Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

«Что может быть горше и не справедливее, чем трагическая невозможность воссоединения двух созданных природой друг для друга сущностей?! Две половинки бытия, предназначенные друг другу судьбой — мой голодный желудок и свежайшая, ароматнейшая, и наверняка же вкуснейшая… ЕДА!»

Мы с отцом переглянулись. Отец с надеждой, что писатель Чародейкин ещё исправится, продолжил чтение:

Не надо было мне заходить в трактир! Это чувствовало моё сердце, точно знала голова, но ноги нас предали в преступном сговоре с желудком. Я с мрачным видом вошёл, никого не замечая, походкой зомби, спотыкаясь о стулья, доковылял до стойки, и тяжко облокотился на неё, погружённый в философические думы о порочности. Я или мироздание? Кто-то из нас двоих явно был порочен, и издевался над вторым. Над таким добрым и честным парнем.

Трактирщик — здоровенный детина с выразительной рожей заправского пирата северных морей, приблизился и вопросительно уставился на меня. Я неопределённо махнул рукой. Трактирщик нахмурился.

В мрачном прокопчённом и в меру замусоренном нутре заведения, явно борющегося за звание самого сомнительного в округе, как и следовало ожидать, проходила ежедневная выставка самых хмурых, хитрых, наглых и тупых рож во вселенной. Участники подобрались тёртые, бывалые…

— Кхм, — с явным сомнением кашлянул отец. — Что-то это странная какая-то сказка. Это явно не колыбельная. Мы её потом почитаем. Как-нибудь. Сейчас я другую подберу.

Другая сказка того же Чародейкина началась довольно вдохновляюще:

«Ветерок теребил знамёна, развивал полы парадных плащей. Солнечные зайчики радостно прыгали по начищенной стали доспехов. Торжественные лица, твёрдые взгляды, сжатые губы, высокие лбы, и ни тени сомнений».

Но продолжение оказалось не таким:

«Я оторопело оглядел лица людей, под развивающимися плюмажами и стягами собравшихся вокруг меня на вершине Холма Королей, и потрясённо выдавил из себя:

— Да вы все обалдели! Вы на радостях белены объелись, да?

Нервно сжимая в руках шлем, я тоскливо размышлял, о том, как хорошо всё начиналось: — «Благодарные народы спасённого мира с радостью и трепетом…»

И как же фигово всё заканчивается: — «…настоятельно просят своего героя удалиться куда подальше, хоть бы к чертям в Бездну!»

— Мы сложим о тебе песни! Воспоём твой подвиг! — сказали они мне.

Нет, нормально, да? Давайте наоборот: я о вас сложу песни, а вы пойдёте лесом за высокие горы! А где мой честно заслуженный «счастливый конец»? Где полцарства в награду?! Где хотя бы «по усам текло»?!

— Да что б я ещё… — моё красноречие, на почве возмущения таким грустным обломом, наотрез отказалось фонтанировать, и мне удалось лишь выдавить что-то банальное, вроде: — Ну, вот если снова с миром станет какая-нибудь хренотень…

Закончить угрозу мне не дали. Я-то подразумевал что-то вроде: — «фигу лысую я вам на помощь приду!» Но меня перебили:

— Да, конечно, герой! Мы понимаем! Ты снова встанешь грудью на пути тёмных сил и вражьих орд! Ага! Мы будем свято верить!

Я скрежетнул зубами, нахлобучил на голову шлем, резко развернулся на каблуках, и поспешил свалить отсюда! В след мне полетел пока ещё нескладный, но уже очень вдохновенный хор:

Я захлопнул колпак кокпита, отрезая от своих ушей их вдохновенную песнь, а от их ушей — мои не менее вдохновенные матюки.

«Предстартовая проверка систем: есть полная готовность!» — обрадовался мне мой железный дракон.

— Что-то опять какая-то не та сказка… — с сомнением проворчал отец.

— Возьми другого писателя, — посоветовал я.

— Погоди, ещё одна попытка — совсем уже не пытка. Должен же человек с такой красивой фамилией — Чародейкин — написать хоть что-то приличное!

С третьей попытки нам досталась действительно приличная сказка под названием: «Сияй!». Правда, там нет ни одной принцессы, только юная ведьма. Ну да ладно уж, что уж с этого Чародейкина взять!

Кот появился только утром.

Мне показалось, что я только-только прикрыл глаза, но вот уже в окна вливается рассвет! Тело затекло — спал-то я сидя в кресле. Конечно, я тут же забеспокоился, как там Конфуций, что с ним?! Малышка Рози тихо спала на диване рядом, по-прежнему обнимая мою руку. Здорово её напугало всё это ночное сумасшествие! Я осторожно высвободил свою руку, и на цыпочках прокрался в прихожую. Тихонечко приоткрыл входную дверь — а там сидит Конфуций! Целый и невредимый!

Подхватил я кота на руки, и понёс его на кухню. Мы с Конфуцием оба вкусно и сытно позавтракали. А потом кот схватил меня зубами за штанину, и не двусмысленно потянул на выход.

Что ж, я намёк понял. Оделся, проверил заряд на сотовом, сунул планшетник в сумку, обулся, и пошёл. Пошёл подвиг совершать! Я планировал для начала обнаружить логово врага, осмотреть, оценить обстановку, а там уже и решать, что делать дальше.

Мы вышли во двор, и кот уверенно побежал вперёд.

— Эй! — крикнул я ему. — Мы что, пешком пойдём? Ты, вон, целую ночь ходил! Эдак мы только к вечеру, что-ли, доберёмся?

— Мрр? — муркнул кот в том смысле, что, дескать, «а у тебя есть конструктивные предложения?»

— Ну, может, такси возьмём? — не уверенно предложил я.

Кот почти совсем по-человечески вздохнул и покачал головой. А затем развернулся, и припустил рысцой вдоль по улице. Что ж, я тоже вздохнул, и поспешил за ним.

Конфуций повёл меня короткой дорогой — через дворы. Вот только это была короткая дорога для котов: пришлось пару раз перелазить через заборы, и один раз пробежать по крышам гаражей. Но в итоге мы выбрались всё же куда нужно!

Это оказался старый дом. По виду — «сталинский». Никаких витрин, никаких вывесок, только небольшая красная табличка справа от двери с зеркально-серебристыми буквами. В зеркальных буквах отражалась улица, и прочитать надпись со стороны было не просто. Конфуций уверенно направился прямо к двери. Я, признаться, на секунду усомнился, но всё же последовал за котом. Входить вот так сразу я и не собирался — просто попробовал, не заперта ли дверь. Когда оказалось, что дверь не заперта, я решил, что надо её приоткрыть, и заглянуть внутрь, хотя бы одним глазом. Но кот сразу прошмыгнул в приоткрытую мною щель, и уверенно потрусил через полутёмный холл к широкой лестнице.

Я охнул, и рванулся поймать кота. И ввалился вовнутрь. Только тут — внутри — я осознал, что означала прочитанная мною у входа надпись: — «Министерство обороны. Гостиница». Хитрый и коварный профессор остановился в ведомственной гостинице!