Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

Наконец, я проводил сонную малышку в её комнату, а сам с тяжёлым сердцем вернулся на кухню к отцу. Что я буду ему рассказывать, я не знал. Опять нужно что-то врать! Не могу же я сказать: — «Извините, Ваш сын пошёл на встречу со шпионским профессором, и сгинул бесследно, а я — его двойник из другого мира!»

Однако оправдываться и врать мне, к счастью, на этот раз не пришлось.

— Я знаю, где ты был! — заявил отец прямо.

— Прости, — просто попросил я.

— Мне позвонила тётя Мария, — сказал отец, и заметно помрачнел, — обзывала меня, обвиняла, что я ребёнка от матери скрываю, а мать от ребёнка, понимаешь, прячу! Какого чёрта, сын?! Почему, ну почему, ты обращаешься к каким-то совершенно чужим тётям, да ещё таким вредным тётям, вместо того, что бы сначала спросить у меня? Я что, когда-то тебе лгал? Я тебя тираню?

— Нет, пап, что ты! Вовсе нет! — пытался я оправдаться. — Я просто не подумал…

— Но ведь разыскать эту тётю Мотю… Марию… не важно, но ты додумался! Спроси ты у меня, я бы сам тебе адрес матери сообщил! — отец продолжал сердиться.

— П…правда? — я удивился.

— Что, она думает, что хорошо от меня спряталась, да? — неожиданно он ухмыльнулся.

— Как ты её разыскал? — опять удивился я. — Я-то, даже зная координаты GPS их дом еле отыскал!

— Координаты GPS? Тётя Мария настолько прогрессировала, что знает такое умное слово? — удивился отец, и хмыкнул.

— Нет. Мне сестрёнка сообщила. Дашка.

— Сестрёнка? — тут отец помрачнел, глаза его потухли, уголки губ опустились, и весь он как-то осунулся, и даже постарел вмиг.

— А давай пригласим её к нам в гости? Дашку, — предложил я. — Вот увидишь, она хорошая!

— Она не приедет! — перебил меня отец. — Мать не отпустит.

— Да с чего ты взял?! — возмутился я.

— Она меня ненавидит, — выдавил отец хрипло, отвёл глаза, и досадливо поморщился.

— Вовсе нет! — заявил я, но тут же стушевался под пристальным взглядом отца. — То есть, мне так не показалось. Мама очень спокойная, и… и очень милая! Она просто не умеет ненавидеть! — горячо закончил я. Но отец на это только улыбнулся печально-печально, и сказал:

— Но она умеет любить. А значит — умеет и ненавидеть. Это же две стороны одной монеты. От любви до ненависти — один шаг.

Мы помолчали. Я был ошарашен, и не знал, что сказать. Наконец, отец грустно вздохнул, и поинтересовался:

— Когда ты к маме собираешься?

— Пока не знаю, — пожал я плечами. — Я тут три учебных дня прогулял, думаешь, мне это с рук сойдёт? Там наверняка какие-то контрольные были — придётся пересдавать.

— Я рад, что ты это осознаёшь! — отец тепло улыбнулся мне.

— Ладно, пап, пойду я, мне ещё уроки за три дня делать! — я вздохнул, и замялся.

— Ладно, только пообещай, что больше никаких тайных побегов, сын!

— Обещаю, отец, — а что мне оставалось?

И я ушёл в свою комнату. Знал, что никакие уроки мне сейчас, конечно же, в голову не пойдут. До самого заката я всё выглядывал в окно во двор, но моего кота всё не было. Ожидание делалось всё тягостнее, пока не стало совершенно невыносимо!

Уже вечерело. Я взял телескоп, и отправился на чердак…, нет — вернулся с полдороги. Взял ещё планшетник, пару бутербродов… подумал, и взял ещё бутылку минеральной воды, горсть конфет…. ах да — и плед — на всякий случай.

Со всем этим скарбом я ухитрился всё же забраться на крышу. Оттуда я намеривался высматривать в телескоп своего Конфуция, и вражеских шпионов. Ни того ни других не было видно слишком долго, и мне слишком надоело нервничать. Я решил немного помедитировать, что бы немного успокоиться. Уселся, закутался в плед, привалился спиной к кирпичам.

«Найдите в себе центр мирового пофигизма», — вспоминал я слова сенсея нашего, боевого мага по прозвищу Железный Дровосек: — «Осознайте, что любые волнения и переживания — лишь пустая суета. Переживания ничего не изменят, они только отвлекают. Они то склоняют вас пугаться и отступать, то толкают лезть на рожон. Найдите в себе ту точку, в которой всегда сохраняется равновесие. Наплюйте вообще на всё. Расслабьтесь — от кончиков пальцев на ногах, через поясницу — до шеи, затем каждое мышечное волоконце в руках, теперь шею и лицо. Вам всё пофиг…, всё пофиг…, всё…»

Меня отвлёк натужный гул, и далёкие раскаты грома. Какое-то время я ещё убеждал себя, что мне пофиг. Но гром всё нарастал, раздавалась далёкая, но гулкая такая трескотня, словно кто-то стальной горох по стальному же барабану рассыпал.

Я открыл глаза. Время было вечернее, низкие тучи нависли над городом, и было бы уже темно. Было бы, но низкие тучи над городом полыхали яркими отсветами пожарищ. Где-то в городе завыли сирены гражданской обороны.

Поднявшись на ноги, я обернулся: дальние окраины города пылали. Над пожарами кружились непонятные чёрные крестики в лучах прожекторов, с глухими «бум!» расцветали фейерверком частые взрывы в низких тучах, а над далёкими крышами подымались фонтаны огня. Звонко и зло лаяли крупнокалиберные пулемёты, перечёркивая небо нитями трассеров, рвали низкие тучи скорострельные зенитные пушки, чертили дымные полосы ракеты. Крестики то и дело вспыхивали, словно спички, а лучи прожекторов гасли, один за другим. Но вот крестиков меньше не становилось. Сквозь грохот канонады нарастал жуткий, утробный вой. И весь этот ад быстро накатывался на мой город.

Не верю… не верю. Не верю! Что за бред? Бред же…

С оглушительным рёвом надо мной пронеслось звено сверхзвуковых истребителей. За ним — ещё звено. С другой стороны в небо поднялись чёрной стаей боевые машины вертолётного полка. На улице выли сирены. Электрический свет мигнул, и погас.

Бред, бред же!

Я схватил телескоп, и попытался разглядеть, что там происходит. Телескоп показывал мне как фанерные бипланы с чёрными крестами на крыльях, бомбят мой город.

Что за бред?! Фанерные бипланы начала прошлого века?!

Их были тысячи! Десятки тысяч! Они роились тучами! Они трещали пулемётами, и сбрасывали бомбы!

Крыша под моими ногами возмущённо качалась, и я чувствовал своими подошвами, как под каменными стенами, под фундаментом, сердито вздрагивает земля.

Какая возмутительно дурацкая галлюцинация! Видимо, я своей электрической магией что-то себе в мозгах пожёг. Но это же надо было так по-идиотски с ума сойти! Нет бы, что бы как все нормальные сумасшедшие, ну, возомнил бы себя… я даже не знаю… тихим инопланетным туристом с какой-нибудь планеты «Ка-пец». Ну, или пусть бы мерещились какие-нибудь чебурашки. Но это?!

Моя галлюцинация прогрессировала. По улице внизу лязгали гусеницами танки. А бипланы с крестами на несущих плоскостях уверенно и зло накатывали на город волна за волной. Обтекая очаги сопротивления, просачиваясь в бреющем полёте по ущельям улиц. Их сбивали сотнями, но, похоже, на этих «этажерках» летели убеждённые «камикадзе».