Константин Соловьев - Восьмое Небо

- В реалиях современной высокоманевренной войны готландцы сумели сохранить организацию своих построений и в полной мере реализовать свой огневой потенциал, тогда как формандцы, увлекшись вспомогательными ударами, частично упустили инициативу. К исходу четвертого часа боя в непосредственное столкновение вошли основные силы флотов, включая дредноуты и тяжелые крейсера…

Прямо перед лицом Ринриетты горел бесцветным призрачным пламенем корабль. Огромный, как остров, он был так изувечен бесчисленным множеством попаданий, что походил на ком мятого металла, каким-то образом держащийся в воздухе. Свернутые набок трубы, изувеченные, раздавившие друг друга палубы, дымящиеся остовы орудийных башен, зияющие в бортах пробоины… Но все-таки в нем оставалась жизнь – какая-то глупая, нелепая, из последних сил за что-то цепляющаяся жизнь. Уцелевшие пушки изредка били, посылая в водоворот в центре кабинета снаряд за снарядом, а где-то на мостике, едва видимый, вспыхивал гелиограф, передающий какой-то длинный и, скорее всего, уже никому не нужный и бесполезный сигнал.

- Хватит, - глухо произнесла Ринриетта, роняя голову на руки, - Хватит, «Малефакс». Выключи это. Не хочу видеть.

- Тогда позвольте я покажу вам сразу концовку.

- Зачем? – спросила Ринриетта не поднимая головы, - Чтоб увидеть триумф готландского флота? Не уверена, что это доставит мне радость.

- Нет. Чтобы увидеть начало гибели Унии.

Мистер Хнумр, забившийся в свой угол и настороженно взиравший на битву призрачных кораблей, внезапно зашипел. Это было так неожиданно, что Ринриетта вскинула голову, пытаясь понять, что могло его напугать.

Битва уже закончилась. Посреди кабинета висело не больше десятка кораблей с готландскими флагами. Они не походили на гордых победителей в торжественной кильватерной колонне, скорее, на горстку уцелевших. Корпуса во многих местах были пробиты, броневые листы смяты, орудийные башни вывернуты с корнем. Глядя на них, Ринриетта мрачно подумала о том, что Битва под Уорспайтом едва ли станет праздником, отмечаемым на всех островах Готландии. Победа была куплена такой ценой, что мало чем отличалась от поражения.

Мистер Хнумр опять зашипел. Шерстка на его загривке встала дыбом, глаза засверкали. Он явно видел что-то, что не видела сама Ринриетта. Только когда она сообразила проследить за его взглядом, сделалось ясно, что кораблей в кабинете больше, чем ей показалось сперва.

Этот корабль появился со стороны прихожей. Удивительно, что Ринриетта сразу его не заметила, хотя должна была – тот был самое малое втрое больше самого большого готландского дредноута. Он двигался непривычно, как-то порывисто, несдержанно, как обычно не двигаются тяжелые многотонные корабли, ведомые равномерной работой машин. В этом он скорее был похож на рыбу, которая то замедляется, то резким рывком движется вперед, непринужденно меняя потоки воздуха. Этот корабль не был ни дредноутом, ни крейсером. Он вообще не относился к классу воздушных судов, созданных человеком.

Его броневые плиты беспорядочно торчали из бортов, налезая друг на друга, как чешуя. Орудийные башни торчали бесформенными наростами вдоль треснувших и вздыбившихся палуб, как выпирающие из корпуса опухоли. Он выглядел как корабль, побывавший в самом Мареве – и вернувшийся обратно полупереваренным его смертоносными разлагающими чарами. Тонны искорёженной и изувеченной стали, вывернутой под самыми разными углами, остатки трубопровода, вплавленные в бронепалубы, распахнувшиеся зазубренные зевы труб… На смену запаху сгоревшего пороха пришла вонь скверны и разложения, тянущаяся за этим кораблем.

- «Аргест», - Ринриетта сама не заметила, как это слово слетело с ее губ, - Он пришел за ними.

- Почувствовал запах добычи, - «Малефакс» скривился от отвращения, - Неудивительно, возмущение в магическом эфире разошлось на многие тысячи миль от Уорспайта. «Аргест» явился как акула на запах крови. И он получил, что хотел.

Готландские корабли пришли в движение слишком поздно. По какой-то причине они тоже не сразу заметили появление нового хищника на арене. А когда заметили, было уже поздно что-то предпринимать. Пара потрепанных дредноутов развернулась, фокусируя на пришельце уцелевшие орудия, прочие корабли эскадры выстроились вокруг них. Едва ли они догадывались, какая сила им противостоит. Они видели огромный и пугающий, но все-таки корабль. Не представляя себе, чем именно он рожден.

«Аргест» не стал совершать маневр уклонения, не стал менять курс, чтоб задействовать все орудия, он шел на готландцев неумолимо, как лезвие гильотины скользит по своим направляющим. Казалось, даже встреть он носом двенадцати бальный шторм, и то не отвернул бы ни на фут в сторону от цели.

Первым погиб миноносец, осмелившийся открыть огонь с дистанции в несколько миль. Возможно, его капитан полагал, что остается в безопасности, имея превышение над противником в тысячу футов. Ринриетта надеялась, что Роза подарила ему быструю смерть, не дав времени на осознание своей ошибки. Из корпуса «Аргеста» навстречу миноносцу ударил луч света, показавшийся Ринриетте подобием размытого лунного свечения. Он был недостаточно ярок для того, чтоб ослепить готландских канониров, но все орудия корабля внезапно замолчали. Ринриетте не требовалось спрашивать гомункула, отчего. Контуры миноносца, прежде бывшие отчетливыми и хорошо видимыми, начали расплываться, смазываться, наслаиваться друг на друга. Словно корабль вдруг стал единым целым с воздушным океаном и теперь стремительно в нем растворялся, как капля чернил в воде. К тому моменту, когда «Аргест» поравнялся с ним, от миноносца осталась разве что легкая дымка.

Готландские дредноуты не собирались отдавать без боя победу, купленную столь страшной ценой. Подпустив «Аргест» поближе, они навели на него орудия главного калибра. Если бы «Малефакс» мог передать хотя бы сотую часть грохота этих орудий, в кабинете вылетели бы все стекла, но и без того Ринриетта закусила губу, как только те окутались дымом. Гигантская сила отдачи заставила огромные корпуса покачнуться в воздухе, словно легкие шлюпки. Совокупного веса этого залпа хватило бы для того, чтоб превратить добрую четверть Каледонийского Сердца в щебень средних размеров. Но «Аргест» даже не остановился. В несколько секунд он подошел вплотную к дредноутам и…

- Драная скумбрия!.. – выдохнула Ринриетта, ощущая, как пальцы сами собой складываются в знак Розы, - Что это?

Бреши и провалы в корпусе «Аргеста» стали расширяться сами собой, из них показались шевелящиеся полупрозрачные отростки. Это было столь неестественно, что Ринриетта замерла с открытым ртом. Отростки тянулись и тянулись, пока не сделались похожи на щупальца – щупальца исполинского кальмара, растущие из стального корпуса. Это не было шуткой «Малефакса» или ошибкой в передаче магического сигнала – Ринриетта видела, как дрогнули корпуса дредноутов. Их капитаны тоже увидели это. А увидев, уже не помышляли о бое. Остатки готландской эскадры попытались отвернуть в сторону, но слишком поздно. Сила, с которой они столкнулись, оказалась куда стремительнее самого быстроходного корабля. И куда безжалостнее.