Самое лучшее оружие

Лод Гвэйдеон послушно замер. Впрочем, судя по напружиненному телу, он был готов в любой момент отразить нападение. Стражники тоже замерли с тем же многообещающим видом.

— Простите этого дурака, луруа [23] В Геремиаде — уважительное обращение к молодой аристократке. Что‑то вроде «мадемуазель». , — вздохнул чиновник, брезгливо пиная мычащего стражника. — Вставай, болван! Сколько раз тебе повторять — не лезь в драку, пока команды не было! Говорил же — нарвешься когда‑нибудь! Это тебе не зеленщиков на рынке тырять [24] Тырять (гер. жарг.) — рэкетировать. !

— И вы нас извините, — охотно простила все еще что‑то мычащего мужика Вон. — Погорячились, бывает. Ну, если взаимных претензий нет, может, все‑таки расскажете, что у вас тут творится?

Чиновник снова грустно вздохнул. Но тетка, притихшая во время стычки, воспрянула духом и начала быстро‑быстро тараторить, поминутно тыкая пальцем в равнодушно раскачивающего свою соплю детину. Вон некоторое время пыталась вычленить из этой тарабарщины какой‑нибудь смысл, и постепенно ей это начало удаваться. Натренировалась на любимой мамочке — Агнесс Ли разговаривала почти так же.

— Стоп! — резко подняла руку она, когда женщина начала повторяться. — А теперь вы все то же самое.

Чиновник послушно сообщил свой вариант. Впрочем, он отличался только скупостью выражений и отсутствием ругательств.

Насколько Ванесса поняла, суть вопроса заключалась в геремиадской военной системе. Здесь не было обязательной рекрутчины, как в большинстве стран Закатона. Армия наемная, в солдаты бреют исключительно на добровольной основе. Только вот добровольно в солдаты люди идут неохотно, и собрать таким образом много народу нелегко. Вот и приходится местному военкомату всячески исхитряться, набирая рекрутов. Этого детину, оказавшегося сыном скандальной тетки, они заполучили наглым обманом — предложили расписаться на листе бумаги, посулив в награду пирожное. Безмозглый обжора, недолго думая, поставил в указанном месте первую букву своего имени — «аре». Остальных двадцати семи букв геремиадского алфавита он попросту не знал.

Вербовщик уже радовался новому рекруту (до Новогодья ему нужно было привести еще тридцать штук, а осталось всего две осьмицы), но тут неожиданно объявилась его мамаша, моментально разобралась в происходящем и учинила дикий скандал. Ну а как же — единственного сына, ненаглядную кровиночку, забирают из‑под теплого материнского крылышка! То, что сыночке уже за тридцать (выглядел он моложе), ее не волновало. А скандалить геремиадские мамаши умели не хуже итальянских или еврейских.

Выслушав обе стороны, Ванесса не на шутку задумалась. С одной стороны, чернильная крыса действительно действовала очень непорядочно, захомутав такого бестолкового парнягу столь подлым обманом. Попросту должностное преступление, и американский суд за такое вставил бы здорового фитиля. С другой — контракт уже подписан. Формально парень уже состоит в армии. Конечно, эту бумажку можно без труда порвать, но Ванесса посмотрела на эту глыбу без проблесков разума в глазах, и внутренне согласилась с вербовщиком — идеальный солдат. Если уж он в тридцать лет настолько неразвит, от матери его лучше забрать поскорее, а то и до седой бороды проходит в недорослях.

— А куда его отправят? — поинтересовалась она.

— На военный флот, — с готовностью ответил вербовщик. — На следующей осьмице из гавани выходит «Вазар» — самый большой галеон. Шестьдесят две пушки, четыреста человек команды! Туда и отправим — большой недобор...

— Корабль?! — вдруг резко оживился сам рекрут. — Я хочу на корабль! Плавать по морю!

Мать резко всполошилась, начала хлопотать, убеждая сыночку, что в море нет ничего хорошего, что там злые дэвкаци и кровожадные эйсты, но тот только упрямо мотал лобастой башкой. Эйстов он не боялся, ибо видел их каждый день, а дэвкаци не боялся, ибо никогда их не видел.

А вот вербовщик облегченно расслабился. Похоже, данного добровольца не стоило даже обманывать — сам бы побежал, только помани. Поняв, что у странной дамы и пожилого рыцаря больше нет возражений, он мягко взял рекрута под локоток, стараясь не смотреть ему в лицо — сопля качалась уже ниже подбородка.

Тетка истошно завопила, пытаясь вырвать сына из цепких лап геремиадского военкомата. Но тот только равнодушно глянул на нее, и затопал, куда повели. Несчастная мать бросилась в ноги лоду Гвэйдеону, нечленораздельно умоляя о помощи. Паладин растерянно посмотрел на Ванессу. Кодекс Серебряных Рыцарей требовал помогать женщине в беде, но данная ситуация была очень уж запутанной...

— Ну, ну, — помогла подняться на ноги убитой горем матери Вон. — Что плохого в службе на флоте? У меня вот дядя служит, и ничего — жив, здоров, доволен. В Чили плавал, в Австралию, в Японию... Знаете, как говорят — хочешь повидать мир, иди на флот!

— Он же еще ребенок! — размазывала слезы по лицу женщина.

— Сударыня, меня забрали из дома в четырнадцать, — сообщил лод Гвэйдеон. — Я уже сорок три года ношу эти доспехи — с восемнадцати лет.

Это ее тоже не утешило. Впрочем, сейчас ее ничто не смогло бы утешить. Разве что возвращение сына. Из обессилевшей руки несчастной матери высыпалась горсточка серебряных монет — подъемные, выданные вербовщиком.

— Да уж... — вздохнула Ванесса, когда они с паладином отвели женщину домой.

Лод Гвэйдеон молча согласился.

Но через несколько минут они совершенно забыли о случайной встрече — перед ними был «Эзурок». То самое место, где Витааль предложил встретиться. И остальные уже ожидали их тут — Креол, Логмир, Витааль. Сидели на скамеечке и синхронно пускали в небо кольца дыма.

— Курим? — задала риторический вопрос Ванесса.

— И даже ничего подобного! — открестился Логмир, проглатывая окурок.

Витааль курил как‑то странно — залепил правую жаберную щель жирной розовой пленкой и дымил сквозь нее. Но при виде Вон он немедленно отклеил эту гадость и прилепил ее к затылку. За отсутствием легких эйсты не могли курить так, как люди, но никотин им нравился, поэтому они изобрели свой собственный способ.

Ну а Креол неторопливо вытряс трубку и спокойно убрал ее в сумку. Маг курил редко и только от скуки. И только табак собственного изготовления — какой‑то особенный, содержащий ману в невообразимых количествах.

— Ну что, сделали... что вы там собирались? — спросила девушка.

Креол с Витаалем таинственно переглянулись. Они по‑прежнему не желали рассказывать, что же такое они приобрели в квартале эйстов. Ванесса закатила глаза, не понимая такой таинственности.

— Ладно, пошли... — вздохнула она.

«Эзурок», рядом с которым они стояли, был, пожалуй, самым необычным учреждением в Геремиаде, да и во всем Закатоне. Разве что в Серой Земле встречалось кое‑что похожее.