Пирс Энтони - Игры фавна

— Прислушивайся к противоположной стороне, — посоветовал он жеребёнку.

Контраст обернулся.

— А, ну да, — сердито буркнул он. — Проблемы со слухом. Я должен был помнить. Ну, готовься, следующим я действительно тебя достану.

Это Леспоку понравилось ещё меньше, но пришлось вернуться в круг. Они использовали всего шесть крестов и, к сожалению, игра могла продолжаться ещё долго.

Контраст нацелил крест в грудь противника, в место прямо над сердцем. Странное ощущение, но неплохое — сердце биться не перестало. Тогда в чём смысл броска?

— Я перекрестил твоё сердце, — удовлетворённо сообщил жеребёнок. — Теперь ты будешь говорить только правду.

— Я и так всегда говорю правду, — раздражённо отозвался Леспок.

— Ты не понял. Расскажи о самом постыдном своём приключении.

— Я не обязан этого делать!

— А вот и обязан. Давай, говори.

И он обнаружил, что, и в самом деле, должен рассказать; сердце к этому просто принуждало. Вещь, в которой признаваться стыднее всего. Игра превращалась в настоящий кошмар.

— Я сидел на своём дереве, когда мимо пролетала стая гарпий, — начал он. — Это вредные создания с головой и верхней частью женщины, телом птицы и ужасным сквернословием. Им понравилось пачкать листья и ветви моего дерева своим помётом, срывать и уносить сандалеты, которым они всё равно не находили применения и просто сваливали в ближайшем буреломе. Поэтому я очень старался отогнать их, швыряясь камнями и сухими ветками. Я не ругался, потому что в этом гарпий никто переплюнуть не может. Они обожают устраивать состязания по ругательствам и серией бранных слов способны заставить покраснеть даже огра. Они просто хотели позабавиться, а я — отделаться от них.

— Затем до меня донёсся женский крик, и я увидел, что гарпии схватили нимфу в попытке утащить её с собой. Я слез с дерева и бросился ей на помощь, попутно отбиваясь от этих гадких созданий. Они так азартно меня проклинали, что листья по соседству увяли, а мои уши стали ярко-алыми. Но я всё-таки спас её, и гарпии улетели, продолжая сыпать проклятьями. «Ты пожалеешь!» — крикнула последняя, уносясь вдаль.

— Нимфа светилась счастьем и благодарностью. «Мой герой!» — всхлипывала она, обнимая меня своими нежными ручками и страстно целуя. Естественно, я вернул ей поцелуи с лихвой, и постепенно благодарность переросла в празднование, которое является отличительной чертой фавнов и нимф. Из-за только что пережитой опасности она была необыкновенно пылкой и воодушевлённой, как и я. Так что празднование получилось даже лучшим, чем всегда. Она целовала меня даже после того, как всё завершилось. Но, наконец, расслабилась, и я приготовился возвратиться на своё дерево.

— Но тут я увидел, что гарпии тоже вернулись и покрыли его помётом с верхушки до самых корней. Толстым его слоем была облеплена каждая ветка, листья зачахли, а сандалии с сандалетами сгнили. Пока я отвлёкся, свободный доступ к дереву был им обеспечен, и они воспользовались преимуществом на полную катушку. Я взглянул на нимфу и увидел, что она меняется; нимфа оказалась не настоящей, всего лишь иллюзорной гарпией, принявшей облик нимфы, благодаря заклинанию. Одной из той же стаи. «Хи-хи-хи!» — проскрипела она, расправляя свои грязные крылья, которые я принимал за руки. И улетела.

— Меня стошнило. Я не только не защитил своё дерево от осквернения, но и спарился с грязной самкой гарпии. Они обманули меня дважды и сделали таким же ничтожным, как и моё дерево. Конечно же, я отчистил нас обоих при помощи вёдер воды из ближайшего источника, но на это ушло несколько дней. А запах держался несколько недель. Но я не мог очиститься морально. И потом эта курица время от времени пролетала мимо, хихикая и напоминая о моём позоре. Чтобы забыть о пережитом унижении, мне понадобилось целых полвека, и я надеялся, что больше о нём не узнает никто и никогда.

Леспок умолк. Он сделал то, что от него требовалось: поведал о своём величайшем позоре. Благодаря принуждению креста, которое не мог игнорировать.

— В этом не было твоей вины, — утешила его Ромашка. — Они обвели тебя вокруг пальца.

— Я буду рассказывать это всем и каждому! — воскликнул Контраст. — Какая чудная история!

В этом юнце-кентавре определённо присутствовало нечто, что совершенно Леспоку не нравилось. Так что в свой черёд он запустил крестом Контрасту в рот.

Сработало. Жеребячий язык завязался узлом, и изо рта Контраста больше не выходило ни одного внятного слова.

— Думаю, я готов прекратить игру, — сообщил Леспок, получив такой весомый перевес на свою сторону. — А ты что скажешь, Контраст?

— ФФФппрвдопаож.

Так я и думал. Значит, ты согласен, и игра закончена.

После этих слов его тело вновь стало таким же, как прежде, а кресты выросли из земли на тех же местах.

— Я сказал совсем другое! — запротестовал Контраст.

— Да? А мне показалось, что именно это. Полагаю, теперь нам придётся сыграть заново.

— Ещё бы! И на этот раз я точно выиграю.

— Но не в кресты, — сказал Леспок. — У меня на уме игра получше.

Не существует игры лучше крестов!

— А вот и существует. Давай устроим соревнование: кто освободит больше народца из лимба.

— Но там нет никаких штрафов, так что неинтересно. Они просто разбегаются по своим новым территориям.

— Мы можем придумать собственные штрафы. Если ты проиграешь, ты должен будешь пройти с нами на запад до тех пор, пока тебе не исполнится тридцать.

— Но я же тебе сказал, что не хожу в зелёный. Я остаюсь тут, в жёлтом.

— Вот почему это отличный штраф. Тебе и впрямь не хочется этого делать, потому что ты знаешь: кобылка может тебя захомутать и превратить в до мерзости ответственного взрослого.

— Ага. Ужасная судьба.

— И, разумеется, ты можешь её избежать, если умчишься со скоростью ветра на восток. Тебе не придётся ничего там делать, просто дойди до точки, где тебе стукнет тридцатник.

— Ага. А потом я могу зажмуриться и галопом поскакать на восток, до появления роковой кобылы, — тут он хитро взглянул на фавна. — А в чём будет заключаться твой штраф? В случае твоего проигрыша?

Леспок сглотнул.

— Я буду играть с тобой в кресты целый день.

— Год!

— Неделю.

— Месяц.

Леспок смирился с ужасной необходимостью: — Месяц.

— Сделка! Давай играть, — он опять притормозил. — Но как мы определим победителя?

— Мы будем по очереди расспрашивать создания лимба. Кто отгадает больше талантов и освободит их, тот и выиграл.

— А что если мы ошибёмся?

— Если один из нас ошибается, он теряет очко. Тогда другой может задавать вопросы тому же существу и, в случае успеха, получает очко. Получивший преимущество в два очка выигрывает всё состязание.