Константин Соловьев - Восьмое Небо

Щупальца продолжали опоясывать город, не обращая внимания на разрушения. Под их натиском дома лопались, превращаясь в бесформенные груды мусора. Мраморные статуи, восславляющие бессмертных героев Каледонии, бесстрастно взирали со своих постаментов на картину разрушения – разрушения неспешного, небрежного и даже презрительного. Иногда они сами превращались в груды черепков, когда какое-нибудь из щупалец проходило рядом. Их было все больше и больше, они тянулись из пробоин в корпуса корабля, похожие на пульсирующие черные пуповины, и впивались в остров мертвой хваткой. «Барбатос» не просто оплетал Ройал-Оук, он вкладывал в это огромную силу, словно пытался раздавить остров. Дома лопались один за другим, как игрушки, улицы и переулки превращались в ущелья, заваленные камнем и деревом, с верхних плато острова вниз, разрушая все на своем пути, понеслись волны из мусора и обломков.

- Идиот! – взвизгнул мистер Роузберри, - Что ты творишь? Ты же все портишь!

- ЭТО УЖЕ НЕВАЖНО.

Щупальца присасывались к острову, как голодные пиявки, жадно сокращаясь и пульсируя, оплетая его со всех сторон. Толстые и тонкие, они соединялись в подобие паутины, выискивая все новые и новые места, чтоб впиться в обнаженную каменную породу. Все, сооруженное человеческими руками за века существования Сердца Каледонии «Барбатоса» не интересовало – он сметал дома вперемешку с мостовыми и арками, фонарные столбы, статуи, торговые ряды… Небрежно, как сметают сор с обеденного стола. Все новые и новые щупальца тянулись вниз, чтоб приникнуть к острову, вонзится в него, превратившись в очередную пуповину, связанную с кораблем.

- ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. СЛАДКИЕ ЧАРЫ. КАК ДОЛГО Я БЫЛ ГОЛОДЕН. НО СЕЙЧАС… СЕЙЧАС МНЕ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ.

Мистер Роузберри побледнел – Ринриетта заметила это даже сквозь густой слой пудры.

- Перестань… Перестань немедленно! – он растерялся настолько, что даже холодный металлический блеск пропал из глаз, скрытый настоящей паникой, - Что ты собрался…

- ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. УПОИТЕЛЬНЫЕ. Я ВЫПЬЮ ИХ ДО КАПЛИ. ОСУШУ ЭТОТ ОСТРОВ ДО САМОГО ДНА. ДО ТЕХ ПОР, ПОКА В НЕМ НЕ ОСТАНЕТСЯ НИ ОДНОЙ НАСЫЩЕННОЙ ЧАРАМИ ПЕСЧИНКИ.

Прикасаться к перекрученному ржавому металлу было отвратительно, но Ринриетта вынуждена была схватиться за ближайшую стойку, когда увидела, как от подножья Ройал-Оук бесшумно отваливаются камни. В чреве острова словно началось землетрясение, от которого вся его подошва заходила ходуном, медленно раскалываясь и высвобождая тонны устремившихся в бездну камней. Остров заскрежетал каменным голосом, когда щупальца «Барбатоса», впившиеся в его плоть, начали медленно раздирать ее на части, безжалостно разрывая сдерживающие ее веками чары.

- Ты… Ты же губишь остров! – глаза мистера Роузберри приняли цвет подкисшего молока, - Я приказываю перестать! Ты чертов безмозглый кретин! Отставить! Брось!

Он ругался не так, как ругаются женщины, под напором испуга маскировочные покровы истончились, отчего истинные черты на миг проявились на поверхности – черты перепуганного, но силящегося вернуть контроль над собой мужчины.

Он понял, догадалась Ринриетта. Величайший хитрец наконец понял, в какую ловушку загнал сам себя. Возможно, только из-за его растерянности она не успела испугаться сама. Даже глядя на то, как огромное чудовище медленно давит остров в объятьях копошащихся щупалец.

- Идиот, - произнесла она почти спокойно, пристально глядя на оперативного управляющего, - Теперь до тебя дошло, да?

Он ее не слышал. Возможно, даже и не видел.

- Перестать! – тонко выкрикнул он, лупя ладонью по столу, - Я приказываю! Не смей вытягивать чары из острова! Дрянная консервная банка! Ты же губишь нашу собственность!

