это было для моей безопасности? Спасибо. Приятно знать.

Ринриетта мысленно чертыхнулась. Румянец на щеках горел так жарко, словно она вновь находилась на палубе горящего корабля. Только в этот раз жар шел не снаружи, а изнутри.

- Я собиралась дать тебе возможность бежать при первой возможности, - пробормотала она, - Но Корди успела раньше.

- Могла бы подать мне знак. Сделать вид, что узнала.

- Не могла! – Ринриетта едва не рассадила кулак о столешницу, жалобно звякнула чернильница, - Ты не понимаешь…

- Не смогла найти минуты, чтоб поговорить со мной наедине? Так берегла нашу тайну?

- «Вобла» не тот корабль, на котором можно сберечь чью бы то ни было тайну! Черт, да она переполнена магическими фокусами, которые срабатывают всегда невовремя. Шму вечно подслушивает разговоры, а еще вездесущий «Малефакс», а еще…

При упоминании «Воблы» внутри сделалось гадко, липко, словно в душу вылили целый флакон просроченного ведьминского зелья.

- Все в порядке, у меня были свои причины хранить инкогнито, - Линдра вновь открыла папку, - Кроме того, как я уже сказала, у меня было время повзрослеть. Держи, это тебе.

Она протянула Ринриетте хрустящий бумажный лист. Но это был не протокол. Какая-то сложная канцелярская форма, украшенная плохо отпечатанным гербом Каледонии, королевским вензелем и целой гроздью внушительных печатей. Ринриетта без интереса скользнула взглядом по тексту, даже не пытаясь читать его, все равно буквы дрожали перед глазами.

- Что это? Пригласительный билет на мою казнь?

- Я не думаю, что у тебя достаточно друзей, чтоб ты могла кому-то его вручить, - Линдра хладнокровно спрятала все писчие принадлежности и поднялась, отряхивая узкие форменные бриджи, - Эта бумажка – твое помилование.

* * *

- Что?

- Горольдт Первый изъявил согласие сохранить вашу жизнь, мисс Уайлдбриз.

Ринриетта непонимающе уставилась на лист, который держала в руках. Отчего-то по пальцам не прошло сладостной дрожи. Сердце не замерло, лишь споткнулось, всего на мгновенье сбившись с ритма. В пиратских романах все происходит не так. Но пиратские романы вообще часто лгут.

Ринриетта растерянно потерла пальцем одну из печатей, не зная, что сказать. Линдра молча наблюдала за ней с каким-то непонятным выражением на лице. Это смущало еще больше – прежде ей довольно было лишь заглянуть в лицо Кин, чтоб мгновенно понять, о чем та думает.

- Я еще не успела забыть все, что учила в Аретьюзе. На пиратов не распространяется право помилования.

- В обычном процессе – нет, - Линдра склонила голову на бок, как никогда раньше не делала, - Специальный королевский указ. Можешь чувствовать себя польщенной. И нет, даже не пытайся представить, чего мне стоило этого добиться, ты все равно не сможешь.

- Указ о помиловании? Мне? От Каледонийского Гунча?

Ринриетта напряглась еще больше. Здесь должен быть подвох. Какая-то хитрость сродни коварному тайфуну, который до поры до времени не обнаруживает себя, а потом налетает и сокрушает корабль как ореховую скорлупу. Но в чем она сокрыта? Должно быть, ее нюх законника ослабел за все эти годы, она перестала разбирать опасность, скрытую не в навигационных картах, а в тесно исписанных страницах.

- Я не слышала, чтоб короли Каледонии когда-то миловали пиратов.

- Они и не миловали, - Линдра усмехнулась. Улыбка у нее тоже была новая, незнакомая, - Это будет первый исторический прецедент. В твоем деле есть два весомых смягчающих обстоятельства. Мне пришлось немного надавить, чтоб они стали еще немного более… весомыми, но это пусть тебя не волнует.