Пирс Энтони - Игры фавна

— Нет, что ты, — быстро отозвался Грей. — Никто не обязан знать то, о чём ему не говорили, и чего он не видел своими глазами.

— Полагаю, так и есть, — согласился Леспок. Он взглянул на Ромашку, но она отвела взгляд. Это его обеспокоило. Он посмотрел на близняшек, однако они тоже уклончиво отвели глаза. — Ты же не всё сказал, верно?

— Существует нечто, тебе пока не известное, но твоей вины в этом нет, — осторожно сказал Грей.

— Так почему бы тебе не просветить меня, чтобы я перестал глупо выглядеть?

— Ты не глуп и не выглядишь глупо, а просто кое-чего не знаешь. Я буду рад поведать тебе это, но прежде хотелось бы кое-что установить.

Ситуация начинала его раздражать. Леспоку не нравились игры, в которых все имели о чём-то представление, кроме него, и поэтому ощущалось их смутное превосходство.

— Установить что?

— Я хотел бы убедиться, что ты согласен с моим мнением по поводу доброго волшебника.

— Что его пути неисповедимы? Да, я согласен.

— И что, раз он уверен в твоём успехе данной миссии на Птеро, так оно и случится.

— Полагаю, да, хотя он выбирает куда более кружные пути, чем хотелось бы.

— Значит, ты тоже веришь в свой успех.

Что вообще должен был означать весь этот повторяющийся диалог?

— Да. Не знаю, правда, как его добьюсь, но очень постараюсь.

— Уверена, что добьёшься, — согласилась Яне.

— Спасибо, принцесса, — Леспок вновь переключился на волшебника-консорта Грея. — Так чего я ещё не знаю, помимо способа, с помощью которого должен оправдать ожидания Хамфри?

— В чём именно заключается талант принцессы Яне. Это Идея, ты правильно сказал, но маленькая планета — ещё не всё. Всё, с чем она соглашается, становится реальностью, и она рада соглашаться с тем, во что верят другие.

— Это мило, — сказал Леспок, взглянул на Яне. — А разве то же самое нельзя сказать о ком угодно? Вообще-то я не особо верю во что-то, пока оно не произойдёт на самом деле.

— Но ты можешь ошибаться.

— Да. Как и любой другой.

— Принцесса Яне не ошибается никогда.

Это прозвучало странно.

— Но каждый может понять что-то неправильно или получить неверную информацию.

— Не Яне. Как только она принимает идею, та становится правдой. В этом талант принцессы.

— Но… — Леспок снова окинул принцессу взглядом. — Без обид, принцесса. Но что в этом такого особенного?

— Как только она согласилась с тем, что в этой миссии тебя ждёт успех, это тоже стало правдой, — объяснил Грей. — Её талант превращает её реальность в нашу общую реальность.

Над головой фавна засиял бледный свет.

— Как волшебница, она заставляет вещи происходить, — сказал Леспок. — Это и правда помогает. Но почему бы ей просто не решить, что кто-то из вас может справиться с линчеванием? Зачем втягивать в дело фавна, который ни о чём не в курсе?

— Потому что идея должна исходить от того, кто не ознакомлен со спецификой её таланта.

Леспок обдумал его слова. Вся компания прекрасно знала принцессу Яне. Даже Ромашка познакомилась с ней намного раньше него. Только Леспок до сих пор не имел полного представления о её таланте, хотя ему так не казалось. Следовательно, учитывалась только его вера в победу. Незнание было его главным преимуществом.

— Значит, теперь у меня получится, — медленно произнёс он. — Но всё, во что я поверю после того, как мы закончим с линчеванием, не будет иметь значения, поскольку я уже буду осведомлён о тонкостях таланта принцессы Яне.

— Именно, — согласился Грей. — Но этого достаточно. Уверенность в победе гарантирует не только твой личный успех, но и выживание всей человеческой части Птеро. Вплоть до этого момента мы стояли лицом к лицу с возможностью полного исчезновения.

Леспок был потрясён, и не в очень приятном смысле этого слова.

— Так меня отправили сюда потому, что я не знал о таланте, чтобы вы смогли убедить меня в успехе, и я бы справился с проблемой, благодаря помощи принцессы Яне, дабы вы избежали печальной участи.

— Да ладно тебе обижаться, — заметила День.

— Мы всё тебе компенсируем, — добавила Ночь. Обе задержали дыхание.

— Даже не думайте! — огрызнулась Электра.

Сёстры так и покатились со смеху. Они заразили своим весельем и Леспока. Перспектива работы с ними перестала казаться ему такой уж плохой. По крайней мере, девушки были жизнерадостные и обладали достойными талантами.

— Теперь мы, кажется, знаем отправную точку, — сказала король Айви. — Мы понятия не имеем, с чего начать, как и ты, но предоставим тебе всю возможную поддержку.

— Спасибо, — поблагодарил Леспок. — Думаю, мне надо побеседовать с принцессами и посмотреть, не получится ли разработать какую-то стратегию против линий.

— Конечно! Давай пойдём прямо в спальню! — счастливо воскликнула День.

— Я подготовлю постель, — мрачно добавила Ночь.

— Девочки! — сурово упрекнула их Электра. — В вашем возрасте у меня были хоть какие-то приличные манеры.

— Мам, в нашем возрасте ты уже выскочила замуж, — напомнила ей День. — И приоткрыла покровы Взрослой Тайны.

— А ещё ты носила голубые джинсы, — вторила ей Ночь. — А мы — платья.

Она круто повернулась на каблуках, заставив юбки опасно взметнуться.

— Теперь наша очередь озорничать, пока мы молоды и роскошны.

— Из всех возрастов, чтобы застрять, вы выбрали этот, — простонала Электра. — Вы просто невозможны.

— Перестань, Мам, — сказала День. — Ты наслаждалась, вызывая аистов, чтобы они принесли нас. Признай это.

— Может, пройдём в комнату с Гобеленом, — предложила Ромашка. — Если она уже кем-то не используется. И вы сможете нам всё показать.

— О, но мы прекрасно справились бы и без Гобелена, — безмятежно сказала День, вертя верхнюю пуговку блузки. Ночь подчёркнуто одёрнула подол. Однако на сей раз взгляд Электры сопровождался таким же укоризненным взглядом короля Айви, и сестрички предпочли замолчать.

Компания направилась в комнату с Гобеленом. Леспок боялся, что увидит там себя, лежащего на кровати, но та пустовала. На постель опустились все четверо, готовясь наблюдать за событиями на Гобелене. Леспок обнаружил себя зажатым между принцессами День и Ночь, его касались их мягкие бёдра. Это представляло определённое неудобство, но фавн сделал вид, что ничего не замечает. Он знал, что за их невинными шалостями не скрывалось нечто большее.

— Гобелен может показать полосы? — спросил он.

— Конечно, — ответила День. Она обычно вступала в разговор первой, а Ночь — следующей. — Вот они.

На картине появилась линейная схема. Они крест-накрест перечёркивали долину, образуя гигантский круг. Замок Ругна стоял в центре небольшого свободного пространства. Линии доходили до зарослей каламбуров, ограждавших человеческие территории, и терялись в них. Возле замка доброго волшебника, как бы там ни было, не виднелось ни одной полосы.