Пирс Энтони - Игры фавна

Она не удостоила его и взгляда.

— Ты забыл, что его может слышать только тот, кто в него дует. Эхо пришло оттуда, — она указала на восток.

И компания устремилась на восток. К счастью, местность, по которой им пришлось идти, оказалась открытым пространством с отдельно растущими деревьями — так далеко, как они могли видеть, — никаких больше каламбурных зарослей.

Но Кэтрин опять становилась моложе, а это тоже могло им помешать. Что если её Настоящая Любовь окажется за пределами её возраста? Это сделает жеребца поистине недоступным.

Так и случилось. Кентаврица стала меньше их обоих и вынужденно остановилась.

— Это где-то рядом с границей моего возраста, — сказала она. — Я могу пройти немного дальше, но скоро не смогу говорить, так как научилась этому в два года. Вы должны продолжать путь без меня.

— Но мы не услышим эха, — запротестовал Леспок.

— Вам и не надо. Просто продолжайте идти по прямой, пока не столкнётесь с ним. Он какое-то время не двигался; может быть, спит. Приведите его сюда, и на этом ваша служба закончится. Я подожду.

Леспок с Ромашкой посмотрели друг на друга, но, поскольку их взгляды выражали одно и то же, ничего нового они оттуда не почерпнули. Поэтому просто пошли вперёд, придерживаясь нужного направления.

— А вдруг окажется, что границы их жизненных сроков не доходят друг до друга? — спросил фавн у кобылки, когда они вышли за пределы слышимости Кэтрин. — И тогда они не смогут встретиться.

— Не думаю, что милый рог допустил бы такую ситуацию, — отозвалась она. — Идеальная Настоящая Любовь — это тот, с кем ты можешь находиться рядом. Я надеюсь.

Леспок тоже надеялся, что она не ошибается. Но здесь, на Птеро, все и всё вели себя странно, так что уверенности ему не доставало.

К югу от них располагалась необычная площадка. Среди плавающих по ней языков тумана они увидели несколько фигур, неподвижных, словно статуи.

— Как считаешь, её Настоящая Любовь может оказаться среди них? — спросила Ромашка.

— Здесь направление меняется. Но мы можем спросить, — он начертил копытом стрелку на восток, чтобы беспрепятственно возобновить путь, затем пошёл на юг. В туман они вошли не без опаски, но тот выглядел безвредным.

Леспок подошёл к сияющей молодой женщине.

— Можем мы с вами поговорить? — задал он вопрос.

— Конечно, — ответила она. — Для этого мы тут и стоим.

— Все люди стоят здесь только для разговоров? — удивилась Ромашка.

— Да. Это лимб. Мы персонажи, которых даже можетбытками не назовёшь. Я Астрид.

— В таком случае, какого рода существование вы ведёте?

— Весьма слабое, — погрустнела женщина. — Мы мечтаем о том, чтобы получить статус можетбыток, но не можем, пока кто-нибудь не заинтересуется нами и не признает наши таланты.

Ромашка с Леспоком поняли друг друга с полувзгляда. Создания, которые даже не являются можетбытками?

— Если мы поговорим с тобой и выясним, в чём заключается твой талант, ты станешь можетбыткой? — уточнил Леспок.

— Да! Пожалуйста, сделайте одолжение! Я пойду ради этого на всё. Тебе нужна подружка? Я сделала из металла, но могу быть и мягкой, когда сама этого захочу. Так повелось среди моих предков по материнской линии.

— Мне не нужна подружка. Я фавн и просто гоняюсь за нимфами. Дольше дня эти отношения не длятся, а обычно хватает и нескольких минут. Но я рад буду тебе помочь. Как узнать, в чём твой талант?

— Просто говори со мной и задавай вопросы, пока не поймёшь его сути. Я не могу сообщить тебе эту информацию прямо, потому что она неизвестна и мне, но могу ответить на любые другие вопросы.

— Как ты можешь знать о себе хоть что-то, если тебя не существует не то что в реальности, но даже и в теории?

— Ну, я, конечно, ещё ничего не сделала, потому что лимб для ничегонеделания и предназначен. Но у любого существа есть происхождение, поэтому и у меня имеется семейная история. Сама я не могу рассказать её, могу только отвечать на вопросы.

Звучало достаточно прямолинейно или, по крайней мере, не слишком запутанно.

— Кто твой отец?

— Огр Эсх, чьими родителями, в свою очередь, были огр Загремел и нимфа Танди.

— Оу, среди твоих предков водились нимфы, — заинтересовался Леспок.

— Да, примерно на четверть. Поэтому я уверена, что могу бегать и вскрикивать, как нимфа, если пожелаешь.

Интерес фавна возрос.

— А ты можешь мило вскидывать ножку и заставлять волосы развеваться по ветру? — Это было то, в чём нимфы действительно преуспели, и что неизбежно радовало фавнов.

— Уверена, что у меня получится. Как тебе? — Она так яростно затрясла головой, что едва не упала, а потом взбрыкнула на лошадиный манер.

— Ну, возможно… — но тут он увидел, как хмурится Ромашка, и уразумел, что отошёл от темы. Он ведь собирался разузнать об этой площадке на случай, если где-нибудь поблизости окажется Настоящая Любовь кентаврицы. — Кто твоя мать?

Медяшка Роза. Металлическую твёрдость я унаследовала от неё. Она состоит из меди целиком, а я — только наполовину. Поэтому я могу наполовину твердеть, но мой магический талант наверняка заключается не в этом. Благодаря огрскому происхождению, я достаточно сильна, но интеллектом не свечусь.

Что-то встало на свои места. Над головой Леспока вспыхнула лампочка — совершенно такая же, как в Ксанфе.

— Мне кажется, ты ошибаешься, Астрид. Как раз-таки светишься. И в этом заключается твой талант.

— Ох! — воскликнула она, лучась ещё ярче. — А ведь и верно! Теперь я и сама это поняла. О, спасибо тебе, фавн! — Она схватила его в объятья и расцеловала, и она говорила правду: под медным глянцем скрывалась удивительная мягкость. — Теперь я наполовину настоящая!

— Всегда пожалуйста, — сказал Леспок.

— О, думаю, я поцелую тебя ещё раз, а потом, быть может…

— В этом нет необходимости, — быстро сказала Ромашка.

Вообще-то Леспок не возражал, потому что ничего не праздновал с нимфами с тех пор, как прибыл на Птеро. Но, конечно же, Ромашка была права: им следовало заниматься собственными делами.

Итак, Астрид убежала в поисках подходящей для себя территории, а путники вернулись к линии и продолжили путь, поскольку в лимбе никаких подсказок не получили. Как мог этот странный народец знать что-то о Настоящей Любви Кэтрин, если сами они и можетбытками не были?

Через некоторое время они вступили в редкий лес. Лучше было, конечно, обойти его стороной, но направление терять не хотелось, поэтому пришлось пересекать напрямую. Случайные прикосновения к плакучим ивам заставляли их заливаться слезами, так что путники вздохнули с облегчением, выйдя из леса на луг, где увидели совсем юного кентавра.

— Молоденький, — шепнула Ромашка. — Лет восьми на вид. Значит, он вполне может отправиться с нами и достичь жизненного срока Кэтрин. Восемь лет — небольшая разница в возрасте.