- ИЗЫСКАННЫЙ ВКУС… - в голосе «Барбатоса» послышалось тягучее удовольствие, почти мечтательность, - Я ИЗОПЬЮ ЕГО ЧАРЫ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ОН НЕ ПРЕВРАТИТСЯ В ГОРСТЬ ПЕСКА НА ВЕТРУ. ОН СЛАВНО ПОДКРЕПИТ МЕНЯ. ВЕДЬ МНЕ ПОТРЕБУЮТСЯ СИЛЫ, ПОКА Я БУДУ ДВИГАТЬСЯ К СЛЕДУЮЩЕМУ.

- Что? – мистер Роузберри недоверчиво уставился в потолок, словно надеялся увидеть там лицо гомункула, в глазах его мелькал ослепительными вспышками страх. Страх человека, только сейчас сообразившего, что же он натворил, - Что это значит?

- ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. СЫТНЫЕ ЧАРЫ, - невидимая улыбка «Барбатоса» заскрежетала по нервам Ринриетты тупой ржавой пилой, - В НЕБЕСНОМ ОКЕАНЕ МНОГО ОСТРОВОВ. ОНИ УТОЛЯТ МОЙ ГОЛОД. МНОГО ВКУСНЫХ, УПОИТЕЛЬНЫХ ЧАР. НАДО ЛИШЬ ВПИТАТЬ ИХ. Я БУДУ ПОГЛОЩАТЬ ИХ ОДИН ЗА ДРУГИМ.

- Идиот, - повторила Ринриетта, едва подавив желание рассмеяться в лицо перепуганному мистеру Роузберри, - Это ты – самой большой и слепой идиот здесь. Теперь-то ты понял? Понял, что соорудил? Чудодейственные чары Марева… Идиот!

На миг мистер Роузберри стал почти женственным в своей беспомощности.

- Что это за проклятье?.. Как это могло случиться? Он прежде никогда…

Если бы Ринриетта не испытывала к нему непреодолимого отвращения, то взяла бы за кружевной воротник и притянула к себе, наслаждаясь его страхом и беспомощностью так же, как «Барбатос» наслаждался высасываемыми из острова чарами.

- Он больше не твой слуга. И никогда им не был. Теперь ты понял, кто он?

- Кто?.. – слабо спросил мистер Роузберри.

- Харибда! Самая большая харибда из всех, которые когда-либо поднимались в небо!

- Чушь! – на смену испугу мгновенно пришла ярость, - Он – искусственное создание, плод инженерного труда! Ваш слепой страх перед Маревом просто смешон! Марево не чудовище!

Ринриетта не дала себя перебить. И хоть говорила она негромко, мистер Роузберри сжался в своих кружевах и оборках.

- Самонадеянные глупцы, - у Ринриетты от отвращения даже заныли дёсны, - Вы вообразили, что Марево – это покорная игрушка, с которой можно не церемониться. Забыли про ее суть. Возомнили себя всемогущими творцами!

Мистер Роузберри взвизгнул, когда от удара «Барбатоса» в бездну рухнул край острова. Ринриетта направила указательный палец ему в лицо, и оперативный управляющий съежился, словно в руке у нее был зажат пистолет.

- Марево – не чудовище, не демон. Марево – равнодушный пожиратель. Слепая вечно голодная стихия. Она всевластна, но лишь в собственных чертогах и не способна существовать вдали от них. Вы пригласили ее в наш мир. Вы наделили ее телом. И, что еще хуже, вы наделили ее разумом.

Мистер Роузберри отшатнулся, не заметив, что зацепился оборкой платья за металлическую зазубрину. В грохоте гибнущего острова жалобный треск платья почти не был слышен.

- Не говорите вздор! – пронзительно закричал он, - У Марева нет и не может быть разума!

- О нет, - Ринриетта зло рассмеялась, чувствуя мстительное удовлетворение от того, как сжимается недавно всемогущий мистер Роузберри, - У него есть разум. И он зовется «Барбатос». Теперь до вас дошло? Вы создали не покорный инструмент для преобразования мира, вы создали чудовище! Объединили огромную тлетворную силу Марева с разумом гомункула и снабдили его телом, способным существовать на любых высотах.