JK Светлая - Змееносец. Истинная кровь

— Не стану! Ну, если только ты не станешь мне травок всяких подсыпать, как Барбара этому идиоту, — хохотнул Поль и двинулся в сторону брата Ницетаса, который снова попытался броситься вслед за отбежавшей в сторону Полин.

— Уймись, святоша! — Поль взял Ницетаса за грудки и встряхнул его. — Нет в ней бесов. В этом замке вообще бесов нет. Давно изгнаны. И ты бы отправился вслед за ними, если жизнь твоя праведная тебе дорога.

— Ipse tibi imperat, qui te de supernis caelorum in inferiora terrae demergi praecepit. Ipse tibi imperat, qui mari, ventis, et tempestatibus impersvit, — продолжал бубнить брат Ницетас, осеняя крестным знамением теперь уже Поля. — Чееееерррт… Святую воду-то я и позабыыыыл.

Юный маркиз громко хрюкнул и захихикал. Он пока еще не очень хорошо умел смеяться, но и Лиз, и кормилица, и Барбара точно знали, что он смеется.

И в этот момент в каменных стенах Трезмонского замка раздались твердые и уверенные шаги. В залу вошел маркиз де Конфьян и рыжеволосый юноша с ним. Почему-то рука в руке.

Юноша надменно огляделся. Подошел к Лиз, молча забрал у нее ребенка и вернулся обратно к Сержу.

— О! Трубадур явился! — только и смогла выдавить из себя Лиз, понимавшая, что еще немного, и у нее начнется истерика — от хохота. Она вдруг поймала себя на мысли, что, несмотря на то, что по идее она должна бы быть несчастна, ей никогда в жизни не было так весело.

— Друг мой Скриб! — радостно воскликнул Поль, подойдя к маркизу и хлопнув его по плечу. — Как здо́рово, что ты вернулся. Значит, все же закатим пирушку.

Маркиз хмуро обвел взглядом всех присутствующих и, не увидев среди них короля, холодно сказал:

— Уже напировался. Ноги моей в Фенелле более не будет. Немедленно собирайте вещи маркизы. Мы отправляемся в Конфьян на рассвете! Генриетта! Собирай Сержа!

— До рассвета еще далеко, выпили бы хорошего вина. Ты бы мне рассказал, что здесь произошло, пока меня не было. Я, знаешь ли, кажется, совсем ничего не понимаю, — Поль удивленно разглядывал стриженую герцогиню, держащую на руках юного маркиза.

— Вино, друг мой Паулюс, приезжай пить в Конфьян. Оно не хуже королевского. Кстати, будь добр, покажи маркизе моего второго ребенка, коли ты единственный, кто его видел.

Серж бросил на Катрин быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Будто ждал от нее чего-то. Маркиза застыла, прижав к себе маленького Сержа, словно его прямо сейчас у нее заберут. И только сердце ее безудержно колотилось в ожидании ответа святого брата.

Поль тем временем медленно почесал затылок и произнес:

— Так вот же он! — кивнул бывший монах на младенца. — А маркиза-то где? Кому показывать?

— Маркиза перед тобой. Маркиза Катрин де Конфьян. И сын у нас пока один. Ты лучше скажи, сколько ты выпил, когда писал то письмо!

— Э нет, брат. Ты меня не путай. Это герцогиня Катрин, которая проявила благоразумие и предпочла короля Мишеля, став королевой Трезмонской.

Серж побледнел и сжал кулаки.

— Болван! Это моя жена! И покуда я жив, ею и останется. А я постараюсь жить очень долго!

— Пьянство — грех, — глубокомысленно изрек брат Ницетас.

«Глупый монах!» — подумала Катрин, взглянув на мужа. Ужасные слова, которым она поверила, лишили ее покоя на несколько дней.

Поль же недоуменно перевел взгляд с маркиза на мадам Катрин, потом на старую Барбару. И, вновь взглянув на Сержа, задал дебильный вопрос:

— А какой нынче год от Рождества Христова?

— Совсем плохой, — ахнула старая Барбара, хватаясь за сердце. Оно, большое и доброе, подскочило к самому горлу.

— Одна тысяча сто восемьдесят шестой, слава Господу! — провозгласил брат Ницетас из-под лавки, пытаясь дотянуться до кувшина с вином.

24 декабря 2015 года, Монсегюр

— Ты не видишь? — спрашивал он жену. — Он светится.

— Его сияние вскружило вам голову, Мишель? Отдайте его мне.

Петрунель, улыбаясь, протянул ладонь.

— Нет! — ответил де Наве и крепко взял Мари под руку. — Вы никогда не получите Санграль.

Мари тут же прижалась к нему, будто боялась, что он отпустит ее от себя хоть на минуту.

— Ах, как трогательно! — воскликнул Петрунель, и тут же улыбка стерлась с его лица. — Вы лжец, король! Вы поклялись жизнью королевы!

— Вы тоже лжец, мэтр. А значит, мы квиты!

В глазах мага вспыхнул гнев. Полы его плаща зловеще развевались вокруг тела, а метель, кажется, все усиливалась. Мэтр двинулся на короля, протягивая руки вперед, желая отнять лампу волшебного камня силой.

— Прекратите сейчас же! — взвизгнула Мари.

Мишель сделал шаг вперед, прикрыв собой жену, и скрестил руки на груди. Сквозь сжатые пальцы его кулака прорывались лучи яркого света, видимые только ему.

— Вы думаете, что сможете совладать с Сангралем, мэтр? — рассмеялся Его Величество.

— Он мой на пять минут! Вы обещали! — возмущался Петрунель. — Отдайте мне его! И будем считать, что ничего не было. Иначе вам придется пожалеть об этом!

— Вы не всесильны, как бы вам того ни хотелось.

— Что ж, — засмеялся Петрунель. — Вы напросились сами. Сами вынудили.

Он поднял пальцы вверх, готовясь щелкнуть ими. И в этот момент Мари попыталась вырваться из-за спины Мишеля, чтобы наброситься на мага. Видимо, с кулаками.

— Стой, Мари! — грозно проговорил Мишель, схватив ее за руку. И снова обернулся к Петрунелю: — Ну, что? Не получается?

Петрунель усердно щелкал пальцами. Но что-то явно шло не так. Несмотря на мороз, он даже вспотел, бедняга.

— Ты почему на меня кричишь? — сердито сопя носом, сказала Мари, осознав, что опасность, видимо, миновала, и ее муж все держит под контролем.

— Ты иногда бываешь страшно упряма, — голос Мишеля стал по-обычному мягким и ласковым. — Но я прошу, до тех пор, пока мы не вернемся домой, слушайся меня, любовь моя!

Тем временем Петрунель старательно протирал брошь повелителя времени краем своего плаща, периодически пощелкивая пальцами. Не помогало. Наконец, не выдержал, в отчаянии посмотрел на короля, подбородок его возмущенно затрясся, и он промолвил:

— Если бы не я, вы бы и не узнали про Санграль! Где ваша благодарность?

— В гробу ты увидишь его благодарность, недостойный Петрунель! — донесся до них голос Маглора Форжерона, и стены старой крепости содрогнулись от грома.

Шагая по скрипящему под ногами снегу, к ним шел Великий магистр.

— Ты нашел Санграль, дорогой племянник? — вопрос его звучал как утверждение.

— Нашел. И думаю, нам пора возвращаться.

И в этот самый момент Петрунель набросился на короля Мишеля I Трезмонского с кулаками и воплем:

— Санграль мой!

— Нет, мэтр, он мой! — Его Величество оттолкнул от себя назойливого родственника. — Да, вы хотели, чтобы я его нашел. И сотворили ради этого все возможные подлости. Но вы не получите камня. Никогда!