Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира

«Нет», — сообщил он.

«Хорошо. Видишь ли, там, где ты находишься, никакой жизни быть не может », — продолжал Думминг.

«А где именно я нахожусь ?»

«Ну… в волшебном мире, где никого нет, кроме тебя».

«А, ты имеешь в виду тот мир, где живет каждый из нас», — с горечью заметил Ринсвинд. На всякий случай он еще раз взглянул на море.

«Но если ты не против поискать…», — настойчиво продолжал Думминг.

«Жизнь, которой здесь не может быть?»

«Ну, ты же все-таки Профессор Жестокой и Необычной Географии».

«Именно жестокая и необычная география меня сейчас и беспокоит», — отозвался Ринсвинд, — «Кстати, а ты давно смотрел на море? Оно голубое».

«Ну и что? Море и есть голубое».

«Что, правда?»

Вездескоп снова оказался в центре внимания.

«Все знают, что море голубое», — сказал Декан, — «Кого хочешь спроси».

«Это так», — согласился Архканцлер, — «Тем не менее, хотя все и знают , что море голубое, обычно оно выглядит серым или темно-зеленым. Уж точно не такого цвета. Он какой-то ядовитый!»

«Я бы сказал, бирюзовый», — заметил Главный Философ.

«У меня когда-то была рубашка такого цвета», — вспомнил Казначей.

«Я думал, что это могут быть соли меди, растворенные в воде», — сказал Думминг, — «Но это не так».

Архканцлер взял последнюю распечатку ГЕКСа, на которой было написано:

+++ Ошибка: Недостаточно сыра +++

«Бесполезно», — пробурчал он.

«Хорошо, что он все еще продолжает управлять Проектом», — сказал Думминг, присоединившись к Архканцлеру, — «Полагаю, он в замешательстве».

«Замешательство не входит в его обязанности», — заметил Архканцлер, — «Мы и сами вполне способны привести себя в замешательство — машина для этого не нужна. Это чисто человеческое достижение, и прямо сейчас я чувствую, что мог бы выиграть по замешательству приз. Вы , господин Тупс, утверждали, что ни при каких обстоятельствах жизнь внутри Проекта возникнуть не может».

Думминг лихорадочно взмахнул руками: «Но это и правда невозможно! Жизнь не похожа на камни или воду. Жизнь уникальна!»

«Дыхание богов — ты это имеешь в виду?» — спросил Чудакулли.

«Ну, конечно же не богов в прямом смысле , но…»

«Мне кажется, что с точки зрения камней камни уникальны», — сказал Чудакулли, продолжая просматривать распечатку ГЕКСа.

«Нет, сэр. У камней нет точки зрения».

Ринсвинд очень осторожно поднял осколок камня, пребывая в готовности бросить его при малейшем намеке на зубы или когти.

«Только зря время тратим», — сообщил он, — «Здесь ничего нет».

«Совсем ничего?» — уточнил голос Думминга внутри шлема.

«К некоторым камням прилипла какая-то гадость, если тебе это так интересно».

«Какая гадость?»

«Ну, вроде… грязи».

«ГЕКС предполагает, что то, что здесь появилось, одновременно и является и не является живым существом», — сказал Думминг, который не очень-то интересовался всякой слизью.

«Ну, ты меня обнадежил».

«Недалеко от тебя есть некоторое скопление… Мы собираемся переместить тебя, чтобы ты смог на это взглянуть…»

Голова Ринсвинда поплыла. Мгновением позже к ней все тело захотело к ней присоединиться. Он оказался под водой.

«Не беспокойся», — заверил его Думминг, — «хотя ты и находишься на большой глубине, давление тебе не грозит».

«Здорово».

«А кипящая вода покажется просто тепленькой».

«Хорошо».

«И сильный восходящий поток ядовитых минералов не причинит тебе вреда, потому что на самом деле тебя там, конечно же, нет».

«Да я сейчас упаду от смеха», — мрачно ответил Ринсвинд, всматриваясь в тусклое сияние впереди.

«Это точно боги», — сказал Архканцлер, — «Стоило нам отвернуться, и они уже тут как тут. Другого объяснения нет».

«Какие-то они не слишком амбициозные», — хмыкнул Главный Философ, — «Ну, то есть разумно было бы ожидать сотворения людей, да? А не каких-то… студней. Как вы себе представляете: студни встают на колени и возносят своим богам благодарение?»

«Там, где они сейчас находятся — вряд ли», — сказал Чудакулли, — «Эта планета вся покрыта трещинами. Огонь не должен гореть под водой. Это противоестественно».

«Куда ни посмотри, крошечные студни», — заметил Главный Философ, — «Повсюду».

«Студни», — задумался Преподаватель Современного Руносложения, — «Способны ли они молиться? Умеют ли строить храмы? Могут ли они пойти священной войной на менее просвещенных студней?»

Думминг с грустью покачал головой. Выводы ГЕКСа недвусмысленно указывали на то, что никакой материальный объект неспособен преодолеть грань, отделяющую от Круглого Мира. Приложив достаточно волшебства, можно было оказывать на него незначительное давление, но этим все и ограничивалось. Конечно, можно было предположить, что мысль способна проникнуть внутрь, но тогда оказывалось, что головы волшебников на самом деле были заняты какими-то глупостями. «Студни» — не очень подходящее название для того, что в данный момент плавало в теплой морской воде и стекало по поверхности камней. Слишком уж оживленным и лихорадочно веселым кажется это слово.

«Они даже не движутся», — сказал Чудакулли, — «Только еле-еле колышутся».

«Прямо как желе, хаха», — пошутил Главный Философ.

«Мы можем… как-нибудь им помочь?» — предложил Преподаватель Современного Руносложения, — «Ну, знаете… помочь этим студням стать лучше. Боюсь, мы за них отвечаем».

«Они и так, наверное, не хуже любых других студней», — ответил Чудакулли, — «Что там со стариной Ринсвиндом?»

Они обернулись. Окруженная дымом фигура в скафандре в ужасе пыталась от кого-то убежать.

«Так ты все еще думаешь, что уменьшить его образ в Круглом Мире было хорошей идеей?» — спросил Чудакулли.

«ГЕКС хотел, чтобы мы осмотрели этот приливный водоем. Не уменьшив Ринсвинда, мы не смогли бы отправить его туда», — объяснил Думминг, — «Он не обязательно должен быть ограничен каким-то конкретным размером. Размер относителен».

«Поэтому он все время свою маму вспоминает?»

Думминг подошел к волшебному кругу и дотронулся до некоторых важных рун. Ринсвинд растянулся на полу.

«Какой идиот засунул меня туда ?» — спросил он, — «О боги, это было ужасно! Некоторые из этих штуковин просто огромны!»

«На самом деле они крошечные», — заметил Думминг, помогая ему подняться.

«Да, если ты больше их!»

«Дружище, они не могут навредить тебе. Тебе нечего бояться, кроме самого страха».

«Вот, значит, как? И что толку? Думаешь, мне от этого лучше? Знаешь, что — иногда страх может быть довольно большим и мерзким…»

«Успокойся, успокойся ».

«В следующий раз я хочу быть большим, ясно?»

«Они пытались с тобой общаться?»

«Они просто размахивали во все стороны огромными усиками! Это выглядело страшнее, чем ругань волшебников!